Его разрывало на куски от запоздалых сожалений и никому уже не нужной злости, и Тимур даже радовался тому, что Лиза теперь в больнице, а он — здесь. Ему нужно было привыкнуть смотреть на неё самыми обычными глазами, без тени прошлых трагедий.

Но уже полузабытые спазмы тошноты подкатывали к горлу всякий раз, когда он представлял себе маленькую Лизу в следственном изоляторе.

Встряхнувшись, Тимур вскрыл наконец конверт, который передала ему Инга. Отец всегда любил её больше всех и его завещание никого не удивило. Но личные записи? Очевидно, он не планировал умирать так стремительно.

«Марина. Мы прожили долгие годы, но пришло время двигаться дальше…»

«Мне достаточно лет, чтобы наконец попытаться прожить честно…»

«Я встретил женщину, с которой хочу состариться…»

У отца была маниакальная страсть к рукописным записям. Он обожал предавать свои мысли бумаге, словно собственные вычурные завитушки приводили его в экстаз. Даже на самом ничтожном клочке бумаге стояла его заковыристая подпись и дата.

Все эти наброски были сделаны за неделю до его смерти.

Казалось, он пытался предварительно написать сценарий разговора с женой.

Зазвонил телефон, и Тимур, не глядя, включил громкую связь.

— У нас всё хорошо, — доложила Лиза, — мы поужинали и собираемся спать.

— Ты знала о том, что мой отец хотел уйти к тебе перед смертью?

— Нет, — резко ответила она, — он бы никогда так не поступил.

— У меня есть записи. Он действительно…

— Руслан бы никогда не бросил семью из-за меня, — сердито перебила его Лиза. — Да и для чего ему это делать, если я безропотно принимала свою роль тайной любовницы и не пыталась ничего изменить? Нет, Тимур, ищи третью женщину. Женщину с характером, которая не позволила бы ему каждый вечер возвращаться в объятия супруги.

«Её зовут Елизавета Алексеевна»… Зачеркнуто. «Это моя коллега по работе»… Зачеркнуто.

— Лиза, это правда, — мягко сказал Тимур.

— Зачем ты мне это говоришь? — он услышал слезы в её голосе.

— Я хочу, чтобы ты знала, что он действительно тебя любил.

— Дурак, — сказала Лиза и шмыгнула носом. Помолчав, она сказала шепотом: — Я хочу к тебе.

— Я могу заехать к вам утром, до работы.

— Не надо. У нас будет обследование и обход. Я могу прожить без тебя пару дней.

— Очень жаль это слышать.

— Спасибо, что сказал, — произнесла Лиза с улыбкой в голосе. — Это очень мило с твоей стороны.

— И немного ненормально, да?

— Немного, да. Ты расстроен?

— Не знаю, — Тимур вытряхнул из конверта несколько фотографий Лизы. На одном из снимков, довольно старом, она смеялась, обернувшись через плечо. Тимур узнал эти резкие контрасты и фирменную черно-белую четкость. Шрам еще не пересекал её губ, но в глазах уже читалась подступающая трагедия. И это сочетание широкой улыбки и драмы создавало довольно безумную картину. Тимур погладил пальцами этот снимок. Как ни крути, ядовитая Нинель была безумно талантливой, схватывая всю суть человека.

— Нет, — определился он, — я не расстроен. Мама ничего не знает об этом, и отец умер, не успев внести весь этот хаос в нашу семью. Если честно, довольно вовремя.

— Что? — переспросила Лиза, и Тимур вдруг испугался её голоса. — Руслан хотел уйти со мной и умер? Как…

Как Михаил Соловьев хотел уйти с маленькой Лизой.

И тоже умер.

— Это совпадение, — быстро сказал Тимур скорее себе, чем Лизе.

— Нам надо расстаться, — произнесла она с необычайным спокойствием. — Просто не подходи ко мне никогда больше.

— Не придумывай.

— Теперь, когда я знаю, что Руслан меня действительно любил, мне не нужен такой бестолковый мальчишка, как ты.

— Что за чушь, Лиза.

Тимур взял пакет для мусора и вытряхнул туда коробку с листочками календаря.

— Я была с тобой только потому, что ты иногда на него похож. Наклон головы, неуловимое сходство улыбки.

— Блаблабла.

Он положил записки отца обратно в конверт и оставил их на столе. Пусть Лиза потом сама почитает.

— В общем, я намерена найти себе зрелого, серьезного мужчину.

— И для чего зрелому, серьезному мужчине связываться с такой истеричкой, как ты?

Тимур выключил везде свет и вышел в подъезд с мешками для мусора.

— Я говорю вполне серьезно. Я тебя бросаю.

— Каково это слышать человеку, который в данную минуту выносит твой мусор?

— Тебе надо пожить у мамы…

Закрыв дверь, Тимур вызвал лифт, потом подумал и решил спуститься пешком.

— А тебе надо успокоиться. Уложи Анфису спать и выходи. Я скоро приеду, и мы погуляем с тобой по больничному саду.

— Эй, у нас тут вообще-то режим!

— Ой, а то вы, курильщики, не найдете черный выход.

