Я хотела его, скучала по его ласкам, у меня давно не было секса, и острые эмоции казались ещё острее. Спина невольно выгнулась, пальцы вцепились в его плечи. Мужские губы жадно целовали, кусали и будто пытались съесть меня, нещадно корябая нежную кожу непослушной щетиной. Я застыла в его руках, все вокруг потеряло всякий смысл, я поняла, что не справлюсь со своим чувствами и желаниями, и ответила ему.

Вскоре поцелуй прервался, и теперь тёмные глаза смотрели прямо в мое лицо, а пальцы продолжали свою настойчивую ласку. По бедру потекла тонкая тёплая струйка, настолько сильно я хотела его любви. Закрыв глаза, и не оглядываясь назад, стонала и кусала губы до боли, ожидая, когда же он запустит в меня палец. Безумно хотелось это ощутить.

Будто услышав о моих желаниях, он осторожно ввёл один палец внутрь. Первое вторжение в мое тело за столь длительный период отозвалось болью. Но вместе с этим эмоции стали просто зашкаливать, когда он начал двигать им быстрее. Перед глазами поплыли цветные круги, я почувствовала приближение оргазма, хотя ласка длилась совсем недолго. Я стонала, и он стонал вместе со мной, кайфуя от того, как хорошо мне.

Сладкие спазмы скрутили все тело, заправляя меня дрожать и кричать от удовольствия. Яркие вспышки довольно быстро прошли, оставляя место нереальному чувству умиротворения. Открыла глаза, тяжело дыша, и встретилась со взглядом Влада, который с большим трудом сдерживал своего внутреннего, голодного по мне, зверя.

— Тебе можно, Лен? — спросил он севшим от желания голосом. — Врач уже позволил?

— Можно, — ответила я, не желая больше останавливаться, и сама потянулась к его брюкам.

Нащупала через брюки твёрдый орган и несколько раз провела по нему рукой. Влад глухо застонал, сжимая мои ягодицы пальцами до боли. Потянулась к ремню и ширинке и освободила член от одежды, продолжив ласки рукой. Некоторое время он, закрыв глаза, наслаждался, а потом перехватил мою руку и убрал в сторону, сжал сильнее мои бёдра, подведя член к самому входу внутрь. Головка коснулась половых губ, и меня снова пробили эмоции и дикое возбуждение.

— Если будет больно — скажи, я остановлюсь. Чёрт, как же я хочу тебя, стерва ты такая. Так бы и трахнул бы от души. Много раз, очень много раз, Калиновская.

Член оказался внутри меня, и хоть Реутов и ввёл его осторожно, все равно принёс болезненные ощущения. Но спустя череду мягких движений, мне удалось расслабиться и получить удовольствие в полной мере. Мы слились воедино прямо на столе офиса, было не разобрать где чьи руки, стоны и рваное дыхание. Мы просто парили над землей, пока не достигли каждый своего пика удовольствия.

Он старался не забываться, чтобы не причинить мне боли, но периодами все равно срывался и со страстью и одержимостью вбивался в меня, даря смешанные чувства боли и кайфа. Перед самым финалом, резко вышел и излился спермой на мой живот с задранной блузкой. Беременность новая мне сейчас не нужна, и об этом тоже Реутов позаботился. Немного отдышавшись, достал из ящика стола влажные салфетки, пока я безвольно так и продолжала лежать на столе. Взял себе несколько штук, остальные отдал мне, чтобы я могла стереть с живота следы нашей любви.

Когда живот был очищен, я села и осмотрела себя. Ужас, он мне всю одежду в приступе страсти порвал! Юбка не годится, как и трусики, рубашка без половины пуговиц, чулки тоже все изорваны. Живым остался только пиджак, и то, потому что почти в самом начале Влад скинул его с меня и швырнул в сторону. И как я поеду теперь домой? Хорошо, что оставила дочери своё молоко в бутылочке, время кормления уже давно наступило.

— Как я поеду домой? Ты привел в негодность мою одежду, — сказала я виновнику происшествия.

— Сейчас закажем новую. Какой у тебя размер?

— Сорок четвертый.

Влад уже привёл себя в порядок и вынул из брошенного на кресло пиджака смартфон.

— Лика, срочно езжайте в магазин одежды и купите юбку, блузку и чулки на девушку сорок четвёртого размера. Это очень срочно! Потом возвращайтесь немедленно в приемную.

— Потому что нельзя быть на свете красивой такой, и так возбуждать мужчин дерзкими высказываниями, — обратился он ко мне с усмешкой. — Иди пока в душ, я дам тебе мою чистую рубашку. А это все сними и брось в мусорное ведро.

Послушала его и отправилась в небольшую ванную комнату, прилегающую к кабинету. Все, кроме бюстгальтера, действительно пришлось со вздохом просто выкинуть. Зашла в душевую кабину и включила воду. Тёплые струи бежали по коже, приятно обволакивая, а я все размышляла.

Что это было? Почему он так резко переменился ко мне? То был холодный как айсберг, то еле сдержался, чтобы не сожрать меня… А что у него с Олесей? С ней он с таким же упоением трахался? Что это всё значит, и что теперь будет с нами дальше?

____

Вышла из душа в рубашке, которую мне принёс Влад и застенчиво остановилась. Она хоть и длинная, и с успехом скрывала почти всё до колена, но всё равно в огромной мужской рубашке я чувствовала себя неуверенно. Реутов прошёлся по мне оценивающим взглядом, а потом улыбнулся.

— Моя рубашка на тебе смотрится очень сексуально, Лена. Садись, чая ещё налью, — Влад указал рукой на диван.

Я чувствовала, что сейчас он будет задавать неудобные вопросы, на которые мне придётся ответить