Ловлю ее дыхание, частое и рваное.

— Что теперь будет?… — И это не вопрос.

Паника. Самая настоящая паника.

— Я не врал, что люблю тебя. — Признаюсь.

— Ох… Так. Подожди. — Соня пытается отдышаться. Её руки мечутся от лица к груди и обратно. — Стой. Что же… как… Короче, — поднимает на меня глаза, — я помогу тебе. Когда Алекс выйдет из игры, встану за Глебом и подскажу, какие у него карты.

Она громко сглатывает, её взгляд снова скользит по мне.

— Спасибо, что веришь мне. — Шепчу.

Соня быстро кивает и срывается с места, зная, что, если не сделает этого, то я стисну её в объятиях прямо здесь. Она не идет, а почти бежит обратно в зал. Выждав с минуту, я тоже возвращаюсь.

— Даже не думай. — Преграждает дорогу Дымов.

— Прости? — Усмехаюсь я, затягиваясь сигарой.

Как же меня бесит этот самодовольный хлыщ!

— Разве я не говорил, чтобы ты не лез к ней? — Его ноздри раздуваются от гнева. — Хватит ходить за моей женщиной по пятам!

Оглядываю его, неспешно выдыхая дым.

— Боишься, что не выдержишь конкуренции? — Дерзкая ухмылка так и лезет на мое лицо без спроса.

Этот придурок даже не знает, что его песенка уже спета.

— Я предупредил. — Рычит он. — Еще раз и…

— У-у… — Двигаюсь к столу, намеренно задев его плечом. — Уже боюсь!

Сажусь на стул и наблюдаю, как он чуть не лопается от ненависти. Перевожу довольный взгляд на Соню. Она уже за своим столиком: потягивает коктейль, пялясь в телевизор. Только по напряженной позе можно судить о том, как сильно она сейчас нервничает.

«Не подвела меня. Моя девочка…»


Игра продолжается. Как и предполагалось, пьяный шут, глядя в свои карты, подергивает губой. Мне смешно. Трудно сдерживаться, убедившись, что все это не просто подозрения и не плод моего воображения, а самый настоящий спектакль, умело разыгрываемый кучкой сельских актеришек.

Делаю ставку. Дым сверлит меня взглядом, его зрачки сужаются. Алекс смеется:

— Ха, да ты блефуешь… — Потом трет висок и облизывает губы. — Ладно.

Старик, наблюдая за тем, как тот двигает свои фишки к середине стола, цокает языком:

— Ва-банк?

— Ага, — подставной мажорик нарочито небрежно разваливается на стуле.

— Уравниваю. — Довольно ухмыляюсь я.

Отталкиваю от себя фишки.

Глазки пожилого еврея бегают по сторонам. Он протирает лоб платком. Жутчайшее напряжение заставляет его едва ли не подпрыгивать на стуле.

— Вот так, дорогуша. — Вскрывая карты и подвигая их ко мне, давит лыбу Алекс.

Он уверен в победе.

Все дружно уставляются на выстроившиеся в рядок шестерки.

Выпрямляюсь и неторопливо переворачиваю свою комбинацию карт. Придавив пальцем, издевательски медленно толкаю их в его сторону. Жду реакции.

— Стрит-флеш… — Хрипло произносит Эрлих. — Алекс, вы выбываете…

Мажор округляет глаза, дрожащей рукой хватает свой стакан и выпивает залпом. Дымов кажется непоколебимым. Они всё ещё отыгрывают свой спектакль, сдерживаясь, чтобы не переглянуться в панике. На что надеются? На пресловутый план «Б» или все-таки на удачу?

Мне хочется заржать, когда Алекс неуклюже встает и, шатаясь, удаляется назад к своим бабенкам. Замечаю, что Соня тоже напряженно наблюдает за всем происходящим. Она стоит недалеко от игрового стола, сцепив руки на груди в замок.

— Бля, налейте мне еще! — Восклицает мажор, со скрипом отодвигая стул.

— Налей ему за мой счет, — подмигиваю бармену. Мое настроение улучшается.


Взгляд Дыма скользит по столу. Он еще не теряется в лице, но уже близок к панике и тщетно пытается взять себя в руки. Наверняка, пытается понять, в чем и когда просчитался. А ответ рядом. Он близко. Стоит в метре позади него и смотрит на меня преданно и верно.

— Прервемся минут на пять. — Эрлих откладывает карты в сторону.

С радостью встаю и иду к бару. Проходя мимо опустившей глаза Сони, бросаю взгляд на Глеба и замечаю довольно громко:

— Посмотрим, на чью сторону встанет сегодня удача. Всё как в старые времена, да, Дым?

Глеб

Пропускаю его замечание мимо ушей.

Мне нужно срочно охладиться. Встаю и иду к бару. Моего запаса прочности все еще хватает на то, чтобы держать себя в руках и ступать твердо. Но сердце в груди стучит молотом.

«Огромные деньги! Все заначки и накопления членов моей команды, Сонин взнос… Я могу всё это потерять в два счета…»

И от осознания этого напряжение только возрастает.

— Он прочитал Макса, — шепчу на ухо своей спутнице, облокачиваясь на барную стойку.

«Как? Как такое могло произойти? Почему он не поверил в нашу легенду? На чем мы погорели?»

— Держи себя в руках, — тихо говорит Соня, подходя ближе и поглаживая меня по плечу.

Дрожь ее пальцев электричеством проникает через ткань мне прямо под кожу.

— Стараюсь. — Уверяю ее.

Она садится на стул рядом со мной.

