Говорить много не хотелось, он больше молчал и слушал.

— Ты стал таким молчаливым, братец. Тебя не узнать, — улыбнулась Сильвия и слегка стукнула его локтем в бок.

Обычное явление между ними. Но это было раньше. Раньше он бы ей ответил тем же, но сейчас лишь недовольно покосился на нее.

— Вот, черт, — возмутилась она, — ты стал таким серьезным. Капитанство отразилось на твоем психическом состоянии.

Он улыбнулся, слыша ее заключение. Сильвия всегда была хорошим психологом и зря она бросила работу.

— Я просто устал. Разница во времени, понимаешь?

— Не понимаю. Это мне говорит человек, который по привычке не должен ощущать разницу во времени.

— Я не робот, Сильвия.

— Дело не в этом, Даниэль, — буркнула она, — что ты натворил, раз внезапно стал таким тихим?

Кого — то она напомнила ему… Сто ответов на каждое его слово. Они с Оливией нашли бы общий язык. Кажется, такие женщины преследовали его с самого рождения:

— Как ты ее терпишь? — Даниэль посмотрел на ее мужа, но тот пожал плечами:

— Любовь творит чудеса.

— Действительно, чудеса, — прошептал он и снова перевел взгляд на Паулу.

Под его взглядом она скромно опустила глаза. Такая должна быть жена— тихая и скромная, не бросающая вызов мужчине. Паула была идеальна в этом.

Он вспомнил слова Марка про женитьбу, как выход из сложившейся ситуации со сплетнями. Стоит серьезно подумать над его словами. Может, Марк прав и пора уже наконец поставить точку в этом вопросе, убив двух зайцев одним выстрелом— создать наконец семью и опровергнуть слухи.

— Какого быть капитаном на самом большом самолете в мире? — Большие карие глаза Паулы пристально изучали его лицо, — извини, что опять про работу, но мне безумно интересно это узнать.

Он понимающе кивнул. Говорить про самолеты он мог бесконечно. Вот только сейчас было больно думать о них:

— Большая ответственность, большой экипаж, большой самолет, — он грустно улыбнулся, — последнее слово всегда за мной и иногда очень сложно принимать решение от которого зависит жизнь людей. Это тяжкий труд морально и физически. Но мне моя работа приносит удовольствие.

— Много было случаев в твоей летной карьере, где требовалось не простое решение? — Этот вопрос задала Сильвия, оторвавшись наконец от ноутбука.

— Не много. Но были.

Он рассказал пару таки случаев, один со вчерашним «фаршем из птицы», другой с отказавшими двигателями. Он рассказывал и улыбался, погрузившись в воспоминания. Все внимательно слушали его, лишь мать временами вскрикивала, хватаясь за грудь. Лучше бы она не знала, что приходится испытывать ее сыну.

Через пару часов все разошлись, Мария убирала со стола посуду, напевая знакомую из детства мелодию. Даниэль улыбнулся, чувствуя тепло внутри, которое окутало его, выкидывая из его души все мысли последних дней. Он старался ни о чем не думать. Просто забыть. Просто отдыхать. Он подумает об этом потом, через три месяца. За три месяца утечет много воды, он и не вспомнит про англичанку и ночь в гостинице Рима. Это была ошибка. Он впервые что— то сделал не подумав, в тот момент он вообще мало думал.

Облокотившись на барную стойку, отделяющую кухню от большой гостиной, Даниэль слушал поющий голос матери, но песня внезапно стихла и Мария начала говорить:

— Мне так нравится Паула. Она мне стала, как дочь. И она все еще ждет тебя, хоть возле нее постоянно крутятся мужчины. Но она ждет тебя.

Мария подошла к нему и провела рукой по волосам. Так же Джина Паркер коснулась волос дочери при встрече:

— Женись на ней, Даниэль. Ты не пожалеешь об этом никогда.

Он устремил молчаливый взгляд на мать, пальцами постукивая по столу. Если бы это делала Оливия, он бы уже прихлопнул ее руку, чувствуя ее тепло.

— Я знаю, мама, — произнес он, понимая, что этот разговор состоится. Он ждал его, — я подумаю.

— Тут нечего думать, сынок, за десять лет ты никого не нашел и не найдешь— ты постоянно занят. Женись на Пауле и уже не надо будет об этом думать, у тебя будет любящая жена, которая нарожает тебе много детей.

— Пять, — произнес задумчиво он, опять вспомнив Оливию, стоящую во дворе своего дома, — и все пилоты.

— Почему пилоты? Ты с ума сошел? Хватит и одного пилота в нашем семействе. Пригласи Паулу завтра прогуляться, а то она сидит за книгами целые сутки.

Даниэль даже представил эту печальную картину. Пауле будет не скучно в его большом доме— она много читает и найдет себе занятие. Она слишком усидчивая. В отличие от него— часами он может сидеть только в одном месте— в кабине пилотов. На земле он любит ходить по пляжу и смотреть на огни самолетов. Но времени на это бывает крайне мало, если есть несколько часов, то лучше сна времяпровождения нет.

— Мне ее жаль, — произнес он, — с таким мужем, как я, она будет одинокой.

— Не будет, — махнула рукой Мария, — родит ребенка и одиночество ей будет сниться. Да и ты будешь чаще бывать дома.

