Когда мне было двадцать два, это было последним, о чем я думал. Я тогда закончил колледж и вступил в полицейскую академию. Буну еще только предстояло закончить колледж и поступить в училище. Ни один из нас не был обеспеченным настолько, чтобы даже задуматься о семье. То, что Пенни хотела именно то, что мы хотели ей дать, казалось подарком судьбы. Как это вообще было возможно? Нам вообще могло так повезти?

Я понимал ее отчаянное желание быть нужной и любимой. Все то, что она рассказала о своих родителях, заставило меня захотеть вжарить не только какому-то идиоту из бара, распускающему руки. Кто, черт возьми, отправляет своего ребенка в пансионат на семь лет? Только родитель, который не хочет видеть этого ребенка. Не удивительно, что она хотела завести свою семью. Ее собственная была отвратительной. Она хотела такую, где ее будут любить без оговорок и условий. Она хотела мужа и детей, которых она могла любить так, как сама никогда не знала на своем опыте.

Сегодня мы покажем ей, как могло бы быть с нами. Как мы разделим ее между собой, и будем ублажать ее каждым прикосновением, каждым глубоким толчком. Она кончит столько раз, что забудет обо всем, кроме наших имен.

Я сидел на заднем сидении пикапа Буна, а Пенни была у меня на руках. Мой рот был занят ею. Я подождал, пока машина Буна не тронется с места, прежде чем притянуть ее к себе, насколько позволяли ремни безопасности, и самому попробовать ее на вкус. Смотреть, как Бун целовал ее, было чертовски горячо, но я жаждал своей очереди. Теперь настал мой черед. Бун вел машину, пока я изучал изгибы ее губ, наслаждался тем, как ее язычок сплелся с моим, как у нее перехватило дыхание, когда я слегка прикусил ее пухлую нижнюю губу, и слушал, как она стонала, когда я лизнул нежную кожу вокруг ее уха.

– Куда мы едем? – выдохнула она, приподняв подбородок, в то время как я вылизывал дорожку от ее шеи вниз.

Ночь была прохладной, но внутри пикапа творились вещи погорячее.

– Мы едем к Буну. Его кровать ближе всех, – прошептал я. Я не мог оторвать губ от ее кожи. Мне просто нужно было почувствовать ее шелковистость, ее тепло. Почувствовать, какой сладкой она была, втянуть ее нежный аромат. – Ты сегодня лихо поскачешь.

– Ох, – сказала она, больше от удивления, что моя ладонь обхватила ее грудь, чем в ответ на мои слова.

Ее грудь была сочной, а сосок затвердел под моими пальцами, когда я гладил его через блузку и лифчик. Пенни ерзала на мне. Черт, она была отзывчивой к ласкам. Она была горячей, страстной – а ведь мы все еще были одеты. Я мог только представить себе, какой она будет, когда мы войдем в нее. Мы, словно подростки, целовались на заднем кресле автомобиля, хотя в этот раз то, что я возьму ее, было данностью. И я уже был достаточно стар, чтобы делать это на мягком матраце.

Черт, это не было просто огоньком. Это было настоящим пожаром, с той самой секунды, что мы увидели друг друга. Она не могла не ощутить, каким твердым был мой член. Ничто не смогло бы скрыть этого – он еще не упал. После того, как он три дня был в таком состоянии, мне лишь оставалось гадать, сможет ли он когда-нибудь опасть, когда наш Котенок будет рядом. Дьявол, мне стоило лишь подумать о ней, и он уже был в готовности.

– Котенок, а ты думала, что мы говорили о катании на лошадях? – спросил Бун с переднего сидения. Я немного повернул голову и поймал его взгляд через зеркало заднего вида, хотя он тут же опустил его на мою руку, которая лежала у Котенка на груди. Я распознал этот взгляд. Он хотел ее.

При каждом вздохе, ее грудь наполняла мою ладонь.

– Я никогда еще не… не скакала, – сказала она.

Я улыбнулся в ее ухо и поцеловал его. Мне нравилось, что мы так вскружили ей голову, что она могла сказать что-то настолько странное.

– Не переживай, завтра мы поедем на ранчо и подберем тебе кроткую, спокойную кобылу.

Я снова переместился к ее губам. Поглощал их своими.

– Я. Не. Это. Имела. В виду, – выдыхала она каждое слово между поцелуями.

Пикап резко свернул вбок и Бун ударил по тормозам, заставив нас с Котенком дернуться вперед под ремнями безопасности. Он оглянулся назад, чтобы взглянуть на нас.

– Какого лешего, Бун? – спросил я, взглянув на Котенка, чтобы убедиться, что она в порядке.

Он совершенно проигнорировал меня, блуждая взглядом от ее пухлых, влажных губ до моей руки, лежащей на ее груди, и того, как ее юбка открывала чудесный вид на ее ножки.

– Она не о лошадях говорит.

Возможно, из-за того что мой язык только что был у нее во рту, или потому что я держал одну из ее убийственно-красивых округлостей в своей ладони, мой мозг отказывался работать, как следует.

Отстранившись, я взглянул на Котенка. Ее глаза затуманились. В машине было темно, но под зеленым светом, исходящим от панели управления, я видел, что она изнемогала от желания.

– Верно же? – добавил Бун.