Напряжение, царящее в помещении, можно ножом резать. Даже девчонки Макса притихли. Все переглядываются, бросают друг на друга полные непонимания взгляды. Швед расстегивает ворот рубашки: он не знает, как вести себя дальше, то ли играть роль до конца, то ли забить и броситься в уныние.

Только Майор кажется на удивление спокойным и беззаботным. Он цедит свой виски мелкими глотками и со скучающим видом разглядывает десятки бутылок на светящихся полках. Еще бы. Разгадав наш замысел, этот говнюк чувствует себя победителем, но теперь слово за удачей, и еще неизвестно, на чью сторону встанет эта чертовка.

— Как ты? — Поворачиваюсь к Соне.

Она выглядит не на шутку встревоженной и напуганной. А я, если честно, просто рад, что мне впервые есть на кого опереться в трудный момент. Даже если проиграю, даже если буду виноват перед своими товарищами, даже если мне придется возвращать им эти деньги до скончания своих дней, то эту девчонку, забравшуюся в самое сердце, отпускать от себя я уж точно не намерен.

Плевать, какие у нее планы на жизнь. Плевать, хочет она быть со мной или нет. Если уж я что-то решил, то не отступлю. Точка.

— Ужасно нервничаю. — Придвигается она. Почти шепчет, чтобы неспешная мелодия, льющаяся из динамиков наверху, могла заглушить ее голос. — Скорей бы всё закончилось…

— Закончится. — Обещаю, принимая из рук Фила стакан со спиртным. — Но я могу потерять всё.

— Ты не потеряешь. — Ее голос срывается.

Даже если Соня сама не верит в успех, она пытается поддержать меня — здорового, взрослого мужика, едва не теряющего от испытанного смятения присутствие духа. И это вдохновляет.

Кладу свою ладонь на ее ладонь и тихонько сжимаю.

— Хорошо бы. — Пытаюсь улыбнуться.

Она не смотрит на меня. Гипнотизирует взглядом наши руки на полированной поверхности барной стойки. Мне так нужен ее взгляд — сам не знаю, почему. Зарядиться? Почувствовать силу? Поверить, что всё будет хорошо? Без понятия. Но Соня не смотрит, и ее тревога передается мне, скручивая тугими узлами желудок.

— Продолжим? — Уже менее бодро зазывает Марк Иосифович.

Правильно, ни к чему оттягивать момент истины.

Мы возвращаемся за стол. Я снимаю пиджак, вешаю на спинку стула, закатываю рукава рубашки.

— Как настроение? — Интересуется Майор. Он бросает насмешливый взгляд на татуировки на моих руках, которые мы, между прочим, начинали делать одновременно с ним, у одного старого мастера в коммуналке в центре города. Тогда казалось, что вся жизнь у нас впереди, и уж точно никто из нас не ожидал подвоха от другого. — Готов проиграть?

— Я никогда не проигрываю. — Ставлю локти на стол.

Чувствую настоящий адреналиновый прилив сил.

— Когда-то нужно начинать, Дым. — Он ехидно скалится, потирая руки.

Глубоко вдыхаю. Все затаили дыхание. Кроме легкой музыки и стука Сониных каблучков ничего не слышно. Она обходит стол, с волнением глядя на стопки фишек. Обхватывает себя руками и поглаживает ладонями собственные предплечья, будто замерзла.

Марк Иосифович сдает карты. Драматизм ситуации накаляется молчанием всех, кто находится сейчас в помещении и неотрывно следит за игрой.

— Соня. — Вдруг громко говорит Майор, выпрямляясь.

Мы даже не успели посмотреть на свои карты. Девушка замирает рядом с моим плечом. Молчит, но я слышу, как громко она вдыхает перед тем, как затаить дыхание. И от этого меня, почему-то, бросает в дрожь.

— Соня, мне не нужна твоя помощь. — Поведя бровью, ухмыляется Вадим. Его взгляд направлен прямо на нее. — Отойди от него, пусть сегодня всё будет по-честному. Я хочу сыграть с Дымом, как мужчина с мужчиной — лицом к лицу, без уловок и трюков.

Тянутся бесконечные секунды, во время которых я не вижу ее лица. Зато я могу видеть, как Макс и Фил переглядываются в ошеломлении.

— О… — ее голос за моей спиной отдается тонким писком, — о ч-чем ты?

Она, видимо, пытается держаться. Хочет изобразить искреннее непонимание в голосе. Но то, как криво улыбается мой соперник, глядя на нее, выдает ее с головой.

— Отойди и сядь на свое место. — Приказывает он ей грубо.

«Ничтожество, — кричит мой разум, — кому же ты поверил, Глеб? Ей? Как ты мог? Впустил вора не только в свой дом, но и в душу. А эта продажная тварь не только отымела тебя, но еще и унизила прилюдно!»

Мое сердце замирает, когда я слышу ее тихие, неуверенные шажки. Спина покрывается холодным потом. Девчонка проходит мимо и останавливается у бара. Медленно поворачивается

Я стискиваю зубы с такой силой, что чувствую, как глаза наливаются кровью. Мне хочется встать и придушить ее собственными руками. А лучше себя — дебила, который первый раз в жизни решил довериться кому-то, и так неудачно.

Когда наши глаза встречаются, я внутренне содрогаюсь. У нее во взгляде вина, сожаление, муки совести, но мне уже все равно. Меня не трогает ни ее дрожащая нижняя губа, ни ходящие ходуном плечи.

Поворачиваюсь к Майору и глубоко вдыхаю.