Голоса глушил звон в ушах, но я понимала, что сейчас решается моя судьба. Меня била крупная дрожь, но удивительно — душа была совершенно пустой. Было плевать, что я сижу среди трупов, а по полу растекается кровь. Внутри мне все отбило так же сильно, как снаружи. Там больше ничего нет.

Изо всех сил я прислушивалась к голосу Эмиля, стараясь не упустить ни слова:

— Она ничего не знает. Не знает кто ты, где мы находимся. Она не видела ничего, что может тебе навредить.

— Только тебе, да? — со странным вызовом спросил он.

Неоконченный вопрос повис в воздухе.

Он задумчиво молчал. Эмиль задержал дыхание — почуял слабину. Лицо при этом не изменилось.

Эту заминку с дыханием заметила только я, изучив за эти дни его тело и реакции. Сейчас Эмиль делал все, чтобы я ушла с ним.

Мне хотелось подползти к нему по грязному полу и целовать ноги. Просто за то, что он пытался забрать меня из ада.

— А если сбежит? — тот серьезно глянул на него. — Ментам про тебя наболтает?

— Я за ней присмотрю, — усмехнулся Эмиль. — Глаз с нее не спущу. Я готов на многое пойти, если ты уступишь. Разрешишь забрать девчонку… Возьму ее в жены, чтобы ты убедился, что я серьезно. Всё, что хочешь.

— Так понравилась? — он улыбнулся, мерзко и откровенно, жирные щечки затряслись. Он исподлобья смотрел на Эмиля и посмеивался.

— Да, — Эмиль тоже рассмеялся, будто признавался в преступлении. Слегка смущенно.

Ему нравилось, что его умоляют. В глазах этого человека это правильное положение вещей, когда перед ним унижаются. Он внимательно наблюдал и слушал всё, что говорил Эмиль. Глаза ловили каждую мелочь.

— А бери, — он кивнул с открытым ртом. Язык скользнул по нижней губе, лицо приобрело странное выражение. — Только смотри, засыплешься, я ее сразу кончу. Понял?

— Спасибо, — пробормотал Эмиль.

Он тоже дышал ртом — из-за перебитого носа, и от напряжения.

— Только давай так… Поднимаемся, сейчас все подготовят, и подписываешь документы. Берешь ее в жены, сам за ней следишь. Согласен?

— Хорошо, — Эмиль устало кивнул, в позе появилось облегчение.

— Ну, вот и ладно, — он перестал улыбаться. — Пушку моему человеку отдай. Убийства записали?

Охранник кивнул и шагнул вперед, протягивая руку. Эмиль отдал ему пистолет. Тот взял его с опытом — за дуло и под спусковым крючком, чтобы не оставить отпечатков.

Я не чувствовала ничего, кроме пустоты. Руки совсем стали слабыми, я зажала рот, борясь с тихим, но надоедливым звуком, который я издавала. Вместе с выдохом вырывались тихие всхлипы. Я так глубоко дышала, что очертания предметов стали ярче. Я зажмурилась, чувствуя, как по грязному лицу текут слезы, обжигая щеки. Кожа стала ледяной в вечном подвальном холоде.

Мужчина взглянул на меня, когда я издала очередной стон и с отвращением скривился. Ему было противно на меня смотреть.

Я на всю жизнь запомнила это холеное равнодушное лицо. Приятное лицо преуспевающего человека.

— Ты все понял, Эмиль? — в последний раз, прежде чем уйти, мужчина взглянул на него. — Пушка побудет у меня. Не хочу, чтобы ты сбежал. Лояльность ты доказал, гнида финансовая. Молодец. Девчонку сам бери, и иди наверх.

Мужчина вышел, остальные наблюдали за нами. Неприятные взгляды скользили по моему голому телу, на котором живого места не осталось. Ждали представление.

— Дайте что-нибудь, завернуть, — глухо попросил Эмиль.

Через минуту ему принесли серый махровый мужской халат.

Не глядя в глаза, он наклонился, набросил халат мне на плечи. Затем просунул под меня руки и осторожно поднял. Как тогда, на набережной… Только теперь держал, будто боялся сломать.

— Тихо, — еле слышно выдохнул он. — Тихо, маленькая.

Я скулила между вдохами.

От Эмиля пахло кровью и порохом, паленой кожей. Наверное, ему было больно, но я спрятала лицо на его плече и обхватила шею. Очень сильно, я даже не подозревала, что в руках осталось столько силы. До скрипа в кулаках, до дрожи. Я его не отпущу, что бы ни случилось. Я не дышала открытым ртом — глотала воздух, и все равно задыхалась. Нос заложило, разбитый и распухший.

Воротник сорочки Эмиля, жесткий от засохших крови и воды, царапал разбитые губы. Я едва сдерживала шепот — слова благодарности ему. Тело ныло, ломало, но я прижималась так крепко, будто стремилась с ним срастись. В горячих и сильных руках был единственный шанс на спасение.

Я все еще не верила, что он несет меня наверх — из подвала.


Глава 37

Шаги Эмиля укачивали.

Он нес меня наверх. Потом по коридору. Я слышала жесткие и глухие удары подметок по полу. Он шел уверенно, словно знал, что делать.

Мы были на втором этаже. Поворот, еще один. Эмиль внес меня в комнату и остановился.

Я испуганно отняла лицо от плеча. Все плыло перед глазами, голова кружилась. Мы были в шикарном кабинете, устланном коврами.

— Не бойся, — прошептал он. Но я была так перепугана, что кроме шума в голове и собственного дыхания почти ничего не слышала.

