Оливия сидела на втором этаже, в бизнес — классе, пристегнутая ремнем безопасности. Услышав его уверенный голос, она возненавидела себя за то, что разревелась, жалея себя. А какого сейчас ему? Второй раз он вынужден придумывать план, думая о безопасности пассажиров. Она ревела ему в грудь, а он даже слова не сказал про так как плохо ему. Она эгоистка. Он обнял ее, потому что сам нуждался в поддержке. Она была так занята собой, что не заметила этого.

Даниэль надавил на тормоза, включая двигатели на взлетный режим:

— Да поможет нам Бог, — произнес он.

Следя за счетчиком скорости, он слушал Марка, ожидая его команду на взлет. Еще не время. Еще нет. Но самолет так выл, что казалось, взлетит прямо с места:

— Поехали, — крикнул Марк и Даниэль отпустил тормоз, резко стартовав с места, чувствуя, как тряхануло самолет и его прижало к спинке кресла. Катившись по полосе с бешенной скоростью на секунду ему стало не по себе. Дороги назад нет. Резкий старт и сразу точка невозврата. Смотря на конец полосы, Даниэль поднял нос самолета вверх, слишком задирая его, понимая, что может коснуться хвостом полосу, но выбора не было. Оторвавшись от земли задними шасси, он скомандовал:

— Шасси убрать.

— Шасси убраны, — Марк потянул рычаг вверх.

— Давай же, давай. Лети крошка.

Он выровнял самолет, пролетая совсем низко над полем.

Диспетчер:

— "Arabia Airline", вы отлично взлетели. Хвостом полосу не задели, но были в паре сантиметров от этого. Но вы не набираете высоту.

— Мы и не должны ее набирать. Нам вначале надо набрать скорость.

Самолет летел слишком низко, наконец — то Оливия могла смотреть в окно, наслаждаясь взлетом, но наслаждение не приходило. Почему он летит так низко? Можно было пересчитать на поле каждую травинку, увидеть каждый растущий цветок. Это было странно для всех. Она слышала, как шепчутся пассажиры между собой, испытывая страх. Этот полет они запомнят надолго, скорее всего, некоторые уже никогда не сядут на борт самолета. Хотелось накричать на них, за их шум и за их страх и просто остаться в тишине, смотря на низкое поле.


Все спокойно выдохнули после того, как поле стало отдаляться и уже было невозможно посчитать травинки. Самолет полетел навстречу белым пушистым облакам, поднимаясь все выше и выше. Даниэль Фернандес сделал это, Оливия слышала, как в салоне люди облегченно вздыхали, кто — то даже шептал «браво пилотам». Но на душе у девушки была тоска и грусть, понимая к чему они летят. Люди летят домой, а она к концу своей работы в этом экипаже. Она поклялась сама себе, что уйдет, она поспорила с капитаном и проиграла. Он вновь одержал победу. С достоинством.

Быстро приняв душ и одев чистую белую блузку, Оливия вышла в свой салон в хвостовой части самолета. Ей предстояло отработать еще три часа лета. Зайдя к бортпроводникам, она услышала их разговор:

— Их вздернут, вот увидите. Поэтому будем готовы дать отпор. Оливия, ты с нами? — Келси посмотрела на девушку, не понимая, о чем она говорит.

— А в чем дело?

— Я про пилотов. Сейчас авиакомпания начнет расследование инцидента. В авиации все гораздо сложнее, чем на земле. Нам надо держаться друг друга и не дать в обиду никого. В лучшем случае, Даниэлю напишут выговор, но это лучше, чем увольнение.

Нина, облокотившись о стену, сложила руки на груди:

— Без Фернандеса я работать не буду, это я вам точно говорю. Если уволят его, то им придется подписать и мое увольнение. Работу я всегда себе найду.

— Если его уволят, то пусть увольняют всех, — кивнул Джуан, — мы одна команда.

Как — то не весело стало от таких разговоров. Даниэлю грозит увольнение? Раньше она бы подпрыгнула от радости, возможно, даже открыла бутылку шампанского, а сейчас она просто стояла, опустив руки и потупив взгляд в пол. Разве можно уволить человека за то, что он спас другому жизнь? Но была другая проблема— ценою жизни других.

Оливия отошла от комнаты бортпроводников, медленно идя в свой салон. Значит, все самое сложное еще впереди? Это не конец? Это только начало. Начало для него. Для нее все было кончено.

Самолет приземлился в родном аэропорту с большим опозданием, люди расстегивали ремни, вставая со своих кресел. Стоя на выходе, Оливия ощущала на себе взгляды и среди них не было злых:

— Спасибо вам за все, — мужчина средних лет улыбнулся ей, — это самые отважные пилоты, которых я когда-либо встречал. А вы девушка, заслуживаете поощрения за вашу выдержку.

Слышать эти слова— уже поощрение. Она и не думала, что люди будут благодарить их экипаж. И ее тронули его слова.

— Награду пилотам! — Закричал кто — то в салоне и Оливия улыбнулась, посмотрев на Келси.

— Это хороший знак, — прошептала та, — возможно, люди не пойдут жаловаться в авиакомпанию. Возможно, даже кто — то напишет благодарность. Сейчас нам это необходимо.

