Я отвела взгляд — в глазах Максима горел безжалостный огонь, который сжигал все на своем пути. Настоящий инквизитор, только в бизнесе. Как он не похож на того парня в измазанной акварелью рубахе с закатанными рукавами, который может часами рисовать, улыбаясь самому себе, насвистывая только ему одному известные мотивы, а потом обязательно позвать меня и спросить с придыханием: «Ну как?» А сейчас я смотрю на ту сторону Генварского, которая все время оставалась в тени. И такому Максиму я бы точно никогда не хотела перейти дорогу.

— Ты мой воздух, — произнес он уже тише. — Не даешь мне окончательно свихнуться и забыть, кто я есть на самом деле. Моя жизнь перестала быть такой безумной, когда ты появилась. И я хочу, чтобы ты во мне не сомневалась. Инна не стоит твоей жалости. Договорились?

— Да. Но чтобы закрыть уже тему и больше не вспоминать о ней… Что от тебя хотела Васнецова сегодня? И почему она плакала?

— Чтобы закрыть тему, — он повторил мои слова и нехотя добавил: — Она просила не увольнять Инну.

Наверняка не только это просила! Мне почему-то кажется, что Ольга может искренне реветь только за свою судьбу, не чужую. Но это не мое дело, ведь так? Лучше подумать о том, что всего через полчаса мы приземлимся в Адлере и впереди три дня, которые будут самыми романтичными в моей жизни.


Юг России встречает нас теплым густым воздухом, который согревает и укутывает в свои неповторимые цветочные ароматы.

— Я часто жалею, что не умею передавать запахи на холст. На юге самый романтичный воздух, в него невозможно не влюбиться.

Максим беззаботно смеется, забирает обе наши дорожные сумки и ведет меня к выходу.

В аэропорту, несмотря на довольно поздний час, многолюдно, суетно и шумно. Хотя для курортного города это, конечно же, норма. Я вижу снующих вокруг беспокойных людей, но совершенно не чувствую никакого стеснения. Скорее, волнение от того, что рядом Максим и что наш совместный отдых, наконец, начался.

А он не обманул: у нас действительно два разных номера, на одном этаже, напротив друг друга.

— Нравится? — Максим придирчиво рассматривает мой номер, цепким взглядом замечая то, на что я бы никогда не обратила внимания. — Хочешь отдохнуть или прогуляемся перед сном? Море всего в паре сотен метров.

Конечно, я соглашаюсь: пусть я устала, пусть этот безумный день принес мне много не самых приятных откровений, но я сейчас здесь, в чудесном городе вместе с мужчиной, который не раз сегодня доказал, что хочет быть именно со мной.

— Можем пройти к пирсу, постоим и послушаем ночное море. — Макс накинул мне на плечи свой свитер. — Так тепло?

У него горячая рука, от прикосновений я согреваюсь значительно лучше, чем от одежды. Хочется прижаться еще сильнее, вдохнуть его запах, который почему-то в насыщенном своими ароматами воздухе чувствовался особенно остро. Это все шум прибоя и тихая романтическая музыка, доносящаяся откуда-то слева. Они пьянят куда сильнее, чем вино. И в голове появляются такие неприличные мысли, что я краснею.

— Когда ты последний раз отдыхал? 

Мы стоим на слабо освещенном пирсе, рядом с нами еще несколько человек, тихо переговаривающихся между собой.

— Не помню, я разучился отдыхать, Марина. Научишь, как правильно?

Его губы щекочут шею, а в груди становится все жарче. Я просто закрываю глаза и отдаюсь, наконец, захлестнувшим мое тело ощущениям.

— Макс?! Ты? — вдруг громко произносит чей-то голос, из-за чего я чуть не подпрыгиваю.

Открываю глаза и вижу перед собой удивленное лицо незнакомого мне мужчины. От него разит спиртным. Он переводит взгляд на меня, громко икает и выдает:

— Ксюша!

Глава 34

— Ой! Ошибочка! — Снова икает и пытается, чуть пошатываясь, вглядеться в мое лицо.

Но ему это не удается — Максим быстро берет незнакомца за плечо и отодвигает в сторону. Мужчина не сопротивляется, наоборот, лезет обниматься с Генварским.

— Макс! Это ж надо, а?.. В-вот так вот…

— Привет, Серый, — обрывает пьяный восторг Генварский. — Да, мир тесен. Это не Ксения…

— Да я уже понял, понял! — Он оборачивается ко мне и кланяется. — Лицо, да, доброе очень, наивное совсем… — Разводит руками, будто бы извиняется. — Но похожа, спутать можно.

— Что ты здесь делаешь? — почти вежливо спрашивает Максим у Серого, который только что облокотился на перила пирса. Уходить явно не собирается.

— Не поверишь, развод с друзьями отмечаю! — Он махнул куда-то в сторону пляжа. — Светку помнишь, не? На курс младше нас училась… А… — Пьяно качнулся. — Ну да, ты ж тогда…

Он запнулся и снова виновато посмотрел на меня.

— Простите, Христа ради, а? Я… это… увидел… думал, показалось… в общем, извините. Макс и вы, девушка. Но как похожа-то!

Не дожидаясь нашей реакции, он отвернулся и медленно, чуть шатаясь, побрел обратно с пирса.

— Извини, по-дурацки получилось. — Максим обеспокоенно прижимает меня к себе. — Мы на одном курсе учились, не виделись после выпуска и вот встретились.

