— Поэтому она так цеплялась за него? Он напоминал ей отчима? — спросил Тимур, впервые в жизни испытывая к отцу нечто вроде… благодарности?

— Лиза не умеет любить наполовину. Исключительно до самой смерти. Но имей в виду, барашек, что умирают всегда мужчины.

Тимур хрипло рассмеялся.

— Слишком драматично, Анфиса. Давайте снизим градус. Как ваша шейка бедра?

— Мне не было так хорошо лет двадцать. Обезболивающие творят чудеса. Завтра с утра я сдам анализы, и если все будет хорошо, отправлюсь на операционный стол. Звучит захватывающе.

Анфиса вдруг подняла руку и погладила Тимура по щеке.

— Я бы рада сказать, что всё осталось в прошлом. Но, думаю, тебе придется нелегко.

— Вы тоже хотите, чтобы мы с Лизой расстались?

— О, нет. Кто же тогда оплатит мой искусственный сустав?

— Воркуете?

С пакетами в руках Лиза вошла в палату. Белый халат был накинут поверх спортивного костюма.

— На улице ужасная метель, — пожаловалась она. — Город стоит. Тимур, может, переночуешь с нами?

— С удовольствием. Кто же в здравом уме откажется от ночи в кресле.

— Оно раскладывается.

Он забрал у неё пакеты и не удержался от короткого объятия.

— Бабушка, что ты с ним сделала? — спросила Лиза. — Наш нелюдимый мальчик похож на ягненка.

— На агнца?

22

Утром, шагая по занесенному снегом городу, Тимур размышлял о том, на что же он копил все эти годы деньги. Он действительно всегда был очень бережливым, и школьные копилки сменились банковскими счетами. Что он хотел сделать с этими деньгами? Купить машину? Отправиться в путешествие? Купить себе дачу в глухой деревне?

И странным было даже не то, что ему было совершенно не жаль отдать свои накопления бабушке-пешеходу, а то, что ему действительно хотелось это сделать. Как будто его помощь Лизе была глубокой, сильной потребностью.

Позвонила Лиза, словно угадав, что он думает в эту минуту о ней.

— Представляешь, — сказала она, — в воскресенье нет врачебного обхода и никто не берет никаких анализов. Вот тебе и платная медицина! Позвонишь своей подружке, завкафедры, и скажешь, что я взяла неделю отпуска?

— Конечно.

Она помолчала, потом спросила шепотом:

— Ты не передумал оплачивать операцию?

— Нет.

— Это же не прощальный подарок?

— Что?

— Ну… типа откупные перед прощанием.

— Ты столько не стоишь, — заверил её Тимур. — Лиза, что за странные мысли?

— Не знаю. У меня плохое предчувствие. Как будто вот-вот случится что-то плохое.

— Это просто больница давит тебе на психику.

— Может быть, — согласилась она, подумав. — Чем займешься сегодня?

— Любимым делом: уборкой. Приведу в порядок свою квартиру, потом твою. Выставлю обе на продажу. Возможно, попробую навестить Ингу, вдруг она сменит гнев на милость.

— Ты скучаешь по ней, — вздохнула Лиза.

— Меня просто тревожит её долгое молчание. Это противоречит законам природы.

— Тимуууур!

Его маленький племянник, Марат, бежал к нему навстречу от подъезда.

— Я перезвоню, — улыбаясь, сказал он в трубку.

Подхватив мальчика на руки, он помахал сестре.

Инга с огромными пакетами стояла возле его дома.

— Откуда ты возвращаешься в воскресенье утром? — спросила она.

— Это долгая история. Но в ней абсолютно отсутствует какой-либо нелегальный контекст. Для чего ты купила столько еды?

— Мириться нужно за богатым столом, — она улыбнулась и поцеловала его. — Открывай уже дверь, беспутный ребенок.

И только распахнув дверь в свою квартиру, Тимур вспомнил, какой кавардак они вчера здесь оставили.

— Боже! — Инга растерянно остановилась. — Тебя ограбили? Это был обыск? Здесь была драка?

— Как сказать, — он торопливо засунул оранжевый лифчик в карман пальто. — Таков нынче мой образ жизни.

— Немыслимо. Эта квартира всегда были стерильно чистой, и мне каждый раз хотелось что-нибудь разбить здесь. Однако эта реальность превзошла самые смелые ожидания.

— Мы немного торопились вчера. Бабушка Лизы попала в больницу.

— Бабушка Лизы! Тебя, малыш, приняли в семью?

Инга наклонилась и подняла с пола темно-синее платье, которое накануне Тимур стащил с Лизы прямо на кухне.

Марат вскарабкался на высокий стул и принялся перебирать косметику Лизы.

— Фу, — Инга вытряхнула пепельницу. — Ты еще и куришь?

— Ну уж нет.

Он собрал остатки вещей и кинул их, не глядя, в комнату. Сунул Марату раскраску с карандашами. Загрузил посудомойку. Инга разбирала пакеты с продуктами.

— В твоем холодильнике полно еды. Что же, от этого странного увлечения явно есть польза твоему растущему организму. Больше никаких голодных обмороков?

— Ни обмороков, ни тошноты, ни ненависти ко всему миру.

