Диана Сидни - Наслаждения

— Я опять бестактен? — Он выглядел оробевшим.

— Да! — сверкнула глазами Ясмин. На этот раз мальчишеская ухмылка Шарля начала действовать ей на нервы. — Это что — ваша манера обольщения женщин: щедро извиниться за неделикатное обращение и тут же снова его повторить?

— Раньше это всегда срабатывало, — пожал плечами Ламарке. — Вы, должно быть, особый случай.

— Я даже вас не знаю!

— Нет, знаете, — мгновенно ответил Шарль. — Я представился вам буквально полчаса назад. К тому же сейчас не 1940 год. И ради Бога, не изображайте из себя святую невинность.

Ясмин вскрикнула и бросилась бежать. Лишь ворвавшись в свою комнату и захлопнув за собой дверь, она смогла спокойно перевести дыхание. Что за отъявленный наглец!

Что за нахальство! Что за ужасный человек!

Вновь обретя наконец способность мыслить спокойно, Ясмин взглянула на себя в зеркало. Было ясно: как бы она ни старалась спрятать свое прошлое, это было невозможно. История, подобная истории Ясмин, была слишком интересна и потому долго еще будет будоражить свет. Слова Шарля Ламарке напомнили об этом Ясмин, а ведь он не знал и половины всех обстоятельств.

Очень типично для человека, не знавшего Ясмин, но слышавшего историю о том, как Андре оставил все свое имущество восемнадцатилетней девчонке-марокканке. Причины такого поступка, разумеется, становились очевидны всякому, кто брал на себя труд минуты две поразмыслить над ситуацией.

«И это на всю жизнь», — подумала Ясмин в бешенстве.

С этим было трудно спорить. Никто не примет сторону Ясмин, даже если она расскажет всю правду. И дело не в правде — реальность была совершенно неинтересна, каждый вносил свою долю фантазии. Представление Ламарке о Ясмин было затуманено десятилетней игрой его собственного воображения на заданную тему.

И не важно, где Ясмин будет жить, чем заниматься, — всегда появится кто-то, кто примется о ней сплетничать. И Ясмин увидела единственный способ, который поможет ей справиться с общественным мнением: она должна заработать столько денег, стать такой богатой, что ей будет совершенно безразлично, что они там говорят или думают. К тому же это должно заполнить ее время и ее жизнь. Ясмин займется предприятиями Сен-Клера и воздвигнет из них многомиллионную долларовую глухую стену, способную защитить ее от всех и вся. И не важно, с чего начнется ее карьера, — важно, чем она закончится. Этого будет достаточно, чтобы заставить несносных банкирских сынков дважды подумать, прежде чем дать волю своим нелепым фантазиям насчет Ясмин.

Она легла на постель, пытаясь разобраться в своих эмоциях. В жизни, которую Ясмин только что себе определила, она будет одинокой. Но в то же время она будет и независимой. Овчинка стоила выделки.

В дверь постучали, и Ясмин стремительно села на постели.

— Кто там?

— Это я — Шарль.

— Уходите, ради всего святого.

— Послушайте, я действительно прошу прощения. Вы должны впустить меня. Вы должны меня простить. Я никак не хотел обидеть вас.

— Уходите, слышите?

— Я не уйду, пока вы не скажете, что простили меня. Я буду стоять здесь и стучать в дверь, пока вы не откроете.

Обещаю, что пальцем вас не трону. Пожалуйста, только откройте дверь, чтобы я еще раз смог увидеть ваше лицо.

Ясмин встала, подошла к двери и открыла ее.

— Ну хорошо. Теперь вы увидели мое лицо. Этого достаточно? Могу я наконец лечь спать?

— А вы не спуститесь вниз?

— Нет, я устала. Уже полночь.

— Мне ужасно жаль. И я как-нибудь вам это докажу.

Обещаю оставить вас сегодня вечером в покое, только, умоляю, скажите, мы с вами еще когда-нибудь встретимся?

Может быть, через несколько дней?

— Через несколько дней я уеду, все эти дни я занята.

«Он ведь не отстанет», — тоскливо подумала она.

— А когда вы уезжаете? Не исчезайте снова.

— Я не исчезаю и никогда не исчезала. Я возвращаюсь в Париж заниматься делами Андре.

— Тогда прекрасно: я приеду в Париж, чтобы встретиться с вами. Могу я снова увидеть вас, когда все утрясется?

— Не думаю, Шарль. А теперь, если не возражаете, я отправлюсь в постель. Спокойной ночи.

Ясмин захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Она расслышала, как Ламарке смущенно пробормотал за дверью: «Спокойной ночи!»

Дождавшись, когда его шаги на лестнице стихнут, Ясмин устало сняла блузку и юбку и натянула через голову ночную рубашку. Забравшись под большое пуховое стеганое одеяло, она подумала о своем возвращении в Париж и о том, как… оградить себя от Хасана.

Судя по тому, что знала Ясмин о мужчинах в целом и о мужчинах-арабах в частности, ей не так легко будет с Халифой справиться. Ясмин должна держать его в ежовых рукавицах. Это было не такой уж простой задачей. Особенно если учесть, что сам Хасан глубоко уверен, что может командовать Ясмин одним движением пальца.