— Ты же не виноват, что я так похожа на нее. Хотя…

Быстро замолчала, чтобы не повторить слова Серого. Максу наверняка обидно. Но он, как обычно, все и так понял.

— Он прав: у тебя действительно совсем другое выражение лица — мечтательное и невинное. Вас не спутаешь, Марина.

— Ксения была совсем другой, верно?

— Даже если бы я захотел найти ее в тебе, то не смог бы. — Он невесело засмеялся. — Ксения была прирожденным лидером, не признавала ничьих авторитетов, бунтарка с блестящим математическим умом. Все и всегда знала наперед, все просчитывала… Обожала внимание и всегда его получала. Но в ней не было нежности, Марина. Доброты и мягкости. Но в шестнадцать тебе кажется, что это не нужно. Ты ослеплен. А когда пелена исчезает…

Вроде спокойно говорит, но я слышу в голосе горечь. И мне это не нравится. Столько лет прошло, но эта Ксения, видать, хорошо так по нему прошлась.

— Всегда найдутся люди, которые помнят Ксению и будут тебя с ней путать. Но если бы мне захотелось вернуть прошлое, то сейчас я бы не был с тобой здесь. Первую любовь невозможно повторить, но можно обрести новую.

Я уткнулась лбом в его плечо в надежде спрятать довольную улыбку — новая любовь, значит? Это хорошо! Тут мы совпадаем на все сто!

— А у меня не было ничего такого, что можно было бы рассказать. То есть я встречалась, конечно, но, знаешь, папа болел, я не могла, да и не хотела часто оставлять его одного. А когда он умер, мне совсем не до парней было.

— Это заметно.

— В смысле?

— Опыта никакого. Ты не играешь, ничего не просишь, хотя могла бы, не притворяешься. И у тебя так глаза горят, когда меня видишь. А еще краснеешь, когда я говорю, как мне хорошо рядом с тобой… Даже не представляешь, что за этот месяц сделала для меня больше, чем я сам для себя за многие годы.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но мне нравятся твои слова. Продолжай.

Его смех утонул в шуме волн, становилось ветрено, но мне было так хорошо и спокойно дышать рядом с ним, что никакая непогода не могла меня сейчас оторвать от Максима.


— Ты очень непосредственна, Марина. Искренне влюблена в свои рисунки, носишься от одной работы до другой и смотришь на мир удивительно добрыми глазами, несмотря на то, что он был совсем к тебе несправедлив. Не потеряла любовь к жизни, не обозлилась, когда осталась одна. Такая юная и такая смелая. И сильная.

Мой выдох тонет в его губах. Холодный соленый ветер гонит нас с пирса, но я не хочу уходить, как будто что-то важное останется здесь.

— Ты уже почти спишь у меня на руках. — Его слова доносятся до меня откуда-то издалека, разрывая приятную полудрему. — Нам пора, Марина.

Заставляю себя открыть глаза. Вокруг уже никого, даже с берега не слышны людские голоса.

— Мы вернемся сюда утром, но сначала надо хорошо выспаться.

— Мм? А можно я тут засну? — Неприлично зеваю во весь рот. — Я до номера не дойду...

— А это необязательно.

Только когда я оказалась оторванной от земли, в его руках, поняла, что он имел в виду.

— Меня никогда никто не носил на руках, представляешь? Только папа. И то, я тогда была маленькой и весила не как сейчас.

— Марина, ты когда-нибудь слышала про флирт?

Я не ответила, я вообще не уверена, что мне все это не привиделось.


Утро наступает неприлично рано. Сначала вообще не понимаю, что проснулась. То есть я совершенно уверена, что продолжаю спать. Место незнакомое. Кровать большая и очень мягкая, у меня отродясь такой не было. Даже на квартире По.

Вытягиваюсь во весь рост. Хорошо-то как! Может, еще поспать?

Только почему я в футболке? А еще в легких джинсах? Такого никогда не было в моей жизни… Ладно, один раз я заснула в верхней одежде, но это было-то уже утром и после выпускного. Так что не считается. Ну точно сплю.

А потом взгляд падает на большой циферблат на стене, замираю и совершенно бессмысленно пялюсь на секундную стрелку, которая слишком уж торжественно вышагивает от цифры к цифре.

Максим! Сочи! Отель!

Вот тут я уже проснулась окончательно. А память услужливо подсунула мне картинку — хоть маслом пиши. Генварский несет меня, уже отключившуюся, в номер. А я даже не проснулась тогда!

Постепенно вспоминаю наш вчерашний разговор, пьяного Сергея, Ксению, которая, надеюсь, не станет моим личным приведением. Но главное то, что Максим сказал обо мне. Снова прикрываю глаза, но уже не собираюсь спать, просто медленно, слово за словом мысленно воспроизвожу все, что он говорил. Никаких копий и оригиналов, пешек и королев. А прошлое пусть себе отдыхает!

Настроение выше облаков. Их, правда, на небе сегодня и не видно. Солнце яркое и слепит глаза сквозь полупрозрачный тюль. Быстрый душ и лихорадочный поиск не слишком мятой одежды. Так хотела вчера все разобрать, но некогда было, и вот сейчас… Легкий стук в дверь. Быстро собираю одежду по кровати, потому что точно знаю, кто там. Проснулся наверняка давно уже. На часах начало десятого.