Ванесса Вейл - Наездница

Когда я не ответила, он продолжил мысль:

– Я врач и это мое экспертное мнение.

Я не могла не улыбнуться и ощутила, как мои иррациональные страхи улетучиваются.

– Мне нравится, что я вижу твой клитор отсюда, такой розовый и набухший для нас, – добавил Джеймисон. – А что насчет больших губ? Я только что хорошенько рассмотрел тебя, даже вкусил, и, Котенок, это ни что иное, как совершенство.

Не похоже было, что их волновал хоть один из моих заскоков. О нет, они были взволнованы, но все, что я считала моими недостатками, казалось им привлекательным.

– Ох, Котенок, что мы только сделаем с тобой, – сказал Бун, прежде чем закинуть меня на плечо и подняться вверх по лестнице. Он бросил меня на мягкую кровать. – Тот оргазм был лишь разминкой. Прежде чем мы закончим, ты уже забудешь свое имя.

Они стояли перед кроватью, пожирая меня жаркими взглядами. Я не могла не заметить то, как их большие инструменты растягивали джинсы. Они сконцентрировались на мне целиком и полностью, держа свои желания под контролем. Мне нравилось, когда они были такими, но невольно я представила, какими они будут, когда их желания вырвутся наружу. Я не хотела, чтобы они были осторожными со мной. Эта их сторона мне нравилась, но я хотела большего. Я хотела дикости. Грубости. Их темную сторону.

– Одни обещания, – лукаво ответила я, поставив ступни на кровать, и широко развела ноги.

Их руки тут же метнулись к джинсам, стаскивая их с узких бедер ровно настолько, чтобы дать свободу их агрегатам. Ох, черт. Теперь я знала, почему член Джеймисона выглядел, как стальной прут – и у Буна был не меньше. Толстые и длинные, они были темнее и краснее, чем кожа на остальных частях тела. Широкая вена пульсировала на члене Джеймисона, а головка Буна была широкой, и с нее уже стекала капелька смазки. Оба стояли, прижившись к их животам.

Я сжалась от мысли, что такие огромные агрегаты раскроют меня. Когда Джеймисон вставил в меня палец, было приятно, но эти… эти дубинки? Я стала сводить ноги, начиная сомневаться в своей выходке, как тут они набросились на меня.

БУН

Я был врачом. Я видел женщин голыми раньше. И монахом я тоже не был – я постоянно занимался сексом, когда мне было двадцать, и стал гораздо более разборчивым, когда мне стукнуло тридцать. Но никто из тех, с кем я спал, не мог сравниться с Пенни. Господи. Иисусе.

Она была очаровательной. Умной. Капельку дерзкой. Храброй. Страстной. И когда она раздвинула перед нами свои нежные ножки, то показала, что в ней есть и чертовщинка. А вишенкой на торте стала ее невинность.

Дьявол, я был полон семени. Я чувствовал, как желание быть в ней покалывало в позвоночнике – это желание просто погрузиться в нее и отпустить себя. А я ведь только потрогал ее – и ничего больше. Когда мне было шестнадцать, я впервые положил руки на женскую грудь и сразу кончил, испачкав штаны и выставив себя идиотом. Сейчас я мог лучше себя контролировать… надеюсь.

Если она хотела секса с нами, то мы дадим ей его. Но это был ее первый раз, поэтому мы возьмем ее так, как она того заслуживает. Она дала нам чертов дар.

Я начал срывать свою одежду, стащил сапоги и занялся пуговицами на рубашке. Пять секунд были потеряны на то, чтобы раздеться, но я не отрывал взгляда с Котенка все это время, впитывая каждый дюйм ее тела, то, как она лежала раскрытая на моей кровати. Она была там, где я мечтал… надеялся с той самой секунды, что увидел ее. Ее светлые волосы рассыпались по подушке, и она смотрела на то, как мы раздеваемся, с широко раскрытыми глазами. Она жаждала нас. Бледно-розовые соски на идеальных холмиках ее груди уже затвердели. Ее мягкий живот, широкие бедра, подтянутые ноги… А между ними? Самая прекрасная киска, которую я когда-либо видел. Она была натуральной блондинкой и ее светлые волосы не могли скрыть, какими набухшими и влажными были ее розовые складки.

Джеймисон уже попробовал ее, и я облизнул губы, готовый к своему череду.

– Нам нужно убедиться, что ты готова, хорошенько расслаблена, а твоя киска достаточно мокрая и готова принять нас, – сказал я ей и увидел, что Джеймисон кивнул, снимая свою одежду гораздо медленнее, чем я.

Она поерзала на кровати и ее ступни заскользили по простыням.

– Я готова. Правда.

Я медленно покачал головой.

– Еще нет.

Я подошел ближе, схватил ее лодыжки и подтянул ее к самому краю кровати. Она пискнула в удивлении, а затем оперлась на локти, чтобы видеть меня. Я стал коленями на мягкий ковер, положил руки на самые нежные и шелковистые бедра, которые я когда-либо трогал, и удерживал ее раскрытой, занявшись ею ртом. Я глубоко вдохнул и втянул носом ее аромат. А потом почувствовал, как ее горячие, сладкие соки обволакивают мой язык и даже мои усы.

Я зарычал.

Она застонала и схватилась за простыни.

– Она такая вкусная, правда? – спросил Джеймисон.

За вопросом последовал глухой стук сапог, ударяющихся о пол, но я не ответил, слишком занятый тем, что вылизывал ее, посасывал ее пухлые складки и дразнил языком ее клитор. Все это заставило ее переместить руки на мои волосы и притянуть меня ближе. Ее глаза закрылись и она упала обратно на кровать.

