– Я чувствую себя старой, – сообщает мама. – Есть два варианта: либо «Морские ветры» становятся нормальным домом, в этом случае ты, естественно, можешь продолжать здесь жить, либо…

– Продажа, – бесцветным голосом заканчиваю я.

– Именно, – секунду помедлив, подтверждает мать. – Честно говоря, второй вариант кажется мне более предпочтительным.

– Потому что здесь ты постоянно думаешь о папе.

– Не только, – заверят она чересчур поспешно. – Просто этот дом слишком велик для одного-двух человек.

– Я его у тебя выкуплю.

– Айрин…

– Я не собираюсь отдавать «Морские ветры» в чужие руки. Я выплачу тебе сумму, которую ты получила бы за них.

– У тебя нет столько денег, – мягко говорит мама.

– Возьму кредит.

– Айрин, даже если я пойду тебе навстречу, для меня это новость, что «Морские ветры» приносят такой доход, чтобы банк счел это выгодной сделкой.

– Я достаточно зарабатываю. Этого определенно хватит, чтобы выплатить кредит.

Понятия не имею, так ли это. Я даже не в курсе, сколько стоит дом. Но и просто так сдаться я не могу. Мысль о продаже «Морских ветров» разъедает меня, как кислота.

Мама скептически смотрит на меня. Возможно, ей будет нелегко сделать это без моего согласия. Но минуту назад ее слова прозвучали вполне уверенно, и я испугалась, что в конце концов она оформит сделку у меня за спиной.

– Мы не обязаны ничего решать прямо сегодня, – говорит она. – Спокойно обдумай все еще раз. Я понимаю, что много от тебя требую…

– Надо же, выходит, ты понимаешь? Когда три года назад ты, недолго думая, спихнула с себя ответственность за «Морские ветры», то была рада, что я обо всем позаботилась! А теперь заявляешь, что планируешь продать дом, и ожидаешь, что я снова целиком переверну свою жизнь. Но я не стану!

Больше всего мне хочется вскочить и, хлопнув дверью, выбежать из кухни. И лишь титаническим усилием воли я заставляю себя этого не делать.

– Скажи, сколько денег тебе нужно за дом, и я их достану. А сейчас мне пора возвращаться к работе.

То, что в эту секунду я встаю, поворачиваюсь к матери спиной и начинаю загружать тарелки и стаканы в посудомоечную машину, наверное, кажется ненамного более взрослым поведением, чем хлопанье дверями. Но в данный момент мне абсолютно наплевать. После нескольких напряженных минут тишины я слышу скрип ножек стула по полу, щелчок дверной ручки и как мама покидает кухню.

Вот и хорошо.

Я оставляю грязные тарелки валяться нетронутыми и, упираясь обеими руками в столешницу, буравлю взглядом рассыпанные перед собой крошки.

Черт возьми. Ни в коем случае не реветь. Слезы ни к чему не приведут.

Однако серьезный мозговой штурм на тему, где достать сумму, которую мама попросит за дом, выглядит как минимум так же бессмысленно.

* * *

На этот раз сестра по-настоящему шокирована последними новостями.

– Она действительно собралась продавать дом? Так и сказала?

– Да. А недавно сообщила, что пару дней погостит у Элейн и Тео. Она считает, что побыть какое-то время на расстоянии нам не повредит. – Ближе к вечеру я прячусь в гостиной, чтобы поговорить по телефону, и, сидя на диване, подтягиваю под себя ноги. – Полагаю, на эти деньги она рассчитывает купить себе дом поменьше или вообще квартиру.

– Мне просто не верится. «Морские ветры» всегда были ее жизнью.

– Что ж. О том, что какое-то время назад они перестали быть ее жизнью, мы уже знаем.

– По-моему, это кошмар.

– Ага, расскажи мне об этом, – бурчу я.

– И что ты теперь будешь делать, Айрин? – тут же спрашивает Сюзанна. – Я могла бы попросить Каллана…

– Боже, сразу нет! Извини, Сюзанна, но ни при каких обстоятельствах я не перееду к вам в Корк. Ничего не имею против Корка. И против тебя, – добавляю я.

На другом конце линии наступает молчание, и мне остается только гадать, растеряна сестра, обижена или расстроена.

Я вздыхаю.

– Разве вы не достаточно ссорились из-за мамы? Честно, я не думаю, что Каллан дико обрадуется, если вместо нее к вам перееду я. Тем более что я намерена выкупить «Морские ветры».

Сюзанна хохочет:

– Чего-чего?

– Я выкуплю у мамы «Морские ветры», – упрямо повторяю я.

– Айрин…

– Да, знаю, что мне не на что… возможно, возьму кредит!

Как божий день ясно: сестра воздерживается от дальнейших комментариев только потому, что жалеет меня. И почему-то это злит сильнее, чем если бы она меня высмеяла или попробовала отговорить от этой затеи.

– Ты уже решила, когда именно приедешь? – интересуюсь я наконец.

– В среду вечером и, возможно, очень поздно.

– У тебя есть ключ.

– Ну, все-таки не настолько поздно, чтобы ты уже легла спать.

