На следующий день ко мне пришёл мужчина в чёрном. По виду — чей-то секьюрити. Когда дверь палаты открылась, и он вошёл, я очень испугалась и забилась в самый угол кровати. Мне некуда здесь бежать. А вдруг это человек Самира, и сам Самир выжил?

— Здравствуйте, — вежливо он поздоровался со мной. — Меня Макс зовут.

Я не ответила и пугливо натянула одеяло почти до самых ушей, словно оно могло бы меня спасти.

— Не бойтесь, Ясмин, — сказал он и подошёл ближе. — Я от Андрея. Пока он болен, он поручил вас мне.

Я снова уставилась на него, расширив глаза.

— Он жив? — спросила я его.

— Да. Но сильно ранен. Он донёс вас до больницы на руках, и у него швы разошлись опять. Сейчас он находится в другой клинике. Он приедет сам, как только сможет. А я пока готов заботиться о вас и малыше в отсутствие хозяина.

— Почему я должна вам верить? — задала я резонный вопрос.

Макс похож на того, кто преданно верен своему хозяину, но всё же у меня возникли сомнения на его счет. Я теперь во всех готова сомневаться — горький опыт.

— Потому что у вас нет выбора, только я знаю новости о Горе и о его имуществе. Например, куда вы пойдёте, после того как вас выпишут?

— Не знаю, — честно ответила я. — Я пока не думала об этом.

— А я вам скажу, куда — домой, в особняк Горского. У меня есть ключи и разрешение снять печать с дома. Я уже предупредил персонал, что в ближайшее время они могут вернуться на работу. Никто из них пока новое место себе не нашёл. А если и нашёл, то им уже активно ищут замену, чтобы ваше пребывание в доме было комфортным. Ваше, Заремы и ваших с ней малышей.

— Где Зарема? Вы что-то о ней знаете? — тут же уцепилась я за информацию.

— Она сейчас в СИЗО. Самир мёртв, — ответил Макс, и я осела на кровать. — Но не стоит переживать. Уже скоро мы добьемся того, что нам позволят забрать её домой. Она будет находиться под подпиской о невыезде и домашним арестом.

— Какой ужас… — прошептала я.

— Да, но это лучше, чем сесть по полной. Я уже оплатил ей адвоката и дал на лапу тому, кому следует. Со дня на день жду звонка, что можно ее забрать и отвезти в особняк Горского. Возможно, когда выпишут вас, то она уже будет ждать вас дома.

— Как бы было хорошо, — сказала я вслух свои мысли и поняла, что плачу от облегчения.

Я почему-то верила, что Макс поможет. Потому что он от Гора. Он не бросил меня, даже будучи одной ногой на том свете. Дважды.

— А каково состояние Андрея? — спросила я Макса.

Я боялась, совершенно искренне боялась услышать, что состояние его плохое, а жизнь висит на волоске. Я не хочу потерять его снова…

— Всё в порядке, — улыбнулся Макс. Улыбка у него обаятельная и обезоруживающая. Не хочешь ему верить, а почему-то веришь. — Подлатали. Скоро совсем как новенький будет. Такие, как он, не сдаются никогда. Живучий, гад.

Он отзывался о моём муже с теплом и даже как будто любовью. Нет, Макс не предатель. Или я же слишком наивна и устала всех бояться. Мне хотелось верить, что помощь подоспела.

— Но как я могу попасть в дом, если он больше мне не принадлежит? — вдруг задумалась я. — Ведь я подписала бумаги о том, что дарю всё, что наследую, Самиру.

— Дом ваш, — покачал головой Макс. — Как и все его другие активы и имущество.

— Но как же так?

— Самир не имел права ничего у вас забирать. Вы и сами только вчера обрели право наследования. Только вчера разрешили пользоваться имуществом Горского Андрея. Самир взял с вас расписки заранее и контролировал это дело. Как только имущество Андрея перешло бы вам, он бы принес дарственную и все переоформил бы на себя. Но я уже уничтожил бумаги. Вы единственная хозяйка. И дом ваш.

Задумчиво закусила губу. Это похоже на правду. Самир просто снова меня обманул, манипулировал и шантажировал. А на самом деле у него ничего, кроме дарственных ещё не принадлежащего мне имущества, не было.

— А как же Горский? Разве он больше не хозяин?

— Это он объяснит вам сам. — Макс встал на ноги. — Главное, ни о чем не беспокойтесь и думайте побольше о малыше. Я всё устрою. Точнее, Гор моими руками. Отдыхайте, я завтра еще приеду. Привезу фруктов. И записку от Гора. Он хочет вам что-то сказать.



Глава 63



На следующий день Макс приехал снова и действительно принес с собой записку. Я развернула послание и тут же узнала почерк Горского. Это точно писал он. Вгляделась в буквы.

"Верь Максу. Он от меня. Жди меня дома, тебя скоро выпишут. Береги малыша".

Короткая, лаконичная записка, никакой нежности, а на глаза навернулись слезы. Я уже не мечтала, что снова получу весточку от своего мужа. Я уже не надеялась, что снова увижу его живым. От мысли, что скоро встречу его лицом к лицу, начинало лихорадить. Что-то мне подсказывало, что мне будет снова больно. Очень уж отстраненно и даже отчужденно он писал мне в записке. Но выбора у меня почти никакого, я поеду в его дом и буду там его ждать. Я хочу увидеть его живым и здоровым.

Ещё через несколько дней меня отпустили домой, выписав дополнительные лекарства для беременной, которые были призваны укрепить моё сердце. На ребёнке, слава богу, сильный стресс и обморок так сильно не сказались. Время шло, и малыш креп во мне, он не хотел уходить, а я не хотела его отпускать.