— Ты меня не слушаешь! — в голосе Лизы послышалось отчаяние. — Я не хочу тебя видеть больше ни-ког-да!

— Вот и скажешь мне это лично.

— Я больше не…

И в эту минуту неясная фигура шагнула из темного угла подъезда.

23

Завкафедры виновато выставила вперед тортик.

— Прости, Тимушка, не хотела тебя напугать.

— Господи, Наталья Михайловна, почему вы прячетесь в подъезде?

— Я ждала тебя.

— Что случилось? — спросила Лиза в телефоне.

— Пожаловало твое начальство с дружеским визитом, — Тимур открыл дверь в свою квартиру. — Входите. Я вернусь через минуту, только вынесу мусор. Лиза, ты еще здесь?

— Да, — ответила она встревоженно.

— Наша прогулка по больничному саду откладывается. Но ты пока не бросай меня, хорошо? Мы с тобой чуть позже все обсудим. Ты не знаешь, почему все приходят ко мне без звонка? Люди разучились пользоваться телефоном?

— Тимур, мы с тобой только что расстались.

— Я утром приеду. Не волнуйся.

— Я просто подумала, что у тебя могло сложиться превратное мнение обо мне.

— Наталья Михайловна, вы названивали с какой-то дичью моей маме и девушке. Как вас вообще понять?

— Я была не в себе. Пришла попросить прощения.

— Очень вовремя пришли, я как раз собирался вам звонить. Лизы не будет всю неделю. Напишите за неё заявление на отпуск и подпишите его заодно.

— Что-то случилось? — с любопытством спросила завкафедрой.

— Дела семейные, — отмахнулся Тимур.

— Я просто переживала… вдруг наговорила тебе лишнего.

Тимур сел напротив завкафедры и спокойно и прямо посмотрел в её старое, хитрое, как у лисицы, лицо.

— Когда вы познакомились с Натальей Скамьиной?

— Я вовсе…

— Ну конечно. Кто угодно может на вашей кафедре обыскивать сумки сотрудников. У вас так принято. Наталья Михайловна, давайте поговорим начистоту. Я все-таки его сын. А вы называли себя его другом.

Она вздохнула.

— Несколько лет назад я увидела, как Руслан ругается с какой-то женщиной. Никогда в жизни не видела его в такой ярости. После того, как он ушел, она плакала на ступеньках института. Мы разговорились.

— Ваше любопытство никогда не дремлет.

— Она представилась матерью Елизаветы Скамьиной. Сказала, что её дочь связалась с женатым любовником. Что она пыталась убедить его завершить эти отношения, что она беспокоится о нем…

— О нем? — переспросил Тимур. — Наталья Скамьина беспокоилась о НЕМ?

Завкафедры пожала плечами, опустила глаза, без всякого смысла переставила местами чашки на столе.

— Она сказала, что её дочь убийца. Что она не уравновешена.

— Простите, — быстро сказал Тимур и стремительно вышел из кухни.

В ванной он долго смотрел на свое лицо в зеркало, пытаясь начать дышать и перестать ненавидеть.

Никогда никого он ненавидел так сильно, как в эту минуту мать Лизы.

Ненависть раздирала его, острыми когтями кромсая внутренности.

Это было больно, куда больнее, чем тогда, в такси, когда он мчался к Лизе и ему очень хотелось увидеть её как можно быстрее.

— Господи, — пробормотал Тимур, открыв шкафчик. Из аптечки он достал болеутоляющее и успокоительное, слепо закинув в себя и то, и другое.

Через несколько минут, когда стало немного легче, он вышел из ванной и увидел, как завкафедры перебирает бумаги на тумбочке у входа.

— Что вы опять ищете? — спросил Тимур практически без всяких эмоций.

Она подскочила на месте и обернулась.

— Тимушка, а где Лиза? Её мама не может её найти.

— Вы знали, что отец собирается нас бросить? Что он хочет уйти к Лизе? Это вы рассказали об этом Наталье Скамьиной?

— Руслан Ибрагимович никогда бы не принял такого важного решения, не посоветовавшись со мной, — ответила завкафедрой, пытаясь собрать остатки своего самообладания.

— И что вы ему посоветовали?

— Перестать валять дурака. Пятьдесят лет — опасный для мужчин возраст. Они начинают делать всякие глупости.

— Кажется, он мало ценил ваши советы, — проговорил Тимур, борясь с отвращением. Он сорвал с вешалки шубу завкафедры и сунул её руки своей гостьи. — Вам пора. Не забудьте оформить Елизавете Алексеевне отпуск. И постарайтесь больше не попадаться мне на глаза.

— Но, Тимушка…

— И перестаньте, ради всего святого, докладывать Наталье Скамьиной о каждом шаге её дочери. Вы же, в конце концов, не собачка на побегушках. Займитесь чем-нибудь другим.

— Но Тимушка…

— Жизнь Лизы никого из вас не касается. Всего доброго.

Он, практически, выставил старушку за дверь и медленно закрыл все замки.

Выбросил торт в мусорку.

Тщательно перемыл все чашки.

Принял горячий душ.

Надел одну из ужасных полосатых пижам Лизы, безнадежно пытаясь уловить её запах.