– Дело не в этом, просто в среду у меня вроде как… встреча.

– Ааа… и с кем?

– Пока не знаю, – вздохнув, признаюсь я. – Не спрашивай, Сюзанна, я тебе все расскажу, когда приедешь.

– Ты не знаешь с кем…

– Когда приедешь. Обещаю.

– Ладно. Но звучит немного странно.

– Так и есть.

– Я приду в ужас?

– Возможно.

– Айрин! Теперь я не могу просто положить трубку!

– А я могу. До встречи, Сюзанна.

– Ладно, до среды, но тогда ты мне сразу все расскажешь! Еще до того, как поздороваешься, – припечатывает сестра, посмеиваясь. И таким образом прощаемся мы почти так же непринужденно, как прежде.

Положив мобильный на столик перед собой, я перевожу взгляд на камин. С какой скоростью теперь начнут развиваться события? Не важно, в чем я только что убеждала Сюзанну, сама прекрасно осознаю, что, скорее всего, не получу кредит. Смогу ли я когда-нибудь снова разжечь этот камин или уютно устроиться в своем кресле для чтения, которое сейчас стоит позади меня у книжного стеллажа? Торшер со старомодными кисточками рядом с ним принадлежал еще моей прабабушке. Для нее он явно был чистой роскошью, теперь же стал ретрошиком. В детстве я всегда заплетала в косички длинные нити кисточек. Что бы ни случилось, торшер заберу с собой. Надо дать ему имя, таким образом закрепляя право на него. Лив как-то рассказывала, что ее дедушка давал имена своей мебели. Поэтому старинный письменный стол у подруги зовут Харви. Он достался ей от деда и стал единственным предметом мебели, который она перевезла сюда из квартиры в Гамбурге.

Назову торшер… Эшлинг.

А мое кресло будут звать…

– Привет.

Я вздрагиваю.

Джош появляется в гостиной с таким невозмутимым выражением лица, словно он у себя дома. Быстро оглядывается по сторонам и указывает на кресло, которое я только что задумчиво рассматривала.

– Можно?

– Конечно, – удивленно разрешаю я.

Он садится, вытягивает длинные ноги, замечает торшер по имени Эшлинг и прикасается кончиками пальцев к длинным кисточкам.

– У моей бабушки стоял точно такой же, – произносит он, – только эти штучки были золотисто-коричневыми, а не темно-красными.

В первое мгновение я не нахожусь с ответом и выжидательно смотрю на него.

Джош опускает руку на подлокотник.

– И? – спрашивает он. – Как все прошло вчера?

– Хорошо. – Пусть помучается.

– Очень хорошо, потрясающе хорошо или просто хорошо?

– Я бы сказала, даже нереально хорошо.

От меня не ускользает, что глаза у него немного расширяются.

– Значит, – начинает он, а я впервые оказываюсь свидетелем того, как сам Джошуа Хейс впадает в ступор, – это значит, что… ну, у вас вчера?..

– Ты пытаешься выяснить, насколько близко мы друг друга узнали? – останавливаю его попытки выяснить, чем именно закончился вечер с Нэйтаном.

– Ну, должен же я знать, не выиграл ли уже наше пари.

– И с чего ты мог бы сделать такой вывод?

– Ну, «нереально хорошо» прозвучало весьма на это похоже.

– Пожалуй, тут я слегка преувеличила.

– Правда?

– Джошуа… вы с Нэйтаном перекинулись хоть парой слов?

Почему в этот момент Джош расплывается в улыбке, мне не совсем понятно.

– Да, – тянет он.

– Тогда я не прочь узнать, что натолкнуло тебя на мысль о нашей с ним совместимости. И даже не просто хорошей, а идеальной.

– Ну, я подумал, что он умный, классно выглядит, а когда задал вопрос, не хочет ли он провести вечер с самой красивой женщиной на планете, Нэйтан пришел в восторг.

Я пялюсь на Джоша, не до конца уверенная, как реагировать на этот неожиданный комплимент. А это вообще комплимент? Или у него такие шуточки? Просто проигнорировать кажется мне в данный момент наиболее безопасным вариантом.

– На мой взгляд, ему было бы интересней провести вечер с женщиной с самой красивой операционной системой.

Джош смеется:

– Клянусь, об этом он ничего не говорил.

– А как сложилось у других?

– По-моему, вполне неплохо. Во всяком случае, до сих пор я не слышал негативных отзывов, а на завтра и послезавтра осталось много желающих. Некоторые, кто уже участвовал, записались еще раз. Наверное, они превратят «Свидание в твоей деревне» в инструмент для поиска новых друзей, но ради бога. Кроме того, появилась первая счастливая пара.

– И кто же?

– Эбби и тот парень, не вспомню сейчас его имя. По меньшей мере за их столом все выглядело «нереально хорошо».

Эбби. Ясно. Пожалуй, воздержусь от комментариев по этому поводу. Прежде чем начала теснее общаться с Сиенной, я считала, что Эбби вроде как все равно, с кем быть, но, по мнению подруги, за этим скрывается нечто большее.