Если долго не заниматься любовью — потом все по-другому. Сильно и остро до безумия.

Хватит, Эмиль! Кажется, я дышать не могу…

— Эмиль, — испуганно простонала я.

Белье стало влажным. Маленькое помещение наполнилось нашим дыханием, таким чувственным и страстным, словно мы уже занимались любовью.

— Тише, родная… Мне продолжить?

Он хотел, чтобы я кончила, и добивался этого… Но внезапно остановился — так и не довел до оргазма.

Без сил я привалилась к стене, запрокинув голову и широко открыв рот. Эмиль наблюдал за мной, ладонь легла на лицо. Он гладил рот отполированным об спусковой крючок пальцем, раздвигал губы, пока я не догадалась захватить его, позволяя глубоко проникнуть в рот. Я упоенно застонала, прижав язык к солоноватой подушечке. Смотрела ему в глаза и видела, что творится с Эмилем. Мы стояли вплотную, и сумасшедшие удары сердца сказали все.

Я молчала, но это и был ответ.

Эмиль убрал влажный палец. Я закрыла глаза и почувствовала, как он опускается на колени. Сильные руки оплели под подолом бедра, задрали платье. Тяжелые, бескомпромиссные объятия… Мне не дадут уйти. Не позволят отыграть назад.

Меня била дрожь. Я неосознанно выгнулась — немного, но дала понять, что хочу его. Хочу невыносимо сладко и невыносимо больно.

Сознание растворялось в темноте и тепле Эмиля. В этом сладком полубреду я почувствовала, как он взял меня под коленку, чтобы забросить ногу себе на плечо. Это заставило выгнуться еще сильнее, полностью отдаться его власти. Низом живота, который ныл и пульсировал, как в агонии, я ощутила горячее дыхание.

И пусть… Пусть делает, что хочет. Если я потеряю Эмиля, его мне никто не заменит.

— Не останавливайся, — задыхаясь от страха и сладости, прошептала я. И дышала так часто, что легким стало больно. — Прошу… Не слушай меня, Эмиль. Не останавливайся!

Глава 21

Если бы меня попросили описать мужа, я бы выбрала три слова.

Сила. Власть. Драма.

Все его ласки были с оттенком боли. Наполненные мучительно-сладкой тоской и обреченностью, похожие на наркотик. Страсть жгла вены. А понимание, что это может быть в последний раз, подстегивало нас.

Инстинктивно мне хотелось сжать колени, закрыться, но Эмиль не дал. Он шире развел мне ноги и снял белье, разорвав по боковому шву. Между ног горело, пульсировало от желания — еще с тех пор, как мы немного поиграли в гостиничном номере. Мне страстно хотелось угомонить это пекло.

Руки Эмиля и так тяжелым кольцом лежали на бедрах, а когда он сжал их, меня насквозь пронзило желание. Я на ощупь нашла его затылок и запустила пальцы в светлые волосы, подталкивая его. Ждать невыносимо… Времени почти нет. Зато есть неистовые мечты и мужчина, не терпящий возражений.

Рот жадно накрыл клитор.

Ощущения хлынули лавиной, такие сильные, что я запрокинула голову и застонала.

— Эмиль, — прошептала я в забытье.

Прошу тебя, не останавливайся. Умоляю…

Движения гибкого языка заставили выгнуться навстречу. Я стонала в блаженстве и теряла чувство реальности. Все, что я ощущала — холодный ремень наплечной кобуры под моей ногой и горячий язык Эмиля, там, где меня давно никто не касался. Он жадно терзал губами плоть и дышал так горячо, словно это лучший секс в его жизни.

Самый желанный. Болезненно-сладкий. Несвоевременный.

Пытаясь добраться глубже, Эмиль импульсивно прижал меня к себе. Туфля свалилась, стукнув об пол. Я поставила ступню на плечо, зарываясь ею под пиджак, мяла сорочку пальцами ноги, открывая мужу доступ к самым сокровенным уголкам. Язык проник так глубоко, что я вскрикнула, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Я ждала боль. Но Эмиль оказался прав: удовольствие и больше ничего.

Эмоции настороженно молчали, приглушенные сексуальным натиском. Эмиль хрипел, как зверь. Я и так отдавала всё, а ему мало. Мало наших десяти минут, чтобы утолить долгий-долгий голод, холод и боль, которые преследовали нас почти год.

Я что-то шептала, глотая слова вместе с воздухом. И уже не ощущала, что он делает со мной. Все таяло, осыпалось, исчезло в лучах моего внутреннего света. Перед оргазмом я затихла, запрокинула голову, выгнулась, подставляясь Эмилю и его властному рту. Стон сквозь зубы был мучительным, словно муж причинил мне боль.

Самую сладкую боль в жизни. И мне тоже было мало… тоже не хватило.

Эмиль почувствовал, что я кончаю — так откровенно и страстно я изогнулась и широко развела ноги, предлагая то, чем он и так безраздельно владел.

Ногтями я проколола кожу на затылке, а пальцами ноги скомкала сорочку, когда они подогнулись. Жалобные звуки, что я издавала, были похожи на тихий плач. Ноги совсем стали слабыми и ощущение странное — словно меня здесь нет.

Когда я пришла в себя, щеки были мокрыми от слез.

