Шивон Дэвис - Найти Кайлера

– Кент отключился на кровати, одетый. Это точно он, – Кай притянул меня за шею, окинув тревожным взглядом.

Что-то между нами изменилось, и это приводило меня в восторг. Я пока не могла понять, что именно, но казалось, будто мы достигли какой-то новой точки в нашей истории. Я видела только намеки на эту сторону Кая, но на душе стало тепло от того, что он разрешил мне взглянуть на того, кем он был внутри, на человека, которого он так бережно охранял.

Время пришло.

Я чувствовала это.

И он это знал.

Я взяла его за руку, привела в гостиную и попросила сесть на диван. Устраиваясь в его объятиях, я посмотрела ему в глаза и подтянула колени к груди, в поисках физической и моральной поддержки.

– Я хочу рассказать, что со мной произошло.

Я сделала глубокий вдох, набираясь храбрости, и начала свою историю.

– Когда мне было тринадцать, я пошла на свою первую вечеринку и то, что произошло там, испортило мою жизнь, – я помедлила, облизывая вдруг пересохшие губы, и ненадолго прикрыла глаза. Кайлер взял меня за руку и сжал пальцы. Эта безмолвная поддержка придала мне уверенности, и я продолжила.

– Я пила водку с друзьями, и к тому времени как мы начали играть в «Правду или Действие», уже конкретно напилась. Когда бутылка указала на меня, я выбрала «действие» и мне дали испытание: парень по имени Дэниел должен был потрогать мою грудь. Это звучит очень по-детски сейчас, но тогда это было важным событием. Ему было пятнадцать, на две года старше меня. Все девчонки были в него влюблены, и я в том числе, но на испытание я не соглашалась. Все стали дразнить меня недотрогой, и я, отбросив страх, пошла с ним в одну из спален.

Мне понадобилось несколько глубоких вдохов. Неважно, сколько раз я рассказывала эту историю, все будто повторялось снова и снова. Кай держал мою руку, поглаживая кожу большим пальцем.

– Мое тело было уже хорошо развито, и мальчишки всегда сально шутили на этот счет, но конечно, я была полностью невинна. Даже не целовалась ни с кем. Так что снять лифчик перед парнем, на два года старше, было делом великой важности.

Дрожь прошлась по телу.

– Он оказался свиньей.

Я продолжила, хотя меня опять затягивал уже знакомый черный водоворот.

– Грубо тискал меня, и я закрыла глаза, желая, чтобы все поскорее закончилось.

Я сжала губы, вспоминая унизительные неловкие подробности.

Кайлер пересел, обнимая меня сзади своими сильными руками, и ко мне вернулась храбрость. Я положила затылок ему на грудь.

– Наверное в тот момент он и сделал фото.

Кайлер застыл.

– Я так сильно нервничала тогда, что даже не слышала, как он сфотографировал меня. Только когда мы вернулись в комнату, под отвратительные крики свидетелей, я поняла, что произошло. На следующий день мое фото увидела вся школа. Парни не давали мне проходу, сопровождая предложениями и свистом, мало кто остался в стороне. Некоторые пытались меня облапать. Это был настоящий цирк.

В горле застрял комок. Кайлер прижал меня крепче и мягко поцеловал в висок.

– А девочки возненавидели меня. Все подруги отвернулись. Даже зная, как это произошло, видя, как я была расстроена, они не постояли за меня, побоялись стать запятнанными из-за нашей дружбы, – я с грустью покачала головой. – Абсолютно незнакомые мне люди вместе с девочками, которых я знала много лет, выкрикивали оскорбления. Это было кошмарно, – я сглотнула. – Я чувствовала себя такой глупой, что даже не смогла рассказать учителям или родителям. Мне было слишком стыдно.

Я замерзла и стала потирать руки Кая, пытаясь согреться.

– Я была подавлена настолько, что это наконец заметили родители, но я не смогла признаться. Было так больно, что я до сих пор это чувствую. Вот здесь, – я положила ладонь на грудь. – Не думаю, что смогу забыть то унижение. Помножь это на отвращение к себе, и голова превратится в довольно мрачное местечко. Спустя несколько недель, я не смогла выносить происходящего, и у меня случился срыв.

В глазах заблестели слезы.

– Мой тренер по плаванию нашла меня после занятия рыдающей в раздевалке, и позвонила родителям. Я созналась, рассказав им все.

Губы Кайлера коснулись моей щеки.

– Мое чувство собственного достоинства тогда было где-то в унитазе, пришлось посещать психиатра, чтобы проработать свои проблемы. Родители настояли на том, чтобы сообщить в школу, и тогда все стало еще хуже. Дэниела отстранили на две недели, а другим вынесли предупреждение. Оскорбления только усилились, и теперь к прозвищу «шлюха» добавилось еще «стукачка». Я пыталась не обращать внимания, но это не заканчивалось.

Я вдохнула и, почувствовав знакомый запах, позволила ему успокоить меня.

– Когда Дэниэл вернулся, то стал каждый день поджидать меня у шкафчика. Он всегда молчал и просто злобно смотрел. Ничего конкретного он не делал, и пожаловаться было не на что. То безмолвное унижение было худшей формой пытки. Я буквально тряслась, поднимаясь по ступенькам в школу каждое утро.

