— Еще нет, папочка.

Он нахмурился.

— Индия уже пропустила первые недели учебы. Время не ждет. Я бы хотел, чтобы завтра ты приложила побольше усилий.

Она покраснела.

— Да, папочка.

Дальше разговор поддерживали только Хейли и Тео, и говорили они по большей части о свадьбе. Хейли спрашивала мнение моего в-скором-будущем-отчима о цветах, тематике и другой чуши, которая наверняка была ему не интересна.

Доев десерт, я была счастлива наконец-то выбраться из-за стола, однако полностью отказаться от прежних привычек я не смогла и потому схватила свою тарелку, пока ее не забрали слуги Тео.

— Оставь, Джанелл все уберет! — попытался остановить меня он.

Но я все-таки понесла грязную тарелку и чашку на кухню. Войдя туда, я застыла, увидев, что Гретхен вываливает в мусорное ведро большой кусок мясного рулета, оставшегося после ужина. Половина противня картофельной запеканки тоже была приготовлена на выброс.

Мою кожу неприятно закололо, все тело — лицо, ладони, подмышки — покрылось холодным потом, а сердце часто заколотилось в груди.

— Что вы делаете? — дрожащим голосом спросила я, шагнув к ней.

Гретхен с удивлением оглянулась.

— Убираю.

— Прекратите. — Я бросилась к мусорному ведру, и при виде еды в нем мое сердце сжалось. — Вы выбросили половину мясного рулета!

— Мисс, оставьте посуду. Я ее вымою, — раздраженно ответила Гретхен, потянувшись за картофельной запеканкой.

— Нет! — Я ухватилась за другой конец противня, и глаза поварихи шокированно округлились. — Нельзя выкидывать совершенно нормальную еду!

— Мисс, пожалуйста, отпустите.

— Нет!

— Мисс, пожалуйста. — Она начала бледнеть.

— Что здесь происходит? — раздался позади нас властный голос Тео.

Я вцепилась в противень еще крепче.

— Сэр, я просто выбрасываю отходы, а мисс Максвелл почему-то очень расстроилась.

— Индия. — Кто-то взял меня за запястье, и, подняв взгляд, я увидела обеспокоенное лицо Хейли.

— Это не отходы, — прошептала я. — Это совершенно нормальная еда.

В глазах Хейли вспыхнула боль, и она кончиками пальцев погладила мою щеку.

— Солнышко, — прошептала она.

— Нельзя выбрасывать столько еды.

— Я знаю, — кивнула она и посмотрела через мое плечо. — Дорогой, Индия права. Остатки нужно оставлять на потом или отдавать в местный приют. Мы не можем выбрасывать такое количество еды.

Я почувствовала, как Тео приблизился и заглянул в мусорное ведро.

— Вы каждый день выбрасываете столько еды?

Гретхен с трудом сглотнула.

— Не каждый, сэр. Иногда.

— Что ж, ее действительно много. Индия и Хейли правы. С этого дня вы с остальным персоналом будете делить оставшуюся еду между собой, это понятно?

— Да, сэр. — Гретхен с облегчением выдохнула — видимо, потому что Тео не стал затягивать головомойку.

Что до меня, то мое сердцебиение начало замедляться, но я еще не успокоилась до конца.

— Вы ведь будете использовать остатки, верно?

Хотя было видно, что Гретхен считает меня ненормальной, она тем не менее успокаивающе ответила мне:

— Конечно, мисс. У меня сын-подросток, который ест как не в себя. Еда будет кстати.

— Хорошо. — Напряжение вытекло из меня, и я глубоко вздохнула. — Спасибо.

Она осторожно потянула противень на себя, и я, отпустив его, отступила назад.

— Должен сказать, Индия, я нахожу твою жизненную позицию довольно-таки освежающей, — доброжелательно улыбнулся мне Тео.

Я робко улыбнулась в ответ.

Он подумал, что я социально и экономически сознательная. Он понятия не имел о моих проблемах с едой.

А вот Хейли знала о них.

Она погладила меня по руке и развернула от Гретхен.

— Солнышко, у тебя был долгий день. Давай-ка ты ляжешь пораньше?

Я кивнула и, повернувшись, обнаружила, что рядом с кухонной дверью стоит и смотрит на меня Элоиза.

Вот дерьмо.

Меньше всего я хотела, чтобы свидетелем моих странностей становилась она.

 

Глава 4 

Он ел пончики. Они были свежими, и я ощущала их запах. Их принесла Карла.

Мой желудок болезненно сжался.

— Я не могу есть, пока она смотрит на меня как дикая кошка, — пожаловалась Карла. — Просто, б**ть, дай ей еды, Эд.

— Маленькая сучка без моего разрешения не получит и крошки. Она знает, что сделала. — Он злобно уставился на меня.

Я не знала, что такого я сделала.

Я лишь знала, что разозлить его могла малейшая вещь.

— Она пугает меня. — Карла оттолкнула коробку с пончиками.

— Прекрасно. — Он резко встал и схватил коробку с выпечкой. Потом, не сводя с меня глаз, прошел по трейлеру к мусорному ведру, нажал на педаль, открывавшую крышку, и один за одним выбросил пончики.

