Я прошла к креслу и села в него. В молчании смотрела на Самира.

— Угощайся, — кивнул он на чай возле меня. — Кофе не предлагаю — тебе нельзя его по многим причинам. Сахар на блюдечке. Я помню, что ты любишь сладкий.

Лишь глянула на чашку и перевела взгляд обратно на него. Мне не хочется ничего принимать от него, даже такую мелочь, как чай. Но чтобы не показаться враждебно настроенной, я всё-таки бросила кубик сахара в темно-коричневую жидкость и помешала ложечкой.

— Комната понравилась тебе? — спросил он, отпивая из чашки. — Удобная?

— Да, — кивнула я головой. — Спасибо.

— Ну, вот и хорошо.

— А Зарема не против того, что мы тут вдвоем сидим? Может, стоит при ней поговорить, чтобы не давать повода думать о нас… плохо.

— Зарема мне доверяет, как и должна делать жена, — ответил Самир. — И разговор наш весьма… конфиденциальный.

Он прошёлся взглядом по моему телу в платье, которое мне дала сестра. Мы почти одной комплекции, и она поделилась со мной вещами, потому что я приехала в дом в вечернем платье после ресторана. Больше вещей у меня здесь нет. Затем его глаза вернулись к моему лицу и опустились на губы. Мне всё это очень не понравилось. Я чувствую, что он смотрит на меня слишком откровенно, смотрит, как мужчина на женщину, которую вожделеет. Но ведь это неправильно! Я вдова и буду хранить верность своему супругу, а Самир — муж моей сестры. Зачем он так смотрит на меня? Стыдно. Щёки невольно заалели.

— О чем ты хотел поговорить? — решила я перейти к делу, чтобы оставаться с ним наедине как можно меньше.

— О твоём наследстве.

Всё внутри упало. Я не могу говорить о Горском как о мёртвом. Опустила глаза на свои дрожащие руки на коленях.

— Ты же понимаешь, что, как вдова Горского, наследуешь его имущество? — посмотрел он на меня в ожидании ответа.

— Свидетельство о смерти есть?

— Да, — безжалостно ответил он и встал с кресла.

Прошёл к столу и взял в руки фиолетовый бланк. Потом вернулся и протянул его мне.

— Осторожнее, это оригинал.

Я взяла в руки бумагу и вгляделась в буквы. Горский Андрей Евгеньевич… Дата рождения… Дата смерти… Смерти. Он мёртв. Мёртв. Самир не шутит и не врёт. Из глаз полились слёзы, но я заставила себя сидеть ровно и не терять рассудка. Я должна помнить о ребёнке.

— Как видишь, всё правда.

— Вижу, — ответила я бесцветным голосом. Устремила на него взгляд. — Как его дали тебе? Почему тебе?

Меня это раздражало. Почему не я занимаюсь делами моего мужа?

— За деньги всё можно, — ответил он. — Считай, что я взял над тобой шефство. Мы ведь… одна семья.

И снова этот взгляд на меня, в котором родственных чувств не было вовсе. Зато были другие… Страсть, похоть, желание.

— Когда похороны состоялись? — спросила осипшим голосом. — Почему без меня?

— Это были скромные похороны, — ответил Самир. — И тебе, беременной, среди его братков там точно делать нечего.

Он забрал у меня свидетельство и отнёс его обратно. А вернулся с другими документами.

— Взгляни, — протянул он мне их. — Это список того, что принадлежало Андрею.

Я машинально взяла бумаги и прошлась по тексту глазами. Как много всего… И всё это унаследовала я? Как же больно об этом думать, лучше бы это богатство так и оставалось принадлежностью Горского.

— Я позабочусь, чтобы ты стала наследницей всех пунктов, — Самир снова сел напротив, придвинувшись ко мне. — После того, как дом вернут, ты сможешь уехать туда, если хочешь. Но есть один нюанс…

Я подняла глаза на него. В его взгляде плескалась такая страсть, что мне вновь стало стыдно. И страшно.

— В больнице ты кое-что подписала, — продолжил говорить Самир, разглядывая уже довольно близко меня. — И по этим документам хозяин всего имущества — я. Вот копия.

Он принёс мне документы в третий раз, и, вглядевшись в текст, я поняла, что муж сестры говорит правду. Я все ему подарила. Мои подписи на каждом листе. Господи, но я ведь не соображала ничего! Как можно было так поступить со мной? Он просто воспользовался ситуацией против меня же. Да, я действительно подписывала какие-то документы. Но мне тогда было плохо, я поверила ему на слово. Выходит, Самир меня обманул!

— Что? — нахмурилась я. — Но ты ведь сказал, что это нужно для того, чтобы дом и бизнес моего мужа не ушли с молотка!

— Надо читать, что тебе дают подписывать, маленькая наивная Ясмин, — улыбнулся он. — Назад не вернуть. Ты полностью зависишь от меня. И я верну тебе всё, но ты должна стать моей любовницей. Какая же ты красивая… Хочу тебя.

Рука Самира легла на моё колено и заскользила вверх, поднимая подол платья. Его не останавливал даже тот факт, что я беременна. Так я не в гостях… Я в новом плену. В плену у мужа моей любимой маленькой сестры!

— Прекрати, Самир! — пыталась его оттолкнуть я. — Ты что? Бога побойся, что ты делаешь?

