— Может и так. Но я думаю, что нам с тобой нужно поговорить.

Я начала складывать вещи в сумку. Мой пульс уже зашкаливал.

— Если ты пришел, чтобы запугать меня, то у тебя ничего не получится, — солгала я.

— Позволь мне перефразировать, Индия, — рявкнул он. — Я собираюсь преподать тебе ценный урок, чтобы ты усекла, как именно здесь все работает.

— Нет, ты собираешься развернуться и выйти за дверь, — предостерегающе сказал знакомый голос.

Джаспер резко оглянулся, и меня затопило облегчение: на пороге кабинета был Финн. Проходя мимо Джаспера, он намеренно толкнул его плечом так, что тот налетел на стол. Финн продолжал идти, пока не оказался рядом.

— Ты в порядке? — спросил он, обеспокоенно оглядывая меня.

Я молча кивнула.

— Ну и в чем заключался твой план? — спросил Финн, гневно глядя на Джаспера. — Застать ее в одиночестве, и что дальше?

Джаспер ухмыльнулся нам.

— Ты намекаешь на то, что я думаю? О, я тебя умоляю, — глумливо произнес он. — Мне в жизни не приходилось кого-либо принуждать. Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?

Финн рванулся к нему, но я успела поймать его за руку и оттащить назад.

— Он того не стоит. Мне плевать, что он думает обо мне.

Джаспер рассмеялся.

— Зато не плевать Финну Рочестеру. Я вот думаю, интересно ли будет Элоизе обнаружить, что ее преданная комнатная собачка хочет забраться в трусики ее «сестрички»-нахлебницы?

— Ты кусок…

— Финн, не надо. — Я сжала его запястье, удерживая его. — Он слизняк, который не знает, о чем говорит. И он никогда больше и близко не подойдет ко мне, я права?

— Ты уже просто плохое воспоминание.

— Я серьезно. — Финн шагнул вперед и навис над ним. — Я уничтожу тебя, если я замечу, что ты хотя бы посмотрел в ее сторону.

— Боже! Ладно.

Он, подняв руки, попятился. На один напряженный момент мне показалось, что Финн передумает и пойдет за ним следом, но Джаспер наконец пошел к двери, и я облегченно выдохнула, когда Финн остался на месте.

Однако Джаспер не мог уйти молча.

— Не забывай, кто ты, Рочестер. Не стоит из-за симпатичной задницы становиться врагами с неправильными людьми.

Финн напрягся, но не двинулся в сторону Джаспера, и отморозок ушел, оставив нас в тяжелой тишине. Финн повернулся ко мне. Взглянув на него, я поняла, что рада ему, как не радовалась еще никому в своей жизни.

— Как ты…

Финн дрожащей рукой провел по волосам.

— Патрик поймал меня после тренировки и сказал, что слышал, как Джаспер поспорил с друзьями, что до конца дня прижмет тебя.

От мысли об этом у меня скрутило желудок.

— Ты думаешь, он бы…

— Не знаю. — Его лицо снова побагровело от гнева. — Насколько мне известно, он никогда такого не делал, но я не мог рисковать.

— Я рада. — Я прерывисто вздохнула и поняла, что дрожу.

— Я никому не позволю обидеть тебя, — произнес Финн. Так тихо, что я не была уверена, правильно ли расслышала.

Какое-то время мы смотрели друг на друга, и пока я тонула в его темных глазах, во мне начало нарастать и закручиваться, распирая мне грудь, густое и горячее чувство. Оно испугало меня, потому я знала, что никогда не смогу дать ему волю. Глаза защипало от слез, и я отвернулась.

— Спасибо.

Я почувствовала на плече его теплую руку.

— Индия…

Мои глаза сами собой снова поднялись на него.

Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но затем будто передумал и произнес другое:

— Я принесу тебе воды. Присядь. Я скоро вернусь.

Первым моим порывом было схватить его за руку и умолять не уходить, но я подавила страх и кивнула. Потом села, как сказал Финн, не веря, что какая-то дурацкая шутка могла стать причиной такой жуткой драмы.

Финн вернулся с двумя стаканчиками воды из ближайшего кулера.

— Вот. — Он поставил воду на парту и сел рядом со мной.

Какое-то время мы молча пили воду.

Но я должна была спросить.

— Значит… ты беспокоился за меня?

Финн тяжело вздохнул.

— Да.

— Но ты сказал, что не хочешь быть друзьями.

— Я сказал, что не могу.

— А есть разница?

— Да. — Он всмотрелся в мое лицо. Не знаю, что он искал. — После того, как ты рассказала о своем отце, мне больше всего на свете хотелось тебя поддержать. И хоть я и сказал, что не могу стать тем, кем ты просила, но вечером, вернувшись домой, я впервые за очень долгое время не чувствовал себя таким одиноким.

Эмоции встали в моем горле комом и перекрыли выход словам.

— До меня ты никому не рассказывала об этом?

Я покачала головой и, преодолев ком в горле, ответила:

— Нет. Даже своей лучшей подруге в Калифорнии.

У Финна было такое лицо, словно он испытывал боль.

— Индия, если б я мог изменить свою реакцию на те твои слова…

— Сегодняшний твой поступок в значительной степени ее компенсировал.

