Он мягко прижал меня к себе ещё ближе. Подняла брови в удивлении. Реутов проявляет порой такую человечность и понимание, каких я уже очень давно не видела. Просто поспать вместе? Весьма мило… Было трудно не обращать внимание на упирающийся в меня мужской орган, но я постаралась абстрагироваться от этого.

— Влад, а сколько тебе лет? — спросила я его.

Он в полумраке глянул на меня, и ответил:

— Тридцать шесть. С чего вдруг такие вопросы?

— Просто интересно. Ты старше меня на двенадцать лет.

— И что? Старикан для тебя? Некрасивый старикашка?

— Да нет, что ты. Ты…красивый, — вдруг ляпнула я и прикусила язык. Что я несу?

В ответ он негромко рассмеялся.

— Я обычный. А вот ты — красивая, — провёл по щеке пальцами и я невольно вздрогнула. Неожиданное касание, но приятное. — Очень. Настолько, что едва увидев тебя впервые, с ума сошёл.

От новых откровений стало жарко. Он так легко говорит о своих симпатиях, что диву даешься. Я бы так не смогла.

— Но ты всегда такая ханжа была, да еще замужняя, что я не думал от том, чтобы что-то предпринять в твою сторону.

— А Шанхай? Пол года назад, — напомнила я и шумно выдохнула.

Пальцы Влада перешли с щеки на губы, мягко и ласково обрисовывая их контур.

— Ну в Шанхае поддался желанию, тем более, на тот момент я уже знал о судьбе твоего мужа. Рано или поздно он бы тебя подставил. Я ведь тебя предупреждал. Помнишь?

— Помню, — упоминания о супруге болью отозвалось в сердце. Настроение упало в ноль. — Я спать хочу. Давай спать?

— Давай, — отозвался он и коснулся губ своими.

Недлительный ласкающий поцелуй был мне приятен, но воспоминания о Диме безнадёжно испортили момент близости. Отвернулась на другой бок и попыталась уснуть. Реутов придвинулся ближе, и уснули мы как он того и желал — в обнимку, в одной кровати.

***

Утром проснулась ещё до будильника под возню Влада, который встал чуть раньше и уже застегивал рубашку после душа возле большого зеркала. Открыла глаза и потянулась. Села в кровати.

— Доброе утро, — сказала я, и он встретился со мной глазами в отражении зеркала.

— Доброе, — ответил он, улыбнувшись.

— Дим, а сколько сейчас времени? — потёрла я сонно глаза.

Он резко развернулся, тёмные глаза полыхнули огнём и уставились на меня. Сначала даже не поняла, что произошло. В три шага злой Реутов пересёк комнату и довольно жестко схватил мой подбородок, дёрнув на себя. Я прокрутила в голове то, что сказала, и ужаснулась — Боже, я назвала его именем мужа… Сердце упало в пятки.

— Любишь его до сих пор? — спросил он, впиваясь глазами мне в лицо.

— Я… не знаю, — покачала я головой. — Честно.

— Любишь, — ответил он за меня и наклонил свою голову на бок, будто размышляя, что за змею он пригрел на своей груди в виде меня. Но я ведь не специально! — Даже после того, что ты узнала?

— После того, что узнала, я не могу относится к нему как прежде, — ответила я, пытаясь смягчить давление пальцев на своей коже. — Но и выкинуть шесть лет брака на помойку в один миг я тоже не могу!

— А от меня тебе нужны только деньги. В который раз.

Не знала, как подобрать слова, чтобы он меня услышал, но и врать тоже бессмысленно.

— Нужны, — ответила я. — Мне не к кому больше обратиться за помощью, ты же знаешь.

Холодные пальцы отпустили мой подбородок. Влад, кинув на меня очередной колючий взгляд, молча ушёл. И что теперь? Он откажется мне помогать? От этой мысли начался приступ паники, тело застряло. Ну как я могла так оговориться, и именно сейчас?

___

Он ушёл, а меня вдруг посетило чувство досады. Ну почему я не нашлась, что сказать? Мне нужна его помощь, но я вовсе не отношусь к Владу как к банкомату, однако сейчас не смогла ничего ему объяснить, так неожиданно и быстро всё это вышло.

Люблю ли я до сих пор мужа? Задумалась после его вопроса. Наверное то, во что он превратился в последнее время, я любить не могу, этот мужчина вызывает стойкое отвращение во мне. Но того, с кем я начала встречаться еще в семнадцать, от которого родила в восемнадцать, будучи его женой, я продолжаю помнить. Это потом Дима превратился в чудовище, но поначалу ведь всё было не так! Это только Влад честный, и чудовище с самого начала… Но в таком ключе, его честность мне импонирует больше.

Так куда же мне деть те шесть лет брака с Димой и год до этого? Нереально просто взять и выкинуть всё из души, должен же он это понимать! Мне нужно время, чтобы в голове всё уложилось. Если уж на то пошло, то свое мнение я начала менять не только по поводу мужа, но и по поводу Влада. При чем, о последнем как раз в лучшую сторону. Я всё ещё помню его давление вначале, но теперь я узнала его лучше, и поняла, что он в принципе человек довольно жесткий и твёрдый, но справедливый и даже сердечный. Он сочувствует мне и сопереживает. Он готов помогать моему сыну.