— Ясмин, — стал заваливать он меня прямо на кресле. — Ты моя. Ты должна была стать моей.

— Не трогай, прошу, — толкала я его, но освободиться от его тяжелого тела у меня не было шансов. — Я же ношу ребёнка! Ты не посмеешь!

— Мы ему никак не повредим, родишь ты своего ублюдка. Ясмин…

— А я хотела спросить, не нужно ли вам ещё чая, — услышала я неестественно звонкий голос сестры позади нас.



Глава 59



Самир отпустил меня и выпрямился. Губы его покраснели от поцелуев, глаза блестели нездоровым блеском. Я принялась поправлять одежду, которую он успел на мне смять и перекосить. Это отвратительная сцена для Заремы. И для меня тоже.

— Выйди отсюда, — сказал он грубо.

— Так чай больше не нужен? — спросила она снова, и по ее щекам побежали слёзы.

Она всё понимает, но, судя по тону общения Самира с Заремой, она не может скандалить и возражать. Она его любит настолько, что готова в рот заглядывать. Кажется, ее не останавливает даже увиденное только что. Сестра и муж — что может быть ещё более мерзким? Стыд залил мои щеки, сердце затопило чувство вины, хотя я совершенно не виновата в сложившейся ситуации. Самир поступил со мной как скотина, пытался взять силой. Но Зарема навряд ли поверит мне. Я смотрела на нее, она на меня, и по щекам обеих текли слёзы.

— Я сказал, вон отсюда! — прорычал Самир, и Зарема вдруг подчинилась.

Она отступила. Развернулась и молча пошла по коридору. Вообще ни слова не сказала ему. Стало еще более страшно и больно — здесь защиты у меня не будет.

— Значит так, — схватил меня за предплечье Самир и повернул на себя. — Ты отсюда не уйдешь, пока я не получу то, что хочу. А хочу я тебя.

От мерзких слов стало совсем невыносимо, и я тихо рыдала, беспомощно барахтаясь в его руках.

— Тебе лучше быть более сговорчивой, чтобы не остаться совсем на улице… и без своего ублюдка, которого ты так бережно охраняешь.

— Самир, — почти молила я, пытаясь достучаться до него. Должно же быть в нём что-то святое? — Что ты делаешь? Это же ребёнок. Пощади хотя бы его.

— Его можешь пощадить только ты сама, — зло ответил он. — А мне на него насрать. Не будет подчиняться — отвезу на аборт.

Меня трясло. Я не знаю, что делать. Я не смогу с ним лечь в постель. Он муж моей сестры. Я не люблю его. Я хочу делить ложе и заниматься сексом только с Гором… Но его нет. Он не спасет меня. Мне всё придётся решать самой…

— Времени тебе — четыре дня, — Самир отпустил меня и отошёл в мини-бару, беззаботно налил себе виски. Потом снова повернулся ко мне. — Сегодня настроение уже испортила твоя сестра. А завтра я улетаю в Копенгаген на конференцию, и вернусь только в следующую среду. Если ты не согласна на мои условия, то готовься в четверг к аборту. Я запишу тебя заранее. И не пытайся бежать — я тебя найду хоть у чёрта за пазухой.

Закрыла лицо руками, чтобы просто не видеть его. Какое он чудовище! Как раньше я не замечала этой жестокости в нём? Как он мог мне когда-то нравиться? Как его смогла полюбить Зарема? Опять шантаж, опять плен. Только Горский не тронул бы ребенка, в отличие от Самира, в остальном же они поступают одинаково. Что же за судьба у меня такая?

— Не надо здесь рыдать, — одёрнул меня Самир. — Иди к себе. Иди и думай, Ясмин, думай. Твоё будущее только в твоих руках.

Опустила руки и взглянула в лощеное лицо этого монстра.

— Зачем ты женился на Зареме? — спросила его в лоб.

— Хочешь сказать, что не догадалась? — изогнул он одну бровь. — Из-за тебя. Вы очень похожи. Только это ошибка, Зарема словно твой суррогат.

— Тогда отпусти ее, — попыталась я снова воззвать к его совести, которой, впрочем, у него нет.

— Ну нет уж, — усмехнулся он. — Она останется здесь и будет рожать моих детей. Ты же будешь ласкать меня ночами, я так хочу. Я буду приезжать в твой дом.

В дом Горского? Чтобы там заставлять меня спать с ним? У меня это всё просто не укладывается в голове. Молча вышла из кабинета и пошла в сторону комнаты. Не хочу сейчас столкнуться с Заремой, видеть её боль. На данный момент я не знаю, как справиться хотя бы с собственной… Поговорить с сестрой обязательно нужно, хотя бы попытаться ей донести, что я ей не враг, и возможно, мы что-то придумаем вместе? Должна же она чувствовать меня, я не желала ей зла. Мне не нужен Самир уже давно. Почему же он никак не оставит мысли обо мне? Я чужая женщина, как он только может себе позволять склонять к интиму такую? Я думала, что самый страшный человек из тех, кого я встречала — Горский. Я ошиблась. Это Самир…


Неделю назад.

ГОР.

В горле пересохло. В глаза как песка насыпали. В животе тупая боль, тело как свинцом налито. Пошевелил рукой — очень тяжело, словно я разучился.

Заставил себя открыть глаза.