За спиной послышались неторопливые шаги. Евгений Иванович спустился вниз под руку с молодой женой.

— Рада, что все хорошо, — прошептала Олеся, проходя мимо.

Муж быстро утянул ее в столовую.

— Ну, вот. Готово. — Закрепив бинты, рыжеволосая девушка собрала инструменты в небольшой чемоданчик.

— Спасибо, Марьяна Викторовна, — произнес Илья, по-прежнему не отрывая взгляда от меня. — Сразу нужно было зашить рану, но не было возможности.

— Да не за что. — Усмехнулась она. — Надеюсь, больше не понадобится моя помощь.

— И я. — Широко улыбнулся Илья.

— Мари, ты готова? — Раздался за спиной мужской голос. Подошедший мужчина обнял незнакомку, и только в этот момент мне бросился в глаза ее округлившийся животик. — Курить хочу, не могу. — Он поднял на меня взгляд. — Привет. Ты Нана?

— Да. — Ответила смущенно.

— Твой парень — настоящий боец.

— Я так и знала! — Надула губки Марьяна, глядя на незнакомца через плечо. — Ты сказал, что парень упал на треке. Я, по-твоему, пулевых не видела? За десять лет работы в приемном отделении!

— Тсс, маленькая, тебе нельзя волноваться в твоем положении. — Увлекая ее к двери, проговорил мужчина. — Пока, ребят!

Они так и шли, пререкаясь, пока не покинули дом.

— Следователь Донских. С женой. — Пояснил Илья, улыбаясь все ярче и ярче, совсем как солнышко. — Очень помогли мне…

Не стоило ему протягивать ко мне руки. Я метнулась в его объятия, как в спасительную гавань. Позабыв о том, что могу причинить боль, игнорируя запах спирта, исходящего от его плеча, чувствуя только острое, непреодолимое желание держаться за него изо всех сил.

Мы обнялись и застыли в таком положении. Я села к нему на колени, обхватила его талию ногами и уткнулась щекой в горячую грудь. Стало так хорошо-хорошо, словно дома очутилась.

Илья долго гладил мои волосы, целовал их, перебирал пальцами и шептал на ухо, что все теперь будет хорошо. Что он со мной, что никуда не денется, что будет рядом всегда. Тихо рассказывал, как скучал по мне, как чуть не умер, когда в него выстрелили, и как один из собровцев вовремя сбил его с ног, чтобы защитить от пули. Рассказал, как оглох и даже ослеп на секунду, а, придя в себя, сразу подумал обо мне.

И никто еще долго не врывался в гостиную, будто специально давая нам побыть вдвоем. А мы так и сидели, сцепившись и боясь разъединиться. Слушая дыхание друг друга и наслаждаясь каждой минутой этого волшебного единения.

В один момент Илья вдруг запнулся, разговаривая со мной, и замолчал. Громко сглотнул, глядя куда-то наверх, к основанию лестницы. И я знала, почему. Там был Кирилл. Это молчание было многозначительнее слов. Они смотрели друг другу в глаза примерно с минуту. И у меня не было сил обернуться. А затем Илья просто кивнул и перевел взгляд на меня.

— У меня кое-что есть для тебя. — Он пошарил в кармане штанов, нащупал что-то и стал доставать. Белый шнурок. Длинный.

Я улыбнулась.

— Наушники?

— Да. — Илья смущенно пожал плечами. — Пока такие. В супермаркете по дороге сюда других не нашлось. — Осторожно вставил один динамик мне в ухо, другой себе. — Зато их можно слушать вдвоем.

Плеера под рукой не было, поэтому мы рассмеялись. Вынимать наушники не стали. Он шумно выдохнул, погладил меня по плечам, обнял и прижал к своему телу.

— Больше не прощайся со мной, ладно? — Попросила, глядя в его глаза. — Никогда.

Илья прижался лбом к моему лбу, запустил руку в мои волосы.

— Никогда. — Сказал уверенно.

И поцеловал меня так страстно, чтобы я могла почувствовать всю его решимость, всю силу и всю любовь. Огонь между нами заставил растаять все страхи и сомнения. Мучительно сладкая волна пронеслась по телу, опустившись вниз живота и зазвенев там струной.

Мы вместе. Вместе. И больше не нужно ничего.

— Как же я тебя люблю, — произнесла, жадно глотая ртом воздух и впиваясь в его губы с новой силой и желанием испить их сладость до дна.

«А я тебя еще сильнее», — сказали его руки, сжимаясь до боли на моих бедрах и оставляя на них следы.

Сбивчивое дыхание, жар истосковавшихся тел, напряжение в каждой мышце, требовавшее разрядки… Наши сердца дали сбой, стучали бешено и рвано. Пальцы скользили в сумасшедшем темпе, пытаясь захватить каждый сантиметр горячей кожи.

— Мы все еще в гостиной, — напомнила я, задыхаясь.

— У меня здесь нет своей комнаты, — рассмеялся Илья, утыкаясь лбом в мою щеку.

— А у меня, кажется, есть.

И теперь мы смеялись оба.

— Ребята, предлагаю оторваться друг от друга и пообедать, — пропела Олеся, выплывая уточкой из столовой. — Ой…

Наш хохот было уже не остановить.