Проводив всех пассажиров в аэропорт, Оливия прошлась по салону самолета, осматривая каждое кресло. Грязи было больше, чем обычно, но это не шокировало ее, люди столько находились здесь, что имели на это право.

— Оливия, ты идешь? — Позвала ее Нина, — мы уходим.

Значит Даниэль тоже уходит? Она еще не видела пилотов после приземления, но знала, что у них всегда много работы по прилету— отчеты, а сейчас и того больше.

— Я немного задержусь, — она взяла листок бумаги и ручку. Она сделает то, что обещала — уйдет от сюда, но уйдет с гордо поднятой головой. На радость капитану. Кажется, это было обоюдным желанием.

Писать заявление на перевод на другое воздушное судно оказалось сложнее, чем она думала. Буквы были корявые и Оливия поняла, что ее пальцы дрожат. Теребя ручку в руках, она все ж таки поставила свою подпись. Это было точкой в ее жизни на этом борту. Она оглянулась, смотря как уборщицы убирают салон, и улыбка коснулась ее губ— она будет с радостью вспоминать все минуты, что провела здесь.

— Почему ты еще здесь? — Прозвучал знакомый голос, и она обернулась, встретившись взглядами с Даниэлем. Он надел пиджак, скрывая кровь на своей белой рубашке и на его черных волосах красовалась фуражка капитана. По нему было не заметно, что еще несколько часов назад, он своими руками, поднимал эту махину, пытаясь сделать все, чтобы избежать катастрофы. Он спас женщину и ее ребенка. И Оливия тут же вспомнила, что Сьюзен просила передать ему:

— Та женщина, Сьюзен Найт, что родила у нас в самолете, — она встала со своего места, сделав шаг ему навстречу, — просила меня кое — что вам передать.

Даниэль отошел от двери, пропуская Марка с бумагами на выход, но не желая подходить к ней ближе. Ближе — означало тонна холодной воды, а сейчас ему нужна ясная голова, его уже ждут на собрании сотрудники аэропорта и авиакомпании "Arabia Airline".

— Она назвала сына Даниэлем. В вашу честь. Она просила передать, что вы очень храбрый пилот.

Даниэль слегка улыбнулся, было приятно знать, что кому — то он действительно помог.

— Я связался с аэропортом в Коломбо, с этой женщиной и ее ребенком все в порядке. Они находятся в больнице, но их жизни ничего не угрожает.

Он направился к выходу, но внезапно остановился. Почему он не может просто уйти? Просто уйти — это сделать шаг вперед. Почему же он хочет сделать его назад?

Он вновь обернулся к ней:

— Как твоя рана на голове?

Какое ему дело до ее раны? Еще одно повреждение ее голова даже не заметит.

Оливия машинально коснулась места удара, слегка нахмурив брови. Она уже забыла, что у нее есть рана. Какое ему дело до нее?

— Ничего страшного, скоро заживет.

Он кивнул, отворачиваясь, но теперь ее голос заставил его остановиться:

— Даниэль.

Почему он хочет слышать свое имя бесконечно? Почему она назвала его по имени? Почему это получилось так нежно? Он повернулся, видя, как она держит в руках лист бумаги, протягивая ему:


— Наш договор. Я проиграла. Это заявление на перевод в другой экипаж. Ты победил.

Он всегда побеждал. Он знал, что она не сможет долго молчать, но он думал, что это будет дольше.

Даниэль сделал несколько шагов в ее направлении, забирая из ее рук бумагу и быстро пробежался взглядом по тексту, понимая, что это его большая победа.

Он улыбнулся и поднял ее заявление над уровнем своих глаз:

— Господи, неужели! Может мне повесить его в рамке на стене и любоваться им каждый день?

А что она ожидала? Что он кинется просить ее остаться? Она сошла с ума, думая так. Даниэль Фернандес ни такой человек. Он хороший пилот, но он чертовски тяжелый человек.

— Делай с ним что хочешь, — произнесла она, гордо подняв голову, забирая свои вещи. Больше она сюда уже не вернется. И слава богу! Больше ей не придется терпеть этого человека, она свободна от него.

Обойдя капитана, она направилась к выходу, желая убраться от сюда как можно скорее. Почему так больно? Почему так тяжело? Бежать было единственным спасением, но ее остановил звук рвущейся бумаги. Она резко обернулась, не веря собственным глазам— Даниэль все еще держал листок, медленно разрывая его пополам:

— Ты сказала, я могу делать с ним все что хочу.

Она открыла рот от удивления, подняв вверх брови. Что она только что увидела? Он совсем спятил?

Теперь он разорвал две половинки на множество маленьких бумажек и кинул вверх. Они снегом упали на пассажирские сидения.

— Я могу написать их тысячи, — прошептала она.

— Я порву все, — твердо произнес он, проходя мимо нее, но остановился рядом, — это нечестный проигрыш. Ты не проиграла. Работая друг с другом мы не можем молчать, есть вещи, которые требуют слов. Здесь и сегодня рожала женщина, ты не могла молчать об этом.

— Если ты думаешь, что я смогу продолжить твою игру, ты ошибаешься. Я больше не буду молчать.