Я пробыла в подвале меньше суток, но холод так въелся в тело, что нервные окончания получили шок, как только Эмиль поставил меня в мягкий, теплый ворс.

Он думал, я устою. Но я повалилась на пол и застонала, отбив колени и руки. Он не стал меня поднимать, но коснулся пальцами волос. Я обхватила его ногу обеими руками и прижалась лицом к грязной штанине. До безумия страшно было обернуться. Я знала, что мы не одни. Успела заметить того мужчину в костюме — он сидел за столом, с бессердечным любопытством рассматривая нас.

Его взгляд пугал: как у любознательного ребенка, отрывающего крылышки мухам. Только вместо мух у него были мы. И по периметру комнаты двигались какие-то тени. Здесь были мужчины, много. Для меня они все были безликими, как серая масса.

Я одного помнила — того бритого. Который бил и насиловал первым. Помню медальон, его владелец был третьим. Больше никого не запомнила.

Я держалась за колено Эмиля и надеялась, что обратно он меня не отнесет.

Они о чем-то говорили, но словно на иностранном языке. Оглушенная, я утратила способность понимать речь — слышала звуки, но смысл ускользал.

— Дина? — он, наконец, обо мне вспомнил, наклонился. Поднял меня на ноги и прижал к себе.

Руки Эмиля тоже дрожали. Мышцы напрягались с большим усилием, чем было нужно. Разбитые и раздавленные оба, мы едва стояли на ногах. Не знаю, почему нас окружили вооруженные люди, но нам позволят уйти. Самое страшное позади. Нас не убьют. Не сегодня.

— Мне твоя схема нравится. Башка у тебя варит. Ну что, Эмиль, подпишешь? — с негромким хлопком мужчина за столом сомкнул ладони и вытянул губы, будто сомневался в нем. — Не передумал? Говорил, в жены ее возьмешь. Документы сейчас принесут.

Я подняла глаза, рассматривая Эмиля. Он так ни разу и не взглянул на меня.

Только на того человека. А я… меня как будто здесь не было. Лишь сжавшаяся на плечах рука показывала — я про тебя помню.

— Подпишу, — Эмиль говорил спокойно. Ровный голос не вязался с дрожащей рукой.

Я не сразу поняла: он сдержан, мышцы просто дрожат от усталости. Как и я, он простоял эту ночь, сложив за головой руки.

— Давай, — мужчина сделал знак рукой, соседняя дверь распахнулась. К нему подошел высокий парень, положил бумаги на стол. — Жду, Эмиль.

Эмиль подошел к столу за бумагами — медленно, потому что я еле ковыляла.

— Иду тебе навстречу только потому, что уважаю тебя. Ты человек слова, Эмиль. Ты умный. Ты должен все понимать. Работать нам вместе долго. Надеюсь, ты будешь за это благодарен.

— Я благодарен.

— Я хочу, чтобы ты помнил это каждый день, — он подал бумаги. — Мне нужен был кто-то один, Глеб или ты. Я выбрал тебя.

— Я не подведу, — ответил Эмиль.

— Надеюсь.

Сейчас решалась моя судьба, и я мысленно умоляла Эмиля. Я буду тебе лучшей женой, только забери… Но меня пугал подтекст в их словах. Оба имели в виду больше, чем сказано вслух.

Почему-то этому жуткому человеку за столом выгодно, чтобы Эмиль взял меня в жены.

— Иди сюда, — он забрал бумаги, и подвел меня к кожаному креслу.

Я села робко, как бездомная собака, удивленная, что ей позволили поваляться на хозяйской постели в богатом доме.

— Подпиши.

Он пальцем показывал в пустые поля, подсказывая.

Первый документ я испортила: начала плакать. По мелованной бумаге расплылась безобразная красноватая клякса. Слеза, проползшая по щеке, окрасилась кровью — я буквально плакала кровавыми слезами.

Документ молча поменяли.

— Давай, Дина, — Эмиль взял мои пальцы рукой, чтобы они не дрожали так сильно и вместе со мной вывел буквы.

Я не знала, что это. Но была готова на все, лишь бы уйти. Последняя подпись — вот и все. Я бы на них имущество переписала, если бы хотели.

Эмиль еще что-то сказал им.

Я сидела в кресле, опустив голову. На плече сжималась большая ладонь с расставленными пальцами. Ритмично, словно его заело.

А затем он вновь взял на руки и понес к дверям.

Нас не пытались остановить. Я видела боковым зрением смазанные темные фигуры — нас окружили, но выпустили из кольца.

— Молодожены, — вслед усмехнулся мужчина за столом. — До завтра, Эмиль. Парни к тебе подъедут с утра. И еще… девку сам выпросил. Сам за нее отвечаешь.

На улице еще не рассвело.

Эмиль вынес меня на руках, спустился по ступенькам и понес куда-то в темноту. Только почувствовав запах бензина, я поняла, что мы на парковке.

У пассажирской двери «мерседеса» он попытался поставить меня на слабые ноги.

— Дина, встань, — тихо сказал Эмиль. — Я не удержу тебя одной рукой.

Я схватилась за крышу и сумела выпрямиться. Халат болтался от ветра, шершавый асфальт был ледяным, и я поджала одну ступню. Я никак не могла прийти в себя. Если вообще когда-то смогу. Поверх серой крыши авто я смотрела на дом. У крыльца горел фонарь, свет красиво истекал в темноту… Словно на открытке. Похолодало, изо рта вырвался легкий пар.