Макс встретил меня на выходе и отвез в дом. В дом, в котором всё начиналось. Только тогда я его тюрьмой считала, а сейчас многое изменилось. Я смотрю на него другими глазами. Я смотрю на своё замужество под другим углом. Даже на самого Гора я теперь смотрю иначе. Я приняла свою судьбу и те чувства, которые зародились во мне против воли. Но раз уж они всё равно живут во мне, и у нас с Горским будет ребёнок, я готова попытаться стать семьёй — хотя бы ради малыша.

В дом заходила с волнением и даже дрожью, но внутри меня встретила только прислуга.

— А Гор? — спросила я Макса.

— Он пока еще в больнице. Но уже идёт на поправку. То, что он тебя нёс на руках, сильно усугубило его положение.

Горский нёс меня на руках? Последнее, что помню — как Самир падает с меня. Позади нахмуренное и сосредоточенное бледное лицо мужа, которого я похоронила совсем недавно, и испуганная Зарема. Да, я упала в обморок, и мой мужчина не позволил умереть ни мне, ни моему ребёнку ценой своего здоровья. Опять накатили слёзы. Боже, ну почему он раньше не показывал себя таким? Почему я этого ничего в нем не видела? Вспомнились его слова о том, что за свою женщину он порвал бы любого и сделал бы для любимой всё что угодно. Горский действительно меня любит, это не пустые слова. Он полюбил меня несмотря на разницу во всем: в возрасте, социальном положении, культуре. А я, получается, ответила ему и стала его женой по-настоящему, как он того и хотел. Забыла ли я всё, что было между нами раньше? Нет. Но я постараюсь. Ради нас всех.

— А Зарема? — достала я платок и вытерла нос. — Где она?

— Всё ещё в СИЗО. Завтра дадут разрешение её забрать домой, учитывая ее положение. И деньги Горского.

— Правда? — моё лицо просияло. — Какая чудесная новость! А как ее малыш, вы не знаете?

— Всё в порядке, — улыбнулся скромно Макс. — Скоро привезу ее к вам, Ясмин. А теперь располагайтесь. Повар и домработница при вас, охрана тоже. Но лучше звонить мне, если понадобится что-то. Вот мой номер.

Он протянул мне карточку с цифрами. Я машинально ее забрала, решив обязательно сохранить ее.

— Макс, — подняла я на него глаза. — Но у меня нет телефона. И сим-карты.

— А, вон что, — почесал в затылке парень. — Организуем. Отдыхайте, я вечером привезу продуктов и телефон с сим-картой.

— Только у меня нет денег на это всё.

— Об этом не переживайте, всё под контролем, — снова улыбнулся он и уехал.

Вздохнула и огляделась вокруг себя. Дом знакомый, но словно всё равно другой. Словно теперь всё будет здесь иначе. По-другому. Я успела от него отвыкнуть. Чемоданы наверх, в нашу с мужем спальню, отнесли охранники, а я решила пройтись по особняку, по которому, оказывается, я скучала. Сейчас особенно остро это ощущаю.

Гостиная, в которой мы пили чай. Холл и аквариум. Сейчас он пуст. Видимо, рыбки, на которых я так любила смотреть во время ссор с Горским, умерли, пока дом был опечатан. Жаль их. Стрельба произошла в ресторане, а не в доме, но его почему-то тоже обыскивали, словно Горский не потерпевший, а сам преступник. Впрочем, он замешан в криминале, и я это знала с самого начала, поэтому могло быть и так.

Открыла дверь и вошла в его кабинет. Здесь до сих пор пахнет им. Здесь всё напоминает его. Вещи, папки, письменные принадлежности не тронуты. Прислуга убирается здесь крайне осторожно. Прошла по ковру и села в кресло моего мужа. Массивное, красивое, приятное на ощупь и теплое. Как сам Гор. Взяла в руки его ручку и стала перебирать в пальцах, представляя, как он писал здесь что-то в те дни, когда еще не случился весь этот кошмар.

Спальню оставила напоследок. Именно это место хранило больше всего щемящих душу воспоминаний, от которых снова слёзы градом, да так, что аж не видно ничего. Нашла в шкафу его рубашку, его огромное махровое полотенце и пошла с ними в душ. Вещи уже слабо пахнут мужем после стирки, но всё еще пахнут. Или мне так только кажется… Зато в кабине на полочке я нашла его гель для душа. От души намылилась им и закрыла глаза. Теплые струи смывали пену, но не запах и не воспоминания. Я вспоминала и перебирала в памяти в деталях тот раз, когда мы стояли тут вместе. Он касался меня, ласкал плечи, бедра, соски… Целовал грудь, губы и шею. От воспоминаний стало горячо между бёдер, сладко стало тянуть. Я бы хотела сейчас повторить этот слишком горячий душ с Гором…

После душа насухо вытерлась и надела на голое тело его рубашку. Ткань задевала соски, снова напоминая мне о моих желаниях… Как бы мне хотелось уже, чтобы мой Гор вернулся ко мне. Он жив. Я где-то в глубине души в это хотела верить, и я с радостью приняла новость о том, что он живой. Он не умер. Когда увидела его в доме Самира — испугалась, но уже в больнице испытала огромное счастье и облегчение. Главное, чтобы он не подумал ничего плохого обо мне из-за Самира. Ведь сцена, которую он застал, была просто отвратительной, но в том нет моей вины, и я это ему докажу.