Подняла руки и, превозмогая боль под ребрами, коснулась затылка. Вот оно — запекшаяся кровь, слипшиеся волосы. Вспомнила удар, от которого искры сыпались из глаз, и сильнее стиснула зубы. Наконец-то, у меня были доказательства. Теперь можно было заявить на этого мерзавца, избавиться от него навсегда. Он обязан был ответить за мои страдания. И плевать, что у него в Полиции каждый второй — бывший коллега, игнорировать такое никто не сможет. А если будет нужно, обращусь в вышестоящие инстанции, не отступлюсь, пока не накажу этого ублюдка.


— Пишите, — подвинул ко мне белый лист бумаги полноватый мужчина в синей рубашке.

Подал шариковую ручку и навалился на стол в ожидании.

— Что писать? — Переспросила неуверенно.

— Вот как все было, так и пишите. Подробно. — Маленькие глазки сузились при взгляде на меня. — Как мне все рассказывали, так и напишите. Слово в слово.

— Хорошо. — Кивнула я, взяла ручку. Если придется пережить мысленно этот кошмар еще раз, сделаю это. Лишь бы он ответил за все, что творил со мной последний год.

Сотрудники отделения продолжали кружить возле стола, перешептываясь и бросая на меня любопытные взгляды. Каждому было интересно, что теперь будет. Падчерица Георгия Маросьева пришла писать на него заявление. Теперь им придется задержать одного из своих бывших сотрудников — не самое приятное дело.

Я подробно описывала все, что произошло вчера, борясь с головокружением и тошнотой. Мне ужасно хотелось пить, а еще лучше прилечь и поспать. Но решимость довести начатое до конца не давала мне покоя. Возможно, следовало послушаться врачей и остаться в больнице, но очень хотелось скорее вернуться домой и забрать свои вещи. Надеюсь, к моему возвращению отчим уже будет задержан.

— Дата, подпись. — Указал пальцем служитель закона и, зевнув, улыбнулся.

Не понравилась мне его улыбка. Так не сочувствуют, так… надсмехаются. Неужели, никого не трогало, что меня истязали? Неужели, никто в этом здании не испытывал ко мне жалости? Смотрели как на экспонат в музее, качали головой, а их глаза говорили: «Предательница. Сдает того, кто сделал ей столько добра».

— Спасибо. — Поджал губы мужчина, забрал лист бумаги и положил на край стола. Туда, где уже лежала справка из приемного отделения больницы с подробным описанием всех полученных мной ушибов и гематом.

— Вы примете меры?

Он уверенно кивнул:

— Немедленно. Можешь не волноваться.

— Хорошо, а что делать мне?

— Останься пока здесь. — Он сунул бумаги в папку и встал. — Или поехали со мной.

— Нет, я туда не вернусь. Пока он там, точно не вернусь. — Вскочила, поправила волосы. Тут же снова закружилась голова. — Скажите, а что с ним будет?

Мужчина нахмурился, спрятал папку подмышку и прочистил горло:

— Не знаю.

По морщинкам на его лице я уже догадалась, что все было напрасно. Они ничего не могли сделать. Или не хотели. В этом городе никто не защитит меня от Жоры. Нужно бежать.

— Его не задержат? Не посадят? — Мой голос дрожал. — Что ему будет? Воспитательная беседа, да? И все? Это все, на что я могу рассчитывать?

— Послушай, — лицо мужчины приняло виноватый вид. — Мы с ним поговорим для начала. Не бойся, все будет хорошо. Он тебя больше…

— Ясно. — Произнесла, сжала зубы и помчалась к выходу.

— Стой! Ты куда? — Донеслось сзади.

Но я уже выбежала на улицу.

Плевать! Плевать на них всех. Главное, забрать свои документы и уехать. Завтра мне исполнится восемнадцать, буду вольна делать, что хочу. И никто не вернет меня сюда. К черту всё! И их всех!


Конечно же, они его не забрали. Когда полицейская машина отъехала от дома, я продолжала прятаться в кустах в тридцати метрах дальше по улице. Мне не хотелось провести ночь под открытым небом, но как вернуться домой — тоже не представляла. И теперь становилось совершенно ясным — помощи ждать неоткуда. Нужно было действовать самой.

Стоило мне только приготовиться к долгому ожиданию, присесть на траву и навалиться на хрупкий ствол акации, как послышался негромкий хлопок двери. Привстала, вытянула шею.

Вытирая платочком пот, выступивший на лбу, дядя Жора торопился к машине. Видимо, его взбудоражило известие о том, что у меня хватило смелости накатать на него заявление. Заторопился куда-то, заспешил. Сел в автомобиль, и тот, затарахтев, сорвался с места и укатил в противоположном направлении.

Это мой шанс! Я вскочила и, игнорируя головокружение, побежала к дому. От прилива адреналина выронила ключи на пороге. Подобрала, дрожащей рукой вставила в замочную скважину, повернула и вошла. Закрывая за собой дверь, успела заметить, как колыхнулась занавеска в доме у соседей.

Плевать на них всех! Вижу их в последний раз. Город глухих, слепых и равнодушных! Чтоб им пусто было!