Между ног таяли последние поцелуи. Горячее дыхание мужа обжигало меня. Он уткнулся в низ живота и хищно прикусил чувствительную кожу. Не больно, но я беззащитно вздрогнула всем телом, ощущая, что вспотела и окончательно выбилась из сил. Мышцы ныли, словно после постельного марафона. Каждое мгновение орального секса мышцы были перенапряжены, как от удара током. Это нельзя вынести спокойно. Невозможно.

Я расслабленно гладила затылок мужа. Ко мне пришло облегчение, но Эмиль все еще на взводе. В стальных объятиях и нежном укусе чувствовалась страсть. Если бы Эмиль захотел, сейчас я бы позволила всё. Позволила бы овладеть собой на диване и вопила бы, кусая кожаную обивку, все время, пока Эмиль бы меня трахал. Только наше время истекло.

Он снял с плеча мою безвольную ногу и выпрямился. Меня трясло до кончиков пальцев, в промежности было непривычно горячо и влажно. Комнату наполнил легкий запах любви.

— Спасибо, — прошептала я, из-под ресниц глядя на расстегнутый воротник сорочки.

Стыдясь взгляда в глаза, я смогла взглянуть только на губы. Они блестели в полумраке, скользкие и влажные. Эмиль прижал меня к стене, и мы слились в поцелуе. Язык был с солоноватым вкусом, а подбородок влажным от моего сока. До сих пор между ног пульсировало ощущение его языка — горячего, влажного и очень сильного. Внутренняя поверхность бедра стала липкой.

Соленый терпкий поцелуй длился на одном дыхании.

Эмиль утолил мой голод, но сам остался возбужден. Я почувствовала, когда он прижался во время поцелуя — с непривычки член показался слишком большим. Обмирая от страха и удовольствия, я заставила себя положить руку на пряжку ремня, повинуясь внутреннему зову.

— Не надо, маленькая, — Эмиль убрал руку. — Я сейчас пойду к ним. Мне нельзя расслабляться.

В груди возникла тупая боль, и я вздохнула, прижавшись к его груди.

Я мысленно шептала «не уходи», затихнув в руках. Сердце бухало прямо под ухом, а в теле таяли остатки эйфории и покой, который я давно не испытывала.

Я согласна быть твоей. Я выбрала. Даже если весь мир окажется против.

— Ну все, хватит, — Эмиль завел руку за спину и вытащил пистолет. Подал рукояткой вперед и держал, пока я не забрала. — Что бы со мной ни случилось, беги, если я не вернусь через десять минут. Никому не верь. Выберешься за границу, там тебя ждет офшорный счет. Пятидесяти миллионов тебе хватит до конца жизни. Не думай обо мне.

— Эмиль, не надо, — застонала я.

— Хватит ныть, Дина, — лицо стало жестким, Эмиль силой усадил меня на диван и вытащил из-под полы пиджака свою пушку. — Уже ясно, что договориться не получится. Если я их не пришью, они убьют нас.

Неожиданно он опустился на колено и взял мои руки в горсть. Я умоляюще смотрела в серые глаза, но они ничего не выражали. Он ничего не делал, не говорил, просто смотрел. Наверное, так прощался.

Нам давно не нужны слова.

— Я люблю тебя, — в последний момент сказала я и привстала, когда он поднялся. — Люблю, слышишь? Вернись живым!

Эмиль уже не слушал меня. Он хлопнул дверью, оставив меня в полумраке одну, оглушенную и растерянную. По щекам текли слезы. Холодный диван нагревался от моего собственного тепла. Один чулок порвался, белья вовсе не было. А еще меня знобило, то ли от холода, то ли от переживаний. Ощущения, как в плохом сне. Я была опустошена, все, что произошло в этой комнате, потрясло меня до глубины души.

Не знаю, как выйду отсюда.

Растрепанная, раскрасневшаяся, вся в его поцелуях… Они поймут, чем мы занимались, а чувства нам раскрывать нельзя. Но ждать я не могу. Не могу думать, что в следующий раз рискую увидеть его мертвым.

Не чувствуя под собой ног, я медленно встала, подобрала оружие и пошла к двери.

У меня не было плана. Но я шла, чтобы увидеть Эмиля, какой бы ни была развязка. Если его убьют, пусть это случится на моих глазах.

Глава 22

Детские воспоминания самые сильные.

Я возвращалась в кабинет по обшарпанному коридору, а видела другое. Мне пять и через поле я бегу навстречу солнцу: мне вольно и смешно. Я так ясно это представила, что услышала в воображении детский смех.

Почему я это вспомнила? Из-за света дневных ламп, что накатывал на меня волнами? Или пытаюсь так отвлечься из-за дикого страха за него?

Еще поворот и я увидела вход.

Охраны нет, дверь приоткрыта. Сердце взволнованно екнуло. Почему так тихо? Стараясь не дышать, я приблизилась, спрятав оружие у бедра.

Услышала голоса и сквозь щель различила очертания в комнате. Силуэт на диване — Илья, Андрей стоит напротив. В углу смутная тень — Дэн, или как его там.

Эмиля не было.

Мы разминулись? Здесь два входа — через зал и служебный. Он пошел другим путем или выжидает? Не верю, что за несколько минут с ним что-то случилось.

Я остановилась, понимая, что нельзя входить. Нельзя, чтобы меня видели.