Финн был шафером, поэтому шел по проходу с Элоизой, в то время как рядом со мной шел какой-то кузен Эль. Последние два часа я наблюдала за тем, как двое моих лучших друзей смеются, притрагиваются друг к другу и даже целуются для фото, и чувствовала себя дальше от них, чем когда-либо раньше.

Это убивало меня, ведь всего день назад я чувствовала такую близость с Финном.

Но правда заключалась в том, что это была не их вина. Просто так получилось. Люди, знавшие их много лет (в том числе чертов фотограф), заставляли их притворяться влюбленными. Тот факт, что они были лучшими друзьями, лишь все упрощал для них. Они были вдвоем, и у нас не было времени, чтобы, как обычно, пообщаться втроем.

Я осталась за бортом.

Все тосты были произнесены, ужин сервирован, и теперь гости либо сидели за столами, болтая, либо танцевали, либо просто тусовались по периметру танцплощадки.

Я сидела за столом со своими друзьями. Не хватало только Шарлотты, потому что кузен Эль пригласил ее потанцевать.

Поскольку Гейб и пальцем не пошевелил, чтобы исправить их отношения, между ними до сих пор сохранялось ощутимое напряжение. Пока она кружилась в объятьях студента, Гейб смотрел на них с такой злостью, что можно было лишь удивляться, как огонь в его взгляде их не поджег.

— Ну все, с меня хватит, — в конце концов рявкнул он, оттолкнув стул от стола и бросив салфетку на тарелку.

Мы все в замешательстве смотрели, как он решительно уставился на танцующих. Судя по его лицу, он был готов рвануться туда, но музыка закончилась, и Шарлотта отошла от своего партнера по танцам.

— О, к черту.

Гейб, обойдя стол, пошел к ней, и ее красивые глаза округлились. Шарлотта резко остановилась возле своего стула.

— Что за…

— Шарлотта… — Гейб взял ее за изящные плечи своими большими руками и склонился к ней. — Давай перестанем загоняться, ладно?

Она сморщила носик.

— Загоняться?

— Да. Загоняться. Я соскучился по тебе. Типа как… сильно. Не только как по своему другу. И по всему остальному тоже. — И он с мальчишеской улыбкой добавил: — Ужасно.

В уголках ее губ начала зарождаться улыбка.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я хочу быть с тобой. — Он взглянул на нас, осознав, что мы все внимательно наблюдаем за ними. Как и люди, сидящие за соседним столом. Он выпрямился, обнял Шарлотту за плечи и притянул ее к своему боку. — Все верно, — сказал он нам, раздуваясь от гордости. — Мы с Шарлоттой вместе. — Он посмотрел на нее. — Ты ведь по-прежнему хочешь, чтобы мы были вместе?

Она захихикала.

— Да.

В ответ он широко улыбнулся ей. А затем поцеловал. Глубоким, смущающе долгим поцелуем, от которого Джошуа взвыл, а парень за соседним столом крикнул: «Уединитесь!»

Я была счастлива за своих друзей.

Честное слово.

Но публичное признание Гейба только ухудшило мои и без того не слишком хорошие чувства относительно секретных отношений с Финном.

Мы с Эль обменялись улыбками. Я изо всех сил старалась скрыть свою боль, но мои старания наверняка не увенчались успехом. К счастью, у Эль не было времени, чтобы спрашивать о причинах моей печальной улыбки, потому что Брайс начала психовать.

— Что, черт побери, я пропустила? — Она злобно глазела на нас. — И почему никто из вас не удивлен такому повороту событий? — Она ткнула пальцем в Шарлотту с Гейбом.

Эль с Шарлоттой начали успокаивать Брайс, но я больше не обращала на них внимания.

Может, сказалась тяжесть последних нескольких дней, а может, моим ранам требовалось время, чтобы затянуться, и пока этого не случилось, я была гиперчувствительной, но на меня мощной волной накатили все те сомнения относительно того, ради чего мы с Финном храним наши отношения в тайне.

Открой глаза, отребье.

Я зажмурилась, отгораживаясь от воспоминаний, а когда вновь открыла глаза, то уткнулась взглядом в отца Финна, шедшего через зал.

Мой сын не станет встречаться с отребьем.

Я почувствовала, как мои глаза закололо, а сердце заколотилось. Я отвела взгляд от мистера Рочестера и уперлась им в Джаспера Олифанта, который был приглашен вместе с родителями.

Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?

Я оттолкнулась от стола, словно это могло помочь заглушить их слова.

— Индия? — Эль обеспокоенно взглянула на меня.

— Ты в порядке? — тихо спросил Финн.

— Да. Просто нужно воспользоваться уборной.

Я выбежала из зала, но вместо того, чтобы направиться в переполненную комнату отдыха, пошла вглубь территории, пока не нашла большую безлюдную оранжерею. Внутри было патио со столами и стульями, составленными один на другой — зимой летняя мебель хранилась внутри. Я аккуратно опустила стул на пол и, сев, наконец-то расслабилась. Здесь было так тихо, что я слышала свои мысли.

А думала я о том, что сегодня я ревновала.

Мне было больно, и я ревновала.

Я знала, что дорога Финну. Знала, что была его девушкой, но с другой стороны, разве парню не следовало с гордостью объявить, кто на самом деле является его девушкой?

Я знала — или, по крайней мере, надеялась, — что Финн так и сделал бы, если бы мог. Однако я не знала этого наверняка. Из-за меня его отец обязательно устроил бы ему «веселую» жизнь, и я волей-неволей задумалась: если бы между нами не стояла Элоиза… рассказал бы Финн всему миру, что я его, а он мой?

Это беспокоило меня с самого начала, но я засунула свои страхи поглубже, потому что знала, что чувствовала бы из-за них.

Будто я была недостаточно хороша.

Будто я была отребьем.

И Финн, полагаю, был прав. Я была сильной. Достаточно сильной, чтобы понимать, что не смогла бы совладать с таким ядом в своей голове, — ведь я с таким трудом избавилась от токсичного дерьма, которым отравлял мою жизнь жестокий отец. Поэтому я так рвалась к популярности. Так я чего-то стоила, а мои одноклассники, мои учителя давали мне почувствовать свою значимость. Никто из них никогда не заставлял меня чувствовать себя никчемным отребьем.

Я не могла допустить, чтобы эта отрава вновь проникла в мою голову… И потому должна была…

Я захлебнулась этой мыслью, а мои руки сжались в кулаки.

— Вот ты где.

При звуке голоса Финна я напряглась и, развернувшись, увидела, как он заходит в оранжерею. Он протиснулся мимо мебели и сел передо мной на корточки.

— Эй. — Он всмотрелся в мое лицо. — Что происходит?

«Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место».

Этот парень был добрым, верным и любящим. Я нуждалась в его доброте, словно в пище. Чтобы он заботился обо мне, целовал, касался меня, чтобы я чувствовала себя значимой и не допускала мыслей о своей ничтожности.

Так как же мне было решить, что для меня было лучше?

Финн явно понял, какое решение я приняла, даже раньше меня.

Его глаза повлажнели, и он, опустившись на одно колено, всем телом подался вперед.

— Нет. Ты не сделаешь этого.

Я моргнула, и по моим щекам потекли горячие слезы.

— Почему? — надломившимся голосом спросил он.

Я заставила себя посмотреть на него, хоть это и убивало меня.

— Потому что мне слишком больно. Глядя на вас с Эль, все думают, что она твоя девушка и что ты этим гордишься. А Гейб… Он наконец признал свои чувства к Шарлотте и захотел, чтобы о них узнал целый мир. Мне больно из-за того, что нам это недоступно.

— Тогда я буду стараться сильнее. — Он взял меня за руки. — У нас все получится.

— Нет, не получится. Только не тайком. Я не могу думать так о себе.

— Думать как?

— Словно я недостаточно хороша. Мне казалось, я смогу заглушить эти мысли, но я не смогла. Это слишком значительно. Слишком опасно для меня. Я не могу снова вернуться к тем чувствам, которые мне внушал он.

Финн отпустил мои руки, шок и боль исказили его черты.

— Ты сравниваешь меня с ним?

— Нет, — торопливо заверила я его. — Все не так. И ты здесь не виноват. Но то, что мы прячемся, заставляет меня чувствовать себя грязным секретом, словно я отребье, с которым тебе стыдно появиться на публике.

— Я не могу быть с тобой на людях из-за Элоизы, — с гневом и паникой в голосе сказал он то, что я и так знала. — Ты же знаешь. Если бы мы могли быть вместе на публике, я бы хвастался этим, как самодовольная задница. Прямо как Гейб. И ты знаешь об этом. Я говорил тебе, как чувствую себя из-за того, что не могу рассказать всем, что мы вместе.

— А так ли это на самом деле? — рискнула прошептать я. — Думаешь, ты бы смог? Если б не Эль… Ты смог бы справиться с давлением своего отца?

И тогда…

Все тело Финна обреченно обмякло. Он не хотел, чтобы я это делала, но не был уверен в себе до конца.

Я со злостью стерла слезы, не желая винить его и стремясь понять — потому что знала, что должна так поступить. Я встала, а он смотрел на меня так, словно я отбирала у него целый мир.

Глубоко в моей груди поселился болезненный и неподвижный холод.

— Спасибо, Финн, — прошептала я, а затем печально рассмеялась. — Забавно… Я еще ни с кем не чувствовала себя так хорошо, как с тобой, и тем не менее все заканчивается из-за того, как плохо я себя чувствую из-за наших отношений. Надо же, как получилось.

— Индия. — Он резко встал и, нависнув надо мной, пробежал рукой по волосам, впиваясь пальцами в пряди. — Что я могу сказать? Скажи, что мне сказать.

Я стерла очередную слезу.

— Может… надеюсь, у тебя все будет отлично и ты добьешься всего, чего хочешь?

Его губы задрожали.

— Финн, — прошептала я, не в силах говорить громче из-за душивших меня слез, — я надеюсь, у тебя все будет отлично, и ты добьешься всего, чего хочешь.

И тут Финн — парень, который прежде так легко мог скрыть свою боль — начал плакать, и я, не давая себе передумать, сделала самый сложный поступок за всю свою короткую, хаотичную жизнь.