Она покачала головой, а ее язык быстро облизнул нижнюю губу. Вокруг меня витал аромат клубники. Шампунь? Ее губы были сладкими, и я знал, что ее киска тоже будет сладкой. А еще теплой и вязкой от возбуждения.

– Ей плевать на лошадь, – сказал Бун. – Она никогда не скакала на мужчине. Большом, взрослом мужчине. Эту девчонку еще не обкатали.

Я уронил руку в удивлении и она застонала.

– Ты девственница?

Она сглотнула и кивнула:

– Да.

Я закрыл глаза, запрещая себе смотреть на ее шикарную фигуру. Я уже и так был слишком близок к пику. Тот факт, что мы станем теми, кто лишит ее невинности, кто растянет ее, что она будет идеальной для наших размеров, заставляло мою промежность ныть. Я застонал.

– Простите. Я не думала, что это так плохо, – прошептала она. – Возможно, мы слишком торопимся.

– Ну уж нет, черт возьми, – сказал Бун со своей привычной деликатностью. – Нам просто нужно подойти к этому немного по-другому. Мы возьмем тебя сегодня, но мы будем нежными. Будем двигаться медленно. Даже учитывая то, что я врач, я и без того знаю, что женщине не нужно переживать о том, что случится, когда кто-то сорвет ее ягодку.

Я открыл глаза, посмотрел на моего друга, сжал зубы и кивнул. Да уж, мы будем делать это по-другому. Медленно, даже если это меня убьет, черт возьми.

***

ПЕННИ


– Возможно, это не самая лучшая идея, – сказала я, замедляя шаг, когда Джеймисон вел меня к дому.

Бун припарковал свой огромный пикап в гараже для трех машин. Хоть пикап и был единственным автомобилем в гараже, там стоял еще и трехколесный квадроцикл, внедорожный мотоцикл и портативный кемпер. Все они были идеально чистыми, без единого пятнышка грязи или песка. Как и сам гараж. Судя по всему, чистюля Бун любил проводить свободное время на свежем воздухе.

Бун нажал кнопку, чтобы закрыть дверь гаража, а затем повернулся ко мне.

– Мы не такие, как тот ублюдок из бара. Мы не будем заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. И мы никуда не денемся. У нас вся жизнь впереди, чтобы узнать друг друга.

– В том-то и дело, – возразила я, и, вырвав руку из хватки Джеймисона, скрестила руки на груди. Не для того, чтобы выглядеть непокорной, но чтобы удержаться и снова не протянуть руку к нему. Мне нравилось прикасаться к ним. Нравилось, как рука Джеймисона лежала в моей, как она трогала мою грудь, и я хотела, чтобы она побывала и в других местах. Я едва доверяла себе, когда была с ними, потому что они заставляли меня чувствовать те вещи, которые я никогда не испытывала. Мне однажды нравился парень. Я сходила с ума по нему. Или, по крайней мере, я так думала. В сравнении с тем пожаром, что я чувствовала сейчас, то было как еле теплый душ. Моя кожа была чувствительной, соски твердыми и жаждущими прикосновений. Моя промежность… боже, ее стенки сжимались в предвкушении их больших инструментов. Впервые в жизни, я хотела секса. Нет, нуждалась в нем, как будто от этого зависела моя жизнь.

Да уж, нам нужно было сначала поговорить, потому что я вот-вот наброшусь на них. Взберусь на них, как на дерево, и буду надеяться на дикий, животный секс.

– Давайте поговорим об этом внутри, – сказал Бун, и, открыв наружную дверь, подождал, пока я зайду внутрь. Он положил руку на мою талию, чтобы сориентировать меня в темноте, и включил свет в гостиной. Каменный камин, расположенный возле стены с окнами, поднимался на высоту двух этажей. Я могла лишь представить себе вид из этих окон. Сейчас все, что я могла видеть, было лишь чернильной тьмой. Две лампы с мягким освещением стояли по обе стороны большого полукруглого дивана. Я представила себе, как холодной зимней ночью я свернусь на нем клубочком и буду читать у огня. Это пространство было мужским – пол из темного дерева, белоснежные стены. Открытая кухня была соединена с основным пространством комнаты. Я заметила шкафчики из соснового сруба, толстый гранит и множество приборов из нержавеющей стали. Либо он не готовил дома, либо хорошо убирал после себя, потому что все кругом было начищено до чистоты. Дом Буна был обставлен просто и со вкусом.

– Дело не в сексе, – сказала я, переглядываясь между ними. Джеймисон прислонился к стене, наблюдая. Как будто он не хотел подойти еще ближе, как будто ему нужно было расстояние в еще несколько метров между нами, чтобы сдержать себя. Я не могла не заметить плотный бугор в его паху. Он не распирал штаны, словно палатка, как показывали в фильмах, чтобы имитировать мужское возбуждение. Нет, он выглядел, как толстая труба, прижатая к его бедру.

И это влезет в меня? Моя промежность пульсировала в жажде узнать это.

Бун плюхнулся на диван и протянул руку, призывая меня сесть рядом.

Я села чуть более изящно, убедившись в том, что моя джинсовая юбка не задралась. Я была взволнована и изнывала от их поцелуев, от дерзких прикосновений Джеймисона в машине. Они не могли не заметить, как мои соски торчали сквозь мою блузку, даже учитывая то, что на мне был лифчик. Я ничего не могла поделать со своим предательским телом. Оно знало, чего хотело. Их.