Даниэль осознал, что в его мыслях каша из слов матери: жена, дети, мало работы. Как в сказке. Только жена ни та, дети ни те и работы мало не бывает.

— Кажется, я устал, — произнес он, опуская голову на лежащие на столе руки. Он потом подумает об этом. Сейчас ему не хотелось думать о Пауле.

Дни тянулись медленно, казалось, они стали резиновыми и однообразными. Теперь Даниэль проклинал себя за то, что взял такой большой отпуск. Недели хватило бы, чтобы вдоволь насладиться своим веселым семейством. Он часто ездил в дом Сильвии, возился с племянниками. Особенно с Рамоном, с которым они славно спелись. Даниэль научил его делать самолеты, вырезая их из дерева. Он покупал ему дельтапланы в игрушечном магазине, и они шли на берег запускать их.

Вечерами он встречал Паулу с работы, и они гуляли по вечернему городу, ужинали в небольших уютных ресторанчиках, ходили по теплому песку на пляже. Он пытался привыкнуть к ней и к мысли, что она единственная стоящая женщина в его жизни.

Прогуливаясь по берегу, он слушал ее рассказ про несносных студентов, про их безумные выходки на ее уроках. Эти истории он слушал все детство от матери, которая преподавала в том же университете. Учитель и пилот— это грустное сочетание двух профессий.

Его взгляд устремился на темное небо и в памяти возник образ девушки, стоящей с раскинутыми руками на пляже, ее волосы трепал ветер, а она наслаждалась этим, подставляя морскому соленому ветру лицо. «Что ты чувствуешь при взлете? Или в момент посадки? Думаешь о закрылках или о чем — то другом?» Ее слова. Девушки, которая плескалась в море, таща Даниэля за собой. Он слышал ее смех, который вызывал улыбку на его лице. Она изваляла его в песке… Она кричала, убегая от скатов… Она вцепилась в него, притягивая ближе… Она… Она… Оливия…

Он вдохнул больше морского воздуха, насыщая им легкие, понимая, что ему приятны воспоминания. Он не думал о ней уже две недели. И эти две недели превратились в подобие черно — белого мира.

— Хочешь искупаться?

Паула пожала плечами:

— У меня нет купальника.

— Кому он нужен, — улыбнулся Даниэль и схватил девушку, перекинув через плечо, направляясь к воде. Она засмеялась, пытаясь вырваться из его рук, но он уже зашел в воду и наконец отпустил ее.

— Ты сумасшедший, — Паула стояла по талию в воде, — я же буду вся соленая. Как я дойду до дома? Это неправильно.

— А как правильно? — Он оказался слишком близко от нее, схватив ее за талию и притягивая к себе. Воспоминая больше нет места в его голове. Перед ним стоит возможно будущая жена и все его мысли обязаны быть о ней.

Она положила руки на его плечи, почти касаясь своим дыханием его губ. Мозг Даниэля взорвался яркими красками, он оказался в гостинице Риме, прижимая теплое хрупкое тело к стене. Их дыхание смешалось, ее губы мягко приняли его настойчивость, обдавая теплым жаром. Стон. Стон сорвавшийся с них, еще больше разжег в нем пламя. Он не подвластен себе, она сделала его слабым.

Только сейчас он понял, что целует Паулу. Он целовал ее, даже не осознавая этого. Он целовал другую. В мыслях. Ее рука скользнула по его щеке, прижимаясь телом ближе. Затем пуговицы… Звук рвущихся пуговиц… Его руки, жаждущие коснуться ее тела, но запутанные в махровом халате. Ее стон. Снова. Взрыв. Дыхание прерывистое, жаркое. Мягкие губы…Взгляд глаз цвета неба… Чистый цвет. Его любимый.

— Даниэль! — Вскрикнула Паула и отстранилась от него, — мы же здесь не одни.

Резко сознание вернулось к нему, перенося его в реальность. Перед ним в метре стояла девушка с большими карими глазами, испуганно смотря на него. Захотелось утопиться. Он крепко сжал челюсти, чувствуя себя самым несчастным человеком на земле. На этой чертовой земле, которая приносит одни проблемы. Как очистить память? Как стереть то, что он никак не может забыть?

Он погрузился с головой в воду, оставляя девушку стоять одну.

Глава 33

Аликанте, Испания

Придя домой, Даниэль достал все учебники по авиации, раскладывая их перед собой на столе. Надо было срочно отвлечься, заставить свой мозг работать, думать, а подготовка к большой учебе и предстоящим экзаменам, как раз отвлечет его. Он открыл первый попавшийся учебник по аэродинамике и уткнулся в текст, видя родные слова: закрылки, предкрылки, выход из штопора. Не дай бог войти в штопор, выход из которого на столько тяжелый, что это граница между жизнью и смертью. Кажется, сейчас он был именно в таком состоянии, не зная, как действовать.

— Что ты учишь, Даниэль?

Голос матери заставил его опустится в реальность. Она села напротив него, беря в руки книгу в зеленом переплете. Его сердце дрогнуло, наблюдая за этим. Эту книгу ему подарила Джина Паркер. «Между небом и землей»— автобиографический учебник по авиации, написанный ее мужем.