Впрочем, его помощь Демиду я тоже не могу расценить как совсем бескорыстную… Влад прекрасно понимает, что покоя и счастья мне не будет пока болен мой ребёнок, он как бы… покупает мой покой. К тому же, я могу быть беременна уже или очень скоро буду — Реутов не хочет, чтобы на почве переживаний я родила и ему больного ребёнка. Как известно, нервы печально сказываются на развитии малыша. Но для меня это ничего не меняет — я всё равно благодарна Владу, и я не хочу, чтобы он думал, будто у меня одни доллары в глазах.

Просидела в раздумьях на кровати большую часть времени, и душ пришлось принимать на скорую руку. Что надеть в дорогу приготовила ещё вчера, за что сегодня мысленно похвалила себя. Неприятный разговор с Владом, предстоящий перелёт и будущие прогнозы врачей заставляли нервничать и приводили к рассеянности. Чуть не забыла перед выходом из комнаты забрать с собой телефон.

Завтрак прошёл тихо и напряжённо. Влад не смотрел даже в мою сторону, увлеченный своим смартфоном, или же только делал вид.

— Сынок, кушай хорошо, мы не скоро сможем пообедать, — сказала я Демиду, который без аппетита ковырял омлет.

— Ты сама ничего не съела, — ответил мне сын, указывая глазами на мою порцию.

Да, действительно, даже кусочка не смогла съесть — так тошнит и мутит от нервов. И к любимому кофе тоже не притронулась, налила себе чай. Почему-то сегодня запах кофеина раздражает, еле терплю Реутова с чашкой кофе рядом.

— Я не буду потом ныть в аэропорту, что голодная.

— И я не буду!

— Вот ты как раз и будешь, — настаивала я. — Съешь хотя бы немного.

— Не хочу, — пробубнил недовольно ребёнок.

Не пихать же насильно ему. Пришлось сдаться.

— Ладно, оставь. Рюкзак свой принёс из комнаты?

— Нет, — округлил он глаза и покачал светловолосой головой. — Забыл…

— Иди, неси.

Сын вышел из-за стола и убежал наверх, а я воспользовалась минутой наедине и решила всё же поговорить с Реутовым.

— Влад, — повернулась к нему и получила встречный взгляд тёмных глаз. — Я в спальне растерялась очень, так всё неожиданно вышло… Не нужно думать, пожалуйста, что я сука, которая гонится за деньгами. Ты сам прекрасно знаешь, что это вовсе не так. Были бы для меня бабки важнее всего, я бы не бегала от тебя, а сразу согласилась с тобой спать. Да, я беру у тебя эти деньги на лечение сына, но ты же знаешь, что больше мне не к кому обратиться. И я тебе благодарна, совершенно искренне. Это большой и благородный поступок — помочь чужому ребёнку, я ценю. Поверь, я никогда не пыталась тебя использовать, — он молчал, просто смотрел на меня и слушал. А мне было сложно подбирать слова, но я чувствовала потребность сказать всё сейчас, чтобы между нами не осталась эта пропасть перед самым отлётом. — Дай мне время, пожалуйста. Моё мнение насчет…него действительно в корне изменилось, но так скоро я не смогу перечеркнуть всё, что было. И прости, что оговорилась. Я не со зла.

Реутов так и не ответил ничего. Вскоре к нам спустился Демид, и разговор в любом случае пришлось прервать. Ему ещё рано понимать, что между мной и Владом что-то происходит. Я просто не смогу ему сейчас внятно объяснить, что это всё значит. Реакции Реутова на мой монолог так и не поняла. Но Владу я всё сказала, что хотела. Моя совесть чиста.

— Пора, — сказал он и встал из-за стола. — Нужно выезжать.

Я ещё раз проверила наличие документов и истории болезни Демида, перепроверила чемоданы в багажнике, и мы отправились в аэропорт. Немного грустно было покидать дом, к которому уже успела привыкнуть. Когда ещё сюда приеду? Я буду с сыном или… Нет, об этом не стоит думать, сразу же слёзы рекой и руки дрожат.

— Мама, ты плачешь? — положил сваю маленькую ладошку сын на мою руку. Ничего-то от него не скрыть…

— Да, малыш, — мягко улыбнулась я, стирая пальцами слёзы. — Ничего страшного. Я просто буду скучать по нашему городу.

— Но ведь мы ещё не уехали, — удивился мальчик.

— А я уже скучаю.

— Как у вас так получается? — спросил Дёма.

— Что получается?

— Плакать по каждому поводу, — ответил сын. — Даже когда ничего не случилось.

— Не знаю, так выходит, — пожала я плечами.

— Вот женщины… — вздохнул он с таким видом, будто он уже сполна вкусил этой разницы между полами… — Я понимаю плакать, если сильно коленку разбил или машинка сломалась. А это что?

Влад негромко рассмеялся и глянул на меня в водительское зеркало. Ох уж, эта мужская солидарность!

Доехали быстро, в такое раннее утро поток машин ещё не плотный. Реутов помог выгрузить чемоданы, проводил нас до стойки регистрации и остановился:

— Ждать посадки не буду, мне нужно ехать в офис. Попроси сотрудников переносить чемоданы, сама не таскай. А ты, сорванец, — обратился Влад к Демиду и присел возле него, чтобы оказаться на равных. — Следи за мамой. Ты один рядом с ней остаёшься из мужчин, тебе и отвечать за неё. Слушай и выполняй то, что скажут доктора. Не капризничай, мужчины не должны так делать. Тогда и маме будет легче. Понял?