Котенок настояла на том, чтобы приготовить ужин, в том числе для всех работников ранчо и Кэди с ее мужчинами. Обе женщины решили, что собираться вместе на ужин раз в неделю пойдет всем нам на пользу. Учитывая, что я был под каблуком у этой киски, а точнее Котенка, то раз она хотела приготовить ужин для нашей огромной псевдо-семьи, я бы все съел. С радостью.

Не считая нашей компании, в доме никого не было. Кэди жила со своими мужчинами, а Котенок проводила каждую ночь с нами с тех пор, как мы сделали ее нашей. Я не хотел, чтобы она здесь оставалась. А Джеймисон этого очень не хотел. Он настаивал, потому что находился в доме, когда тот ублюдок пытался убить Кэди. Он видел его труп и нож, который тот тип взял с собой. Дом будет пустовать, не считая наших больших посиделок, пока следующая дочь Стила не будет найдена и не поселится здесь. До тех пор, Джеймисон и Райли связались с охранной фирмой, чтобы дом охраняли.

Джеймисон сделал Патрику и Шеймусу чертовски строгий выговор за то, что они не проследили за Котенком в Шелковой Шпоре. Судя по тому, как они чуть ли не из кожи вон лезли для нее и Кэди, они это уяснили.

С тех пор они были паиньками, и подскочили так быстро, что их стулья заскрипели на деревянном полу, когда Джеймисон сказал:

– Вы знаете правила.

Тогда он поднялся и взял свою тарелку, а потом подмигнул Котенку.

– Кто готовит, тот не моет посуду.

Они взяли так много грязных тарелок, как могли унести, и поспешили в кухню, следуя за Джеймисоном.

Саттон, один из рабочих, остался сидеть. Он скрестил руки и медленно покачал головой. Он был старше, чем остальные, возрастом ближе ко мне. Он провел годы в армии и был достаточно хладнокровным, чтобы застрелить подонка, который пришел за Кэди. Одним метким выстрелом в сердце. Если бы он был в Шелковой Шпоре на прошлой неделе, он бы уж точно не упустил Котенка из виду.

Райли встал, наклонился и поцеловал Кэди в макушку. Я слышал, как он прошептал в ее ухо:

– Я принесу десерт. Жду не дождусь взбитых сливок.

Ее лицо стало красным, словно томат, и она не поднимала взгляда от своей тарелки. Мне только оставалось гадать, что эти трое творили дома со взбитыми сливками.

– Все было очень вкусно, Пенни, – сказал Саттон, положив салфетку на стол.

Она решила обойтись без вычурных блюд и приготовила гамбургеры с разными гарнирами, картофель по-деревенски и салат. А еще брауни – со взбитыми сливками. Она была достаточно сообразительной чтобы понять, что большие мужчины много едят, поэтому приготовила целую гору еды.

Я взял Котенка за руку под столом и сжал ее. Она покраснела, довольная похвалой. Она купалась в комплиментах всю неделю, расслабляясь и постепенно привыкая к новой жизни в Барлоу. Вне жестокого диктата своей матери, она просто расцвела. Конгрессвумен звонила ей пару раз, но каждый раз Котенок не брала трубку, и все звонки уходили в голосовую почту. Хоть я никогда бы и пальцем не тронул женщину, все же я хотел сделать это с Нэнси Вандервелк. Она пользовалась потребностью своей дочери в материнской любви. Если Котенок подчинялась и делала то, что хотела мать, то получала крохи внимания. Ласки. А если нет… Котенок знала, что случится в таком случае, и не была готова к последствиям. Поэтому в двадцать два года она получила степень магистра в сфере, которая ее совершенно не интересовала.

Больше такого не произойдет. Я не мог не согласиться с Котенком. Эйден Стил действительно спас ее. Его смерть обнародовала правду о ее прошлом. Нет, она вытащила на свет Божий все вранье ее матери. Зная всю правду, Котенок могла лучше понять себя и начала вырываться из порочного круга. Чертова загвоздка была в том, что ее мать заставила ее думать, что настоящая Пенелопа Вандервелк была неудачницей, потому что хотела чего-то иного, чем ее мать. Потому что она не хотела быть такой, как ее чрезмерно амбициозные сводные братья и сестра. Но она была Вандервелк лишь на бумаге. Характером, духом она целиком пошла в Стила.

Она еще не пошла на открытый конфликт со своей матерью, но это было лишь вопросом времени. Когда она действительно поверит, что мы с Джеймисоном никуда не денемся, то у нее хватит уверенности и поддержки завершить начатое.

То, что она еще не доверяла нам полностью, лишь подтверждало, как много травм нанесла ей мать. Она полностью отдавала себя нам, но до тех пор, пока она не разрешит конфликт со своей матерью, она не будет до конца свободной. Поэтому она ночевала то в одном доме, то в другом, в зависимости от того, был ли я на смене. Скоро мы придумаем, где бы мы могли жить все вместе. В одном доме для нас троих. И всех тех детишек, которых она собиралась родить для нас. Она получит ту настоящую семью, о которой так мечтала. То, что я хотел дать ей.