Кай убрал мои волосы и положил подбородок на плечо.

– Девушка Дэниэла решила взять все в свои руки. Или может, он ее подговорил, – я пожала плечами, – Я так и не узнала. Тогда-то и началась настоящая травля. Они изрезали колеса моего велика. Потом она уничтожила все мои учебники в шкафчике. После бассейна, когда я вернулась в раздевалку, то увидела, что вся одежда искромсана на куски. Она придумывала кучу всего. Я знала, что это она, но, конечно, не могла доказать. У нее всегда находилось алиби. В конце концов, даже руководство школы устало от моих жалоб. Они мне больше не верили.

Я покрутилась в объятиях Кая, прижимаясь к его груди. Он поцеловал меня в макушку.

– Двадцать четвертое февраля две тысячи двенадцатого навсегда запечатлелось в моей голове. Настал апогей. Это было в пятницу, – я наклонила голову, поглядев ему в глаза. Взгляд был хмурый, но сочувствующий.

– Когда я вошла в школу, то уже знала: что-то произошло. Все показывали на меня и смеялись, а я пробиралась к своему шкафчику на трясущихся ногах. И тогда я увидела фотографии на каждом шкафчике. Она в фотошопе приделала мою голову к порнографической картинке, распечатала с надписью «Шлюха напрокат» и написала мой номер телефона.

Я зажмурилась, чувствуя, как задыхаюсь. Кайлер гладил меня по спине.

– Я говорила директору, что это она, но мне не верили. Он сказал, что это дело будут раследовать, но я понимала, что никаких улик нет. Весь день я была словно зомби. Ничего не помню. Только поэтому я смогла вынести оскорбления и отвратительные предложения. Она ждала меня со своими подружками в конце дня. Не помню точно, что именно она сказала, но сразу стало ясно, что это было ее рук дело.

Я села прямо, чуть расслабившись.

– Я просто сорвалась. Это была последняя капля. Даже зная, что она специально провоцирует меня. и лучше молчать, я была уже не способна сдерживать свою реакцию. Весь невысказанный гнев, стресс, самоуничижение покинули меня, как разряд молнии. Меня охватила ярость, какой я прежде не знала, и я бы не смогла ее сдержать, даже если бы сильно хотела. Но я и не хотела. Я желала причинить ей боль, чтобы она поняла, каково это. В тот момент меня мало заботило, что мне за это будет. Я просто хотела отомстить.

– И что ты сделала? – подперев одну щеку, спросил он.

– Бросилась на нее с кулаками. Она такого не ожидала и потеряла равновесие на краю высокой бетонной лестницы, упав вниз головой, и докатилась до самой земли. Она лежала там без сознания, с кучей повреждений, а я стояла и смеялась, до колик в животе. Ни тени вины или раскаяния, – я уронила голову в ладони. – Вызвали две скорых. Одну для нее. Одну для меня. Меня собирались увезти в психиатрическую клинику на обследование, а ее в хирургию, – я обняла его за шею. – Она получила черепно-мозговую травму, Кай, и все из-за меня.

Он прижал меня к себе.

– Это был несчастный случай, Фэй, и ее точно нельзя назвать невинной. Она довела тебя до срыва, а ты просто защищалась. Ты не сталкивала ее с лестницы, просто выбрала не тот день для мести. Все на ее совести.

Я повернула его за плечи и посмотрела ему в глаза.

– Я хотела причинить ей вред, Кай. Очень, очень хотела. И не почувствовала никакого раскаяния, когда все случилось. Она неподвижно лежала на земле, я смеялась.

Знакомое чувство ненависти к себе словно сыпь распространилось по коже и не желало уходить.

– То, что моя ярость может быть такой сильной, пугает меня. Я знаю, на что способна, и это приводит меня в ужас. Я пытаюсь держать себя в руках при любом конфликте, но иногда желание выплеснуть эту ярость просто всепоглощающе. Как например сегодня с Кентом. Я была так озлоблена, что собиралась ворваться туда и надрать им всем задницы. Хорошо, Брэд прогнал меня оттуда.

Я отвела взгляд, не желая видеть, как в его глазах появится разочарование. Он приподнял мой подбородок пальцем.

– У всех есть темная сторона, Фэй. Крайне уродливая с виду. У всех, – его взгляд почти прожигал дыру в моей груди. – Ты знаешь, что мне это знакомо. Но людей определяют по их поступкам. По-настоящему злые люди не могут не совершать зла, и у них никогда не бывает угрызений совести. Для них творить зло так же естественно, как дышать. Они слабые, и позволяют дьяволу на своем плече склонить их на свою сторону. А другие люди достаточно сильны, чтобы сопротивляться, отличать правильное от ложного, постоянно сражаться ради победы добра над злом.

Он намотал локон на свой палец.

– А еще есть такие, как ты. Кто по своей сути добр, но попадает в плохую ситуацию. То, что случилось тогда, было самозащитой. То, что происходит после, характеризует тебя как хорошего человека, Фэй, – он покачал головой. – А вовсе не плохого. Ты не вредила ей намеренно, и твоим природным качеством является стремление помочь другим. Вот какую Фэй я знаю

Я пребывала в тихой задумчивости несколько секунд.