27

Илья


Ее ладошка была настолько маленькой, что смотрелась в моей руке просто крохотной. Поднес к губам, поцеловал каждый пальчик и крепко сжал. Она шла по бордюру, улыбаясь мне. Ступала на носочках, как настоящая балерина, хихикая и время от времени выдавая какие-то па, а у меня все внутри переворачивалось от счастья, потому что эти улыбки предназначались именно мне.

Мы просто гуляли, и глаза Наны горели, когда она кружилась или просто дурачилась, изображая какой-нибудь танец. Но это и было настоящее искусство: в каждом ее движении, взмахе руки, наклоне головы. И мне ужасно нравилось наблюдать за ней в такие моменты.

А еще невозможно было представить, что когда-то будет достаточно просто смотреть на нее. Нет. Мне ведь постоянно хотелось надкусить, раздавить ее в объятиях, сжать, придушить своей страстью, нежностью и, наконец, съесть… А потом долго-долго лежать рядом и любоваться этой бесконечно потрясающей девушкой.

Наверное, я немного тронулся от любви, но чувствовал себя круто.

— Почему бы тебе не поступить в академию хореографии? — Предложил, ловя ее на руки в изящном прыжке с бордюра.

Покружил, поставил и прижал к себе.

— Ой… — В глазах Наны мелькнула растерянность. — Я больше двух лет не занималась танцами…

— Но ты рождена для этого! — Поцеловал в лоб. — Иначе, для чего же еще?

Она рассмеялась, и мы пошли дальше по дороге.

— Хорошо, что мы не остались у твоего отца. Там неуютно. — Нана убрала за ухо прядь волос. От моего взгляда не укрылись солнечные лучики, загоревшиеся в ее глазах. Все-таки мое предложение по поводу академии ее заинтересовало. — Это наша с тобой вторая такая прогулка. Спокойная, тихая.

— Подышали выхлопными газами, — согласился, сворачивая на вокзальную площадь, с которой все у нас когда-то начиналось.

— Я уже привыкаю к этому городу, к его сумасшедшему ритму и загазованности. — Она потянула меня за собой, ускоряя шаг. — Хотя на море тебе бы точно понравилось. Там дышится легче. Там все оживает! И никуда не нужно торопиться.

— Мы еще съездим. — Пообещал. — Этапы по суперкроссу проходят в разных городах страны. — Поспешил за ней, чтобы не разъединять рук. — А еще есть кубок Европы, мира…

— Жалко, что дяди Вани не оказалось дома. — Нана пошарила по карманам и выудила какой-то ключ. — Очень хотелось вас познакомить.

— Мне тоже жаль. — Сказал честно.

Она повернулась ко мне и повертела ключом в руке.

— Зато у меня есть вот что. — Хитро подмигнула и игриво дернула плечом. — Можно попрощаться с моим чердаком… — Сделала несколько шагов спиной вперед и закусила губу, дразня. — Можно даже переночевать… Все равно до твоей квартиры еще пилить и пилить пешком…

Меня не нужно было уговаривать. Организм среагировал моментально — возбуждение было таким сильным, что в узких спортивных штанах стало тесно. Оглянулся по сторонам, опасаясь посторонних глаз, но, к счастью, в вечернее время на дорожке, ведущей к Старому вокзалу, было не многолюдно. И припустил следом за Наной, которая, смеясь, уже бежала к нужному зданию.

Рядом с ней трудно было сохранять контроль над своим телом и разумом. При взгляде на точеную талию, аккуратную упругую попку, длиннющие черные волосищи и губы цвета спелой малины башку срывало напрочь и сразу.

А когда она вот так со мной заигрывала, делая недвусмысленные намеки, хотелось догнать, прижать к стене и порвать на ней всю одежду. Жадно целовать, ласкать языком, покусывать и пропитываться насквозь запахом ее кожи с тонким привкусом летнего соленого моря и дикого ветра.

— Эй, кто из нас спортсмен? — Хохотала она, оборачиваясь, чтобы убедиться, что я иду следом.

А мне было стыдно, потому что наш забег затягивался, а остыть никак не получалось. Пришлось положить руки в карманы и идти, пряча взгляд от случайных прохожих. Хотя вряд ли в сумерках им бросился бы в глаза мой грандиозный стояк, но все равно стыдно было жутко.

— Вот ведь дрищ! — Остановившись у основания лестницы, Нана поманила меня пальчиком. — Догони меня, дохляк! — Убедилась, что все еще иду следом и, сопровождаемая собственным заливистым смехом, побежала вверх.

Смех оборвался, когда она добралась до верхней площадки и дернула на себя дверь. Вот здесь уже и я полетел вслед за ней со всех ног.


Нана


Удивилась, услышав за дверью мужские голоса. Остановилась, стараясь отдышаться, и вдруг замерла.

— И где она? — Спросил хорошо знакомый скрипучий баритон.

Следующее мое движение было спонтанным: дернула на себя ручку двери, и от увиденного сердце остановилось. Кровь застыла в жилах.

На чердаке было сумрачно. В лучах тлеющего за окном заката ясно вырисовывались две фигуры. Один мужчина сидел на стуле — дядя Ваня. Его голова была склонена к груди, руки прихвачены за спиной веревкой. Когда он поднял на меня взгляд, я заметила на его лице кровоподтек — кто-то разбил ему губу.