Я ненавидела его.

Чтобы закрыться от него, я покрепче обхватила руками колени и прижалась к ним лицом.

— Мне пора на работу.

— Она не пойдет в школу?

— Не. Ее там накормят.

— Она может поесть, когда тебя не будет дома.

— Здесь нет ни грамма еды, — рассмеялся он. Его сиплый смех я ненавидела так же сильно, как его самого. 

— Ты больной, — сказала она.

Если она так считала, то почему бездействовала?

Я ощутила жгучую боль в голове, в ушах зазвенело от его затрещины. Сморщившись от боли, я подняла глаза.

— Только попробуй сдвинуться с места, — сказал он с издевкой. — Я все равно узнаю.

Я кивнула и испытала неимоверное облегчение, когда они оба ушли.

Выждав какое-то время, я подтащила свое изможденное тело к мусорному ведру и, плача, достала пончики, стерла с них сигаретный пепел и острый соус и засунула в рот.

***

К концу второй перемены следующего дня выяснилось, что к списку моих вымышленных проблем добавилась булимия. Я доедала энергетический батончик перед математикой, когда девушка, которую я не знала, перегнулась через свою парту ко мне:

— Брайс Джефферсон рассказала мне все о тебе, поэтому если соберешься блевануть, скажи мне заранее, потому что я не очень хорошо переношу рвоту. — Она сморщила нос.

Несколько секунд я недоуменно моргала, а потом до меня дошло, что Элоиза рассказала Брайс о моем вчерашнем срыве на кухне, а Брайс, очевидно, разболтала всем остальным.

У меня и так уже начались ночные кошмары, — я не нуждалась в подобном дерьме.

— У меня нет булимии, но приятно знать, что ты беспокоишься, нет ли у твоей одноклассницы опасного для жизни расстройства. Тебя следует наградить как самую сердобольную ученицу. Нет, погоди. Я хотела сказать, как самую эгоцентричную засранку.

Ее рот раскрылся от возмущения, и она со скрежетом отодвинула от меня свою парту.

Наверное, то был не лучший способ заводить новых друзей.

Как оказалось позже, можно было не особенно переживать о том, что я оттолкнула одну из своих одноклассниц.

К четвертому дню в школе Тобиаса Рочестера друзья Элоизы сделали это за меня. У меня не появилось друзей, а из всего класса со мной разговаривал только Гейб. Да и тот лишь немного флиртовал со мной в столовой. При этом, однако, я не чувствовала себя какой-то особенной, потому что по его общению с другими девчонками было понятно, что он флиртует со многими.

Также я исчерпала все возможности, касающиеся внеклассной деятельности. Оказалось, что все места уже заняты: в дискуссионном клубе, в группе по выпуску школьного ежегодника, в комитете по мероприятиям… Я даже попробовала сунуться в научную группу и математическую команду, но, судя по всему, туда принимали одних только гениев, и поскольку мой интеллект был всего лишь чуть выше среднего, мне отказали. Что касается спорта, то у них не было футбольной команды, так что я заранее была в невыгодном положении. Я не умела играть в баскетбол и лакросс, не умела фехтовать и танцевать (во всяком случае на уровне танцевальной команды школы Тобиаса Рочестера), не умела плавать, грести, играть в регби и сквош. Я была сильна только в беге, но команда по кроссу тоже оказалась укомплектована, так что на мою долю остался лишь старый добрый бег. Не совсем командный вид спорта, но я все равно записалась.

Школа Тобиаса Рочестера была маленькой школой с высокой конкуренцией. Если в первые дни учебного года ты прозевал шанс попасть в какую-либо команду, то вряд ли вообще попадешь туда.

Из внеклассных занятий мне светила только работа в «Тобиас Рочестер Крониклс» и что-нибудь в театре по протекции Элоизы. Франклин все еще не связался со мной, и перед каждым уроком современной европейской истории я готовила себя к разочарованию.

Именно это я и делала в пятницу, направляясь к нему на урок.

— Индия, — сказал Франклин, как только я переступила порог его кабинета, — останься после урока, пожалуйста.

Я сделала вдох и кивнула, не желая тешить себя ложной надеждой. Отчасти мне хотелось, чтобы он поговорил со мной до урока, чтобы я сразу узнала, вылетит моя школьная карьера в трубу или нет.

Сев на свое место, я опустила лицо и не подняла его, даже когда стул рядом подвинулся. Мое дыхание слегка участилось, и меня снова взбесило, что рядом с Финном я ощущаю тревогу. В последние четыре дня я отказывалась признавать его присутствие — в точности, как он не замечал меня. Мы проходили друг мимо друга в коридоре, и он — так же, как Элоиза — смотрел куда угодно, только не на меня. Он ни разу не заговорил со мной на трех совместных уроках и игнорировал вчера вечером, когда Элоиза и ее компания зависали возле бассейна и ели пиццу. К счастью, Хейли и Тео не было дома, так что мне не пришлось выходить и сидеть с ними.

Мне показалось странным, что вчера вечером Финн впервые появился в доме с тех пор, как я приехала. Плюс он опять не был с Элоизой один. Меня напрягал свой интерес к их отношениям. Мне-то какое дело?