Неожиданно Ясмин покраснела в темноте. Взять дело в свои руки оказывалось совсем не просто. Движение пальца Хасана было средством сильнодействующим. Ясмин задумалась, сможет ли противостоять этому, хватит ли у нее сил, как только Хасан станет оказывать на нее свое сексуальное воздействие.

«В рай силком, — подумала Ясмин, — вот как можно это определить».

Ее новому имиджу абсолютно безразличной к сексу леди предстояло по-настоящему тяжкое испытание. Ясмин задумалась над проблемами, ожидавшими ее в Париже, и Шарль Ламарке совершенно вылетел из головы.

Однако все оказалось не столь страшно, как предполагала Ясмин. В Париже она с головой погрузилась в работу по изучению всех аспектов виноделия и винного бизнеса. Ясмин сообщила Хасану, что хочет все об этом знать, и он устроил ей знакомство по полной программе. Халифа не только показал Ясмин, как работают виноградники Сен-Клера, но день за днем они следили за динамикой бизнеса на других виноградниках Франции. Ясмин проводила долгие часы в библиотеке, изучая историю различных областей и всю имеющуюся литературу по производству вина и его продажи.

Она также изучала технологию производства и сбыта вина в Калифорнии и открыла, что калифорнийские производители в последние годы стали применять для сбора винограда технику. На сбор винограда вручную, в корзины, уходили дни, в то время как механическая уборка занимала часы. Урожай мог погибнуть от неожиданных проливных дождей или штормов, и тогда весь виноград этого года мог пропасть уже в поле. Быстрая механическая уборка, полагала Ясмин, могла предотвратить подобную катастрофу.

Кроме того, вопреки традиционным представлениям французских виноградарей механическая уборка оказалась более избирательной: под пресс попадали только зрелые гроздья. Механическое встряхивание лозы вызывало отделение зрелых плодов — незрелый виноград оставался на ветвях. Кроме того, не повреждались черенки. Листья также легко снимались с веток и убирались за пределы виноградника.

Уставшая, с затекшей шеей, Ясмин сняла очки, откинулась на спинку стула, вытянула сплетенные руки вверх и по-кошачьи потянулась.

— Боже, мне следует заняться массажем, — сказала она. — В колледже у нас была девушка, у которой был личный массажист, он приходил к ней ежедневно во время экзаменационной сессии. Что ж, сейчас это звучит вполне актуально. Маргарет — так ее звали — утверждала, что массаж способствует большей сосредоточенности. Разумеется, никто ни минуты не сомневался, что Маргарет ограничивала сеансы исключительно внешним массажем.

— Так, может быть, и тебе следует взять на вооружение такую методику. — Хасан пристально посмотрел на Ясмин. — Ты совсем себя не жалеешь, детка. Я наблюдаю за тобой вот уже пять месяцев. У тебя нет друзей, ты не ходишь в театр, ты не живешь…

— Я довольна своей жизнью, — перебила Ясмин, положив руку на стопку лежавших перед ней бумаг. — Мне больше ничего не нужно.

— Может, и так. Но не думаю, чтобы это было полезно для твоего здоровья. Ты живешь в одной из величайших столиц мира, со всеми се развлечениями, бесподобной кухней, чувственными наслаждениями… самой жизнью, а ты не участвуешь во всем этом. Мне кажется, тебе следует отвлечься.

— Что ж, может быть. В следующем месяце, возможно.

— А почему не завтра? Я отменил все дела и вечером буду совершенно свободен. Я могу пригласить тебя на ужин. Мы можем пойти в ночной клуб. Что угодно, лишь бы ты отвлеклась. Ты слишком молода, чтобы похоронить себя. Дай жизни шанс, прежде чем поймешь, что уже слишком поздно.

Ясмин согласилась. Но назавтра пожалела о своей уступчивости. У нее оказалось много работы, и целая кипа бумаг, которые настойчиво требовали, чтобы Ясмин срочно с ними разобралась. Но если она должна быть готова к семи часам, следовало поторопиться. Кроме того, существовала вечная проблема — что надеть? Ведь Хасан не поведет ее в простое бистро на набережной. Скорее всего они пойдут в какое-нибудь невыносимо помпезное место. Серый свитер и строгая юбка вряд ли будут там уместны. Придется просмотреть весь свой гардероб.

«Пожалуй, пора кончать работу, — устало подумала Ясмин. — Беатрис уже давно ушла домой. И между прочим, Хасан прав. Не следует с таким безрассудством полностью, с головой, отдаваться работе. Хотя его заявление о том, что может оказаться „слишком поздно“ излишне мелодраматично. Слишком поздно для чего? Для того чтобы понять, что я — лишь топливо для фантазии других людей?»

Ясмин аккуратно отложила бумаги, надеясь, что этот вечер с Хасаном не станет «слишком поздним». Нет, надо будет постараться быть с Хасаном приветливой. В конце концов, они с Халифой занимаются одним делом, так что лучше избегать острых углов.

Приняв ванну, Ясмин выбрала в шкафу подходящий, как ей показалось, к случаю наряд. Это было изумрудного цвета шелковое платье со свободной юбкой и облегающим лифом, пышные рукава его красиво колыхались при малейшем движении. Цвет платья замечательно оттенял смуглую кожу Ясмин. Одевшись, она прошла в кабинет и только было принялась просматривать газеты, как в комнату вошел Хасан. Взглянув на него, Ясмин удивилась.