Быстро прошла в свою комнату, нашла рюкзак, сунула туда толстовку, джинсы, комплект белья, плеер, наушники, расческу. Что еще? Огляделась. Где же паспорт? В голове все перемешалось. В памяти всплывали отрывки, на которых мои документы были рассыпаны по полу в его комнате. От одной этой мысли меня передергивало, но деваться было некуда. Пришлось идти туда.

Бросила рюкзак на кровать, метнулась в спальню отчима. Где же паспорт? Где? Мне не нужны были остальные бумажки, хотя бы он. С ним можно восстановить и остальное. Но, как назло, документа в красной обложке нигде не было видно. Перевернула постель, ящики комода, шкафчик у окна. Ничего. Оставалось только заглянуть на высокий платяной шкаф.

Подставляя стул, поняла, что с кухни раздается какой-то странный звук. И запах. Что это? Но тут глаза радостно загорелись: из-под кипы старых журналов выглядывала красная корочка паспорта. Схватила его, побежала в комнату, схватила рюкзак и направилась к выходу. Держа в зубах документ, на ходу открывала замок толстовки, когда вдруг поняла, что привлекло мое внимание…

Он не выключил чайник… Значит… вернется. Пар густым напором поднимался к потолку. От резкого вздоха паспорт выпал изо рта и шлепнулся к моим ногам. Я так и застыла на пороге кухни, когда за спиной вдруг что-то щелкнуло. По шее пробежал противный холодок, сердце пугливо сжалось и рухнуло в пятки.

Хлопнула дверь, и у меня в то же мгновение подкосились ноги.

— Ты… — Скрипучий мерзкий голос.

Быстро наклонилась, подобрала паспорт и обернулась:

— Я ухожу.

Сердце от страха клокотало где-то высоко в горле.

— И куда? — Ухмыльнулся отчим, загородив собой весь проход.

— Уезжаю. — Пискнула, чувствуя, как леденеют конечности.

— Ты забыла, что я решаю, куда и когда тебе идти?

Сделал шаг в мою сторону.

— Запрешь меня в подвале? — Стараясь выглядеть решительной, я не отступала. — Знаешь, как это называется?

— Разговорчивая стала, сука. — Он покрутил на пальце ключи и спрятал в карман. — Но с этим мы быстро разберемся.

— Если еще раз ко мне прикоснешься, тебя ждет срок, понял?

Усмешка. Наглая и самоуверенная.

— За что?

— Ты знаешь. — Сглотнула, стараясь дышать ровно.

— За это? — Он достал из кармана бумаги. Мое заявление и справку из больницы. Довольно улыбаясь, порвал их на кусочки и отбросил в сторону.

— Не приближайся ко мне! — Пригрозила.

— А то что? — На его лице заиграла самодовольная ухмылка.

— Не приближайся, я сказала… — И попятилась назад.

Он налетел на меня одним прыжком. Ударил наотмашь, отчего я сразу потеряла равновесие и рухнула на пол, больно ударившись затылком. Сознание покинуло меня на короткое мгновение, перед глазами заплясали мушки.

— Идиотка! — Огромными лапищами отчим схватил меня за грудки и сильно встряхнул. — От тебя вечно одни проблемы!

Я резко встрепенулась и глубоко вдохнула. Всплеснула руками в попытке отмахнуться, от чего сразу же получила вторую пощечину, которая отдалась в ушах противным треском. Теперь его слова слышались, будто сквозь пелену.

— Заяву она на меня настрочила, сука! — Еще удар, и его пальцы сомкнулись на моей шее. — Запомни, тварь. Ты все еще жива, потому что я тебе позволяю. Поняла?

И новый удар затылком об пол заставил меня нырнуть в полуобморочное состояние. Его пальцы разжались, пуская в мое горло воздух. Через секунду я почувствовала, как меня куда-то волокут за ногу.

— Ты будешь делать так, как я тебе скажу. Иначе, не сможешь больше открывать свой поганый рот. — Меня словно куклу швырнули на ковер. — Прошлый урок ты усвоила плохо, значит, придется повторить!

Он перевернул меня, и вдруг стало очень тихо. Все тело горело от волочения по полу. Я открыла глаза и попыталась сфокусироваться на его лице. Глаза. Маленькие, звериные, безжалостные — за толстыми стеклами очков. Капли пота на лысине, огромный живот, вздымающийся от тяжелого дыхания. Приготовилась к новым ударам и не поняла сначала, чего он ждал и почему меня так рассматривал.

А потом почувствовала, что холодит живот. Тонкая футболка задралась, когда он меня тащил, и складочками сложилась подмышками. Простенький белый бюстгальтер с чашечками, и моя грудь в нем — вот, что его так заинтересовало. Заставило загореться глаза бешеным блеском, сбило дыхание, пробудило голод особенного рода.

В эту же секунду я попыталась вскочить, но он навалился на меня всем телом. Одну руку положил на лицо, второй принялся сдирать одежду. Никогда в жизни мне не приходилось сопротивляться так отчаянно.

— Помогите! — Закричала, что было сил, дернув головой. — Помо…

И его рука опустилась на мой рот, накрыв еще сильнее, еще плотнее. Я визжала, но мои крики тонули под его потной ладонью, царапалась, но ему удалось прижать меня коленями так, что невозможно было пошевелиться. Извивалась, не прекращая попыток вырваться, но его рука теперь лишала меня кислорода. Задыхаясь, я ощущала тяжесть его тела, боль и унизительное бессилие.