— Нет. То, что ты подарила мне… то, как доверилась… — Он откинулся на стуле и потер руками лицо, потом посмотрел на меня таким пронзительным, измученным взглядом, что мне захотелось обнять его.

— Я… Я знаю Элоизу с самого детства.

Я замерла, и от внезапного озарения в моих ушах заревела кровь. Уж не собирался ли он признаться мне в том, что я отказывалась даже предполагать?

— Она очень дорога мне, — продолжил он, — но наша ситуация отличается от жизней наших ровесников. Мой отец… Конечно, ты не ошиблась на его счет. Он всегда был таким. Деспотичным, совершенно не умеющим подавлять гнев. — Его голос стал глухим, наполненным болью. — Он бил маму. Когда я впервые это увидел, она сказала, что это секрет, который никому нельзя раскрывать. Мама была врачом. Педиатром. Теперь я часто гадаю, как такая умная женщина, как она, могла мириться с побоями… Продолжать жить с ним. — Он повел плечами, но было видно, что это до сих пор его мучает. — Когда у нее обнаружили рак, отец какое-то время вел себя хорошо. Но после того, как она умерла, он стал еще хуже, чем раньше. Только теперь его боксерской грушей стал я. К несчастью для него, я вырос и стал сильнее его. Физическое насилие прекратилось, но психологическое, к несчастью для меня, — нет.

Он вздохнул.

— Когда мне было четырнадцать, отец застукал меня с дочкой нашего повара. — Он улыбнулся печальной мальчишеской улыбкой, которую я прочувствовала до глубины души. — Он так сильно дал мне по уху, что в нем несколько дней стоял звон. Терпеть побои я еще мог, но его постоянные требования, чтобы я встречался только с «правильной» девушкой начали по-настоящему доставать меня. И тогда… Я начал встречаться с Элоизой, чтобы успокоить его.

Тут меня словно ударило в живот что-то еще, и это «что-то» мне не понравилось.

— Финн…

Он наклонился ко мне.

— Индия, я не использую ее. То есть, в каком-то смысле, конечно, использую, но Элоиза тоже получает от этих отношений то, что ей нужно.

— Например?

— Я не могу тебе рассказать.

— И все-таки ты используешь ее.

— Нет. — Его стул скрипнул. Он подвинулся ближе, и наши колени соприкоснулись. Взгляд его темных глаз скользнул вверх, на мое лицо, и я глубоко вдохнула. — Я не использую ее… но мы вместе. Наверное, мне просто не приходило в голову, что я могу встретить в школе кого-то… Ту, кого я…

От его невысказанных слов то густое и горячее чувство начало разрастаться, угрожая захлестнуть меня с головой.

— Финн, Элоиза станет моей семьей.

Он выглядел настолько несчастным, что мне потребовались все мои силы, чтобы не потянуться к нему.

— Что вы скрываете?

— Не могу рассказать. Пожалуйста, просто поверь мне, и все.

Меня охватила обида и не менее сильное разочарование, но я прогнала их. Я не имела права требовать, чтобы он раскрыл свои тайны.

Когда он поднял глаза, в них неожиданно отразилось мое разочарование.

— Я бы очень хотел, чтобы все было иначе.

Но увы. Все было так, как было. История повторялась. Человек становился мне дорог, но я сама была не настолько дорога для него, чтобы он мог быть со мной честным.

Я не знала, сердилась ли я на Финна или просто на то, что у меня всегда и со всем были сложности. Все и всегда было борьбой.

Создавалось чувство, будто я жила в постоянном бедламе.

Я издала смешок.

— История всей моей жизни. — Качнув головой, я взяла сумку и сказала, не в силах посмотреть на него: — Спасибо, что выручил.

— Без меня ты никуда не пойдешь.

Его опека привела меня в замешательство, но еще сильней разозлила.

— Да? Забавно, ведь, похоже, именно это я и делаю.

В ответ на мой сарказм вернулась его обычная хмурость.

— А еще после того, что случилось, ты не поедешь домой одна. Я отвезу тебя.

— Финн. — Я сдулась, вдруг ощутив себя вымотанной. — Не думаю, что это хорошая идея.

В его глазах промелькнула печаль, а потом они стали пустыми.

— Думаю, я как-нибудь переживу поездку до твоего дома.

Все еще дрожа от пережитого, я сдалась и последовала за Финном к его машине.

Напряжение, которое существовало между нами раньше, не могло даже сравниться с тем, каким оно стало сейчас. Теперь, когда Финн дал понять, что я нравлюсь ему, а я осознала, что мое чувство к нему являлось влечением, напряжение между нами можно было безошибочно считать сексуальным.

Ничего подобного я еще никогда не испытывала… и это было самым удручающим, пугающим и волнующим ощущением в мире.

Когда мы в конце концов остановились около дома, меня затопило чувство вины. Я не должна была испытывать такие чувства к парню Элоизы, а он совершенно точно не должен был чувствовать такое ко мне.

Мне казалось, что мы сами во всем этом виноваты, но почему?

Я не просила вселенную о том, чтобы начать нравиться Финну.

И определенно не планировала отвечать ему взаимностью.