– Я готова. Я готова, – повторяла она снова и снова, пока я доводил ее до грани. Я вовсе не собирался дать ей кончить. Я знал, что мог, но в этом было преимущество быть старше и опытнее. Я разгорячу ее так, что она почти кончит, а потом остановлюсь, так что когда Джеймисон впервые войдет в нее и заполнит, она получит оргазм вместо того, чтобы испытывать боль.

Я был осторожен с ней, и, дразня языком ее маленький бугорок, засунул один палец внутрь, давая ей привыкнуть к ощущению наполненности. Она была такой чертовски мокрой, что я вставил и второй палец и развел их, чтобы растянуть ее девственную киску. Она вздрогнула и туго сжалась вокруг моих пальцев. Так чертовски туго.

– Пожалуйста, Бун. Пожалуйста, возьми меня.

Тогда я зарычал, в последний раз вылизал ее от колечка ануса до клитора, и отстранился, сев на корточки. Смазка медленно стекала с моего члена. Когда я поднял взгляд, то увидел, что Котенок была полностью во власти своей страсти, тому, что исторгало ее тело под моими руками и языком.

Я кивнул Джеймисону, поднявшись на ноги, и сел у изголовья кровати на гору подушек. Джеймисон подтянул к себе Котенка и положил ее так, что она опиралась спиной на мою грудь. Я протянул руку к ее груди и сжал ее, поцеловал Котенка в шею и прошелся поцелуями вверх к ее уху.

Тогда я сдвинулся, подцепил ступнями ее голени, и широко развел наши ноги, пока Джеймисон занимал позицию у ее раскрытых ног. Он наклонился ближе и провел рукой по ее нежной плоти.

– Время, Котенок. Ты хочешь, чтобы Джеймисон заполнил тебя? Сорвал твою сладкую ягодку?

– Пожалуйста, – всхлипывала она. Я чувствовал, какими твердыми были ее соски под моими ладонями, а кожа блестела от пота. Ее киска была набухшей и жаждущей внимания. Я вдохнул аромат ее возбуждения и облизал губы, все еще чувствуя ее вкус. Вязкий мед ее соков стекал с кончиков моих пальцев.

– Ты принадлежишь нам, Пенелопа Вандервелк, – сказал Джеймисон. Его голос отдавался низким рокотом, такой сильной была его похоть. Он пристроился к ее девственному входу.

– Ты – наша, – повторил я, глядя как мой друг вошел в Котенка и присвоил ее навсегда.

***

ПЕННИ

Они были хороши. Действительно, действительно хороши в этом. Я была настолько переполнена страстью, что когда почувствовала, как Джеймисон вошел в меня – я не могла пропустить, как нечто размером со стальной прут растягивало меня все шире и шире – то слишком жаждала продолжения, чтобы запаниковать.

Я хотела, чтобы Джеймисон был во мне. Нуждалась в этом. Каким-то образом, я чувствовала себя пустой, незаполненной, что было безумием, учитывая то, что во мне никто раньше не был.

Стон сорвался с моих губ, когда Джеймисон подался назад, а затем вперед, дюйм за дюймом. В то же время, Бун играл с моей грудью, пощипывая и оттягивая мои соски, покусывая мою шею. Шепотом он хвалил меня и засыпал обещаниями, полными грязных словечек.

Лишь один мужчина мог лишить меня девственности. Возможно, Джеймисону выпал жребий; я понятия не имела, но и Бун не собирался просто сидеть и смотреть. О нет, он был активно вовлечен в процесс. Я чувствовала, как его твердый инструмент уперся в мою задницу, знала, что он следующим возьмет меня, что он тоже хотел поучаствовать в лишении меня невинности.

– Хорошая девочка. Смотри, как твоя тугая киска заглатывает его.

Джеймисон держался одной рукой за изголовье кровати над головой Буна, а другую направил между моих ног, медленно водя пальцем возле моего входа, моих больших губ, которые действительно обхватили его.

Я подняла взгляд на Джеймисона – его веки были опущены, а челюсть сжата. Пот стекал с его висков. Он сдерживался. Я видела, каким напряженным было его тело, как осторожно он совершал толчки. Я знала, это не было для него привычным, что ему было нужно не это.

– Я хочу большего, – сказала я ему. Да, я дарила ему свою невинность, но вместе с этим хотела, чтобы мы оба этим наслаждались. – Я хочу, чтобы и тебе тоже было хорошо.

Джеймисон засмеялся, но смех его оборвался.

– Котенок, если бы мне было еще лучше, я бы наверное заработал аневризму.

– Тогда почему ты не двигаешься сильнее? Глубже?

Возможно, его бедра дернулись сами по себе, но он проскользнул на дюйм дальше, и я почувствовала, как моя промежность растягивается и жжет. Я застонала.

– Вот почему. Ты такая узкая. Такая мокрая. Ты как будто кулаком сжимаешь меня, или как чертовыми тисками.

Он не собирался продвигаться дальше. Почему-то он боялся сделать мне больно. Даже когда его страсть была такой сильной, он все равно думал обо мне. Я уже сказала им раньше, что я не сломаюсь. Конечно, та противная девственная плева действительно могла порваться, но эта дурацкая штука не должна решать, как пройдет мой первый раз. Я это решаю. Ну, ладно, они решали, но в этот момент, я могла взять на себя бразды правления. Могла сделать то, что отказывался сделать Джеймисон, даже если это почти его убивало.