Она столько позволила нам узнать о себе за эти семь дней – у нее была аллергия на голубику, она любила боевики и приключенческие фильмы; мы узнали и то, как ей нравился фиолетовый цвет, учитывая лишь количество ее сексуальных кружевных трусиков лавандового цвета, которыми она нас соблазняла. Мы открыли для себя, что она была такой же ненасытной и жаждала нас так же сильно, как и мы ее. Единственной потерей в этом всем были ее горячие трусики, которые мы срывали с нее с завидной частотой.

Она уже была далеко не девственницей. В тот первый раз она не ошибалась насчет нас. Мы думали, что она будет робкой и будет бояться того, что двое огромных мужчин и их еще более огромные члены хотели войти в нее. Мы думали, что она будет бояться всех тех развратных и грязных вещей, которые мы хотели сделать с ней – а все потому, что она раньше ни с кем не спала.

Она отчитала нас, топнула своим милым крошечным ковбойским сапогом и больше не оглядывалась назад. Я улыбнулся, когда думал об этом – и о том, что единственным разом, когда она действительно обернулась назад, было когда я взял ее сзади в своей постели, а она сказала мне «глубже». Сильнее. Больше.

Я поерзал на стуле. Мой инструмент встал лишь от мысли о том, как она двигала бедрами и подавалась назад, отдавая себя полностью, пока мы оба не кончили, вспотевшие и разгоряченные.

А что до остального? Котенок была здесь, с нами, и лишь это помогло мне обрести немного терпения. Терпения, чтобы быть готовым к большему, к следующему шагу. Кольцу на ее безымянном пальце. Скорее всего это произойдет на следующей неделе, когда у нее наверняка будет задержка месячных. Я проходил обучение в отделении акушерства и гинекологии в ординатуре, и знал все о том, когда лучше планировать зачатие. Я не мог высчитать точные дни овуляции Котенка, пока не узнал ее цикл, но я не сомневался, что мы попали на каждый плодотворный день, заполняя нашим семенем, иногда и по два раза в день. Она была юной и здоровой. Я не сомневался, что мы ее оплодотворили.

Когда я застонал, она повернулась и посмотрела на меня, немного нахмурившись. Я взял ее руку, которая держала мою, и положил ее на свой пах. Ее глаза раскрылись в удивлении.

Как только мы все решим с домом, то сразу помчимся в здание администрации, чтобы оформить все официально. Хотя юридически она не могла выйти замуж за нас обоих, она будет под защитой моего имени. Мы с Джеймисоном уже обсудили это. С правовой точки зрения, она будет моей. Но это не значило, что она меньше принадлежала ему. Котенок знала, что она принадлежала нам обоим. Наше смешанное семя на ее бедрах было тому доказательством. У того ребенка будет не один отец, а двое. Его будут любить так, как никогда не любили Котенка. До теперешнего момента.

Котенок положила руку на мой член и легонько сжала.

Я встал, потянул ее за руку и поднял с места.

– Мы сейчас вернемся.

Когда я вывел ее из столовой и повел по коридору в сторону офиса Эйдена Стила, я услышал пару смешков, но не принял их близко к сердцу. Как только я закрыл дверь комнаты, обставленной в холостяцком стиле, сразу же расстегнул ремень.

– Хочешь его, Котенок?

Она посмотрела на меня своими хитрыми глазами. Когда она облизала губы и ее розовый язычок выскользнул наружу, я понял, что мы уже не имеем дело с невинной девицей. Теперь она была чертовкой, которая знала как получить то, что хотела.

– О да, – почти промурлыкала она. – Эта пробка, которую ты вставил, сводит меня с ума.

Прежде чем мы ушли из коттеджа Джеймисона, я вставил в нее крошечную пробку. За прошлую неделю, она принимала в себя и побольше, но я хотел, чтобы эта пробка была в ней во время обеда, чтобы она помнила, кому принадлежит. Чтобы в глубине души она знала, что однажды – скоро – мы возьмем ее вместе. Меня возбуждало знать, что пробка была в ней все это время.

Она начала опускаться передо мной на колени, но я схватил ее за руку. Я медленно покачал головой и не дал ей встать на колени и взять меня в рот.

– Ты знаешь правила. Дамы кончают первыми.

– Но нам нужно поторопиться. Я не хочу, чтобы все знали, чем мы тут занимаемся.

Я наступал на ее так, что она быстро уперлась в стену.

– Котенок, все знают, чем мы занимаемся. А что же до быстрого…

– Ох! – вздохнула она, когда я поднял ее, сжав руками ее шикарную задницу. Она обхватила ногами мою талию.

– Ты у меня кончишь за тридцать секунд.

Она была такой крошечной и легкой, что я без труда прижал ее к стенке, а потом вытащил свой член из штанов.

– На тебе все еще нет трусиков?

Кивнув, она прикусила губу и опустила голову на деревянную панель.

– Все еще нравится пробка?

Она снова кивнула, а ее щеки мило порозовели.

Когда я добрался до ее мокрой, теплой промежности, и провел пальцами по шелковистым складкам, которые казались ей слишком большими, то застонал, а из моего члена вытекло еще больше смазки. Из-за нее я всегда был готов к развлечениям. И то, как она была такой набухшей, подготовленной для меня, было уже слишком. Мой палец нащупал основание пробки. Я не мог больше ждать.

Я опустил ее вниз и она скользнула на мой член. Котенок вздохнула и я наклонился ближе, целуя ее шею.