— Интересный поворот событий. Значит, ты решился остепениться. Между прочим, мне каждый день звонит твоя бывшая. Можно как-то остановить эти звонки?

— Можно. Поставь её в игнор.

— Жестокий, жестокий Тим. А у мамы появился поклонник. Они два раза сходили в кино. Он прораб.

От неожиданности Тимур едва не уронил кружку.

— Больше никаких профессоров и халатов с павлинами? — спросил он, запуская кофе-машину.

— Мужчины практичного склада характера. Он чинит полочки.

— Ты знаешь, — Тимур поставил перед сестрой кружку кофе, — возможно, наш отец был не так уж и плох. Самовлюблен немного, но он хотел нам добра. Ну, или по крайней мере не причинял активного зла.

Инга вскинула брови.

— Кто вы и что вы сделали с моим братом?

— Мне не хватает его, — признал Тимур с неловкостью.

Она вздохнула.

— Человека, который его сбил, так и не нашли. Машина была в угоне. Полиция считает, что это были подростки под наркотой. Странно думать о том, что кто-то просто сбил нашего отца и поехал себе дальше. Нелепая, бессмысленная смерть.

— Любая смерть лишена всякого смысла, — отозвался Тимур.

— А вот я не умру, — сообщил им Марат.

— Ну разумеется, умрешь, — фыркнула Инга. — Но это будет еще очень-очень не скоро.

— Почему ты решила сменить гнев на милость? — спросил Тимур, придвигая Марату тарелку с грушами.

— А чипсов нет? — спросил племянник разочарованно.

— Знаешь, сначала я ужасно рассердилась на тебя.

— Она называла тебя глупым теленком, — доложил Марат.

— Точно, — невозмутимо согласилась Инга. — Любая авантюристка сможет дергать тебя за веревочку.

— Вы пришли обзываться? — обиделся Тимур.

— Нет, — Инга подхватила Марата, — я включу ему мультики?

— Только не падай в обморок от того, что творится в комнате.

Она вернулась совсем скоро.

— Постель даже не заправлена… вы вообще из неё не выбираетесь?

Тимур засмеялся.

— Я как будто вернулся в детство, ты снова меня пилишь… Хочешь омлет?

— Хочу еще кофе. Рассказать, почему я приехала? Потому что поняла, что мы едва не потеряли отца из-за этой женщины.

— Лизы.

— И я не хочу потерять тебя.

Тимур поморщился.

— Откуда столько пафоса?

Она грустно улыбнулась.

— Ты знал, что отец собирался уйти от нас к ней?

— К Лизе. Нет. Он никуда не собирался. Ему отлично было на двух стульях.

— Ошибаешься. Прошло полгода, Тим, и я вступила в права наследования. Нотариус передал мне документы из банковской ячейки. Немного денег, немного ценных бумаг, немного фотографий и писем. Он… написал несколько вариантов писем для мамы, пытаясь объяснить ей причины своего ухода из семьи.

— Не может быть.

Инга встала и взяла свою сумочку с тумбочки от входа. Достала оттуда довольно пухлый конверт.

— Я оставлю это тебе. Не знаю, скажешь ли ты ей об этом…

— Лизе.

— Лично я ничего не собираюсь говорить маме. Надеюсь, ты тоже.

Тимур убрал конверт, не желая говорить об этом с Ингой. Подлил ей еще кофе.

— Так где мама взяла своего прораба?

Они провели вместе прекрасное утро, а потом Тимур навел идеальный порядок в своей квартире и поднялся в квартиру Лизы. Конверт жег ему руки, когда он клал его в карман кофты, но требовалось чуть больше времени, чтобы решиться открыть его.

Как это ни странно, но у Лизы её вещей было куда меньше, чем несколькими этажами ниже. Здесь царил дух запустения, закономерный для дома, в котором давно постоянно не жили.

Тимур навел порядок, помыл полы и вытер пыль, засунул в мусорные мешки просроченные продукты и собрал разбросанную повсюду косметику и бижутерию. Достал конверт и положил его на стол. Прошелся туда-сюда, без всякого смысла открыл и закрыл дверцы шкафов. Потрепанная коробка из-под конфет в одном из ящиков стола привлекла его внимание, и он достал её. Поставил рядом с конвертом. Пожалел, что не курит.

В старой коробке Лиза хранила листочки из отрывного календаря с самыми разными датами. На клочке семилетней давности была пометка «Не смог прийти, заболела Инга», на другом — «Непредвиденные обстоятельства». Пятнадцать тридцать первых декабря и пятнадцать дней рождений, множество суббот и глаголов с частицей «не». Календарь ожиданий любовницы женатого человека, которые так часто не оправдывались.

Этой ночью, лежа без сна в больничном кресле, Тимур все пытался разглядеть бабушку-пешехода сквозь падающий через стекло свет. Лиза не злилась и он не должен был, но у него в голове не укладывалось, как можно было бросить на долгие годы внучку в такой беде и не понимать, что ребенок нуждается в помощи. Страдание на лице Анфисы было глубоким и привычным, и наверное никто в этом мире не смог бы обвинить её больше, чем она сама себя обвиняла. И Тимур учился не злиться, хотя ему так хотелось. И учился любить свою собственную семью заново, потому что никто бы из них ни за что не вложил окровавленный нож в руки другого.