А еще не хватало Грейс Таун.

– Где эта твоя странная подружка? Что-то давно ее не видно, – как-то раз спросила Сэйди.

Мы с Мюрреем, Лолой и Мэдисон Карлсон (непостижимым образом затесавшейся в нашу компанию) ввалились ко мне домой. Ла тут же поднесла к горлу ладонь, повелевая Сэйди заткнуться, но было уже поздно.

– О черт. – Сэйди закусила губу. – Прости, амиго. Вы с Грейс расстались?

– Мы больше не произносим слово на «Г», – ответил Мюррей. – Отныне, пожалуйста, упоминай о ней как о Той, Которую Нельзя Называть.

– Грейс не была моей девушкой, а значит, мы не могли расстаться, – заметил я, разматывая шарф и вешая его в прихожей.

– Чувак, не произноси имя Той, Которую Нельзя Называть, – поправил Мюррей. – Никак не запомнит.

– А что случилось? – спросила Сэйди.

Но, увы, я и сам толком не знал, что случилось. Да, я круто облажался, когда зашел в комнату Дома, но никак не ожидал, что Грейс после этого вовсе испарится. Мне хотелось перед ней извиниться, отвести ее в сторону и сказать все то, что прежде не мог сказать вслух. Но она перестала ждать меня у шкафчика после занятий. Я вообще ее больше не видел.

Пару раз она появлялась на занятиях, но, кажется, наши учителя задались целью не подпускать нас друг к другу.

– Привет, – шепнул я ей на второй неделе, когда она наконец пришла на актерское мастерство и заняла свое место в глубине зала. – Я соскучился.

– Генри, не отвлекайся, пожалуйста, – окликнула меня миссис Биди. – Теория драмы Бертольта Брехта – важнейшая тема курса. – Она поманила меня ближе к сцене, где сидели все, кроме Грейс. – Подходи поближе, пожалуйста.

– Давай после уроков поговорим? – прошептал я.

Грейс Таун взглянула на меня, но промолчала, а после уроков не пришла.

Иногда мама разрешала мне брать машину, и я проезжал мимо дома Грейс, но ее «хендай» никогда не было на месте. По вечерам я катался на велосипеде мимо кладбища, надеясь застать ее с цветами на могиле Дома, но так и не застал, хотя свежие цветы появлялись там каждый день. Все напоминало мне о ней. Бывало, я видел ее в толпе в столовой или замечал, что кто-то покормил Рики Мартина Кнуппса II, когда я забывал его покормить, или рядом с сообщениями, которые я ей отправлял (спрашивая, где она), появлялись надписи: «просмотрено в 17.50», «просмотрено в 11.34», «просмотрено в 20.05». Но ее рядом не было. Я не чувствовал ее присутствия. Никогда.

Грейс Таун стала призраком, как и хотела, и я ощущал ее отсутствие как дыру, которую она оставила, вырвав себя из моей жизни. И каждый раз, когда я думал об этом, у меня перехватывало дыхание.

– Может, ее на самом деле не было? – однажды спросил я Лолу. Мы сидели на футбольном поле с термосом горячего шоколада и смотрели, как над головой плывут облака. – Что если я ее выдумал?

– Господи, ну ты и нытик, – фыркнула она и швырнула в меня термосом.

Самым невыносимым, тем, что отравляло мою душу, был запах. Ее запах на моих простынях, одежде, в редакции. Когда я чувствовал ее запах, знал, что она где-то близко, но не видел ее, внутри меня что-то взрывалось. Мне в голову даже закралась шальная мысль – на какую-то долю секунды, не больше – никогда не стирать свои вещи, чтобы осталась память о ней. Но потом я вспоминал комнату Дома, его склеп, и понимал, что нельзя. Нет. Только не это. И я поменял простыни, перестирал всю одежду и старался как можно реже заходить в редакцию (а также скрывался от Хинка).

Но хуже всего был автобус. За последние несколько месяцев я ездил на нем всего пару раз и не собирался садиться в него в тот день, когда Грейс впервые не пришла к моему шкафчику. В автобусе было шумно и тесно, он пах как моя жизнь до Грейс – как моя жизнь без Грейс. Мое постоянное место заняли, и мне пришлось сесть рядом с новенькой девчонкой в первом ряду. Всю дорогу до остановки она недовольно зыркала на меня.


В ответ на вопрос Сэйди я лишь пожал плечами.

– Я все испортил, потому что вел себя как долбаное чмо.

– Генри, следи за выражениями, – крикнул с кухни папа.

Они с Райаном делали тако. Последний сидел у папы на плечах и дергал его за волосы, как крыса в «Рататуе».

– И неужели ничего нельзя исправить? – спросила Сэйди.

– Вряд ли. Мне кажется, ее уже не вернуть.

Мы вчетвером спустились в подвал. С тех пор как Мэдисон Карлсон переночевала у меня дома, Мюррей стал гладить одежду и даже пытался причесываться. Теперь он выглядел так, будто перенесся в середину 1980-х и собрался фотографироваться для школьного ежегодника. Они с Мэдисон играли в «Марио Карт» (и Мэдисон выигрывала), когда у нас у всех одновременно зажужжали телефоны. Лола первой проверила свой. Ее лицо вытянулось, и она взглянула на меня.

Это было оповещение от Грейс Таун: она приглашала в свой день рождения на ярмарку в честь Дня благодарения, в субботу. Она отметила в посте около ста человек: большинство были из ее старой школы. Ла прыгнула на меня, но я нажал «пойду», прежде чем она успела вырвать у меня телефон.

Лола вздохнула и покачала головой.

– Будет гроза, – сказала она, хотя прогноз погоды на телефоне предсказывал всего лишь небольшой дождь.

23

КОНЕЦ НОЯБРЯ ознаменовался наплывом моих чудаковатых родственников, которые съехались со всех концов страны, чтобы: а) посетить ежегодную ярмарку в честь Дня благодарения, б) съесть всю нашу еду и в) превратить мою жизнь в ад.

Обычно на День благодарения паразиты захватывали дом и обосновывались в подвале, вынуждая меня перебраться наверх. Но поскольку выпускные экзамены были не за горами и мне якобы предстояло к ним готовиться, паразитов (к их явному неудовольствию) вытурили в старую комнату Сэйди и на надувные матрасы в гостиной.

Список гостей включал:


• Мою бабку по отцовской линии Эрику Пейдж, жуткую тетку, бывшую шпионку времен «холодной войны». У нее было темное прошлое, о котором она наотрез отказывалась рассказывать.

• Бабулиного бойфренда Гарольда, обаятельного и забитого ландшафтного архитектора, который следовал за ней по пятам и за последние десять лет, кажется, не произнес ничего, кроме «да, дорогая».

• Папиного брата Майкла.

• Его «соседа по дому» Альберта.

• Мамину сестру Джульетту и трех из пяти ее детей. Детей тетя назвала в честь животных из мультиков. Она считала, что Понго, Герцогиня и Отис еще слишком малы, чтобы оставить их дома без присмотра (хотя Понго был почти моим ровесником). Багира и Аслан нарочно выбрали колледжи на противоположном конце США, чтобы путешествие домой на День благодарения стало невозможным. Тетя Джулс до сих пор не понимала, почему они никогда не приезжают на праздники. Даже после того, как те официально сменили имена на Брэдли и Ашера.

• Тетю и дядю Лолы Уинг и Ричарда, которые почему-то тоже остановились у нас, а не у Лолы. Плюс Сару и Броуди, их детей.


Праздничный ужин в честь Дня благодарения прошел в нашем доме (или в любом другом доме) как обычно. Альберт убежал в слезах, когда дядя Майкл представил его родственникам Лолы как своего «старого соседа». Тетя Джульетта спалила индейку и почему-то решила, что между закуской и горячим самое время спросить Понго, курил ли он когда-нибудь марихуану. А бабка Пейдж стала показывать, чему научилась на курсах в молодежной христианской ассоциации, и залупила Броуди по башке бейсбольной битой. Тот ненадолго потерял сознание.

Зато обошлось без полиции, как в прошлые разы, и бывший муж тети Джульетты дядя Ник не приходил, нарушив судебный запрет к ней приближаться, так что, можно сказать, ужин прошел с небывалым успехом.

В «черную» пятницу семейка предалась еще одной традиции, а именно: всем скопом отправилась по магазинам в пять утра в попытке за один день удовлетворить накопившиеся за год потребительские нужды. К сожалению, той же традиции придерживались почти все семьи в городе. В итоге нас чуть не затоптали, мы ввязались в драку, нас полили из перцового баллончика и у нас воспалились глаза; Броуди пропал на несколько часов, а потом в новостях сказали, что в торговом центре кого-то пырнули ножом. Но мне купили экшн-камеру и робота Йоду со скидкой в восемьдесят пять процентов, так что жаловаться не буду. Ура, капитализм.

В пятницу вечером я забаррикадировался в подвале, чтобы не участвовать в вакханалии наверху и избежать вопросов от тети и бабки. Тех, как всегда, интересовало, почему я такой мрачный.

– Джинсы в обтяжку, длинные патлы, – ворчала бабуля. – Он затесался к этим эмо, точно говорю. Я читала про них на компьютере в христианской ассоциации.

– Да нет, он просто сатанист, – ответила мама, и бабка заткнулась.

Потом наступила суббота. Холодная. Темная. Унылая. Самый подходящий день для дня рождения Грейс. Близилась буря, она же ярмарка в честь Дня благодарения.

Изначально ярмарка предназначалась для продажи скота и осенних овощей и фруктов, но с тех пор прошло семьдесят лет, и теперь это был любимый праздник старшеклассников всего города. Свежий прохладный воздух, мерцающие карнавальные огни и запах фритюра способствовали подростковому отрыву.

Я готовился почти весь день. Обычно мне было плевать, как я выгляжу, но сегодня… Сегодня казалось важным выглядеть как можно привлекательнее. Я постригся коротко. Купил новую серую толстовку, черные джинсы в обтяжку и новый черный шарф. Вместо старой папиной куртки надел новое дорогое шерстяное пальто – ранний подарок на Рождество от предков. Я начистил ботинки, причесался, разделил волосы на пробор и пригладил их гелем. Короче, к вечеру я стал другим Генри, более взрослым Генри, из другого времени.

В ожидании Лолы и остальных я завернул подарок для Грейс. Я долго думал и в конце концов решил подарить ей книгу – «Мы – звездная пыль» Элин Келси. Я не воспринимал это как метафору, не считал, что иллюстрации призваны символизировать хрупкость существования и наших отношений. Я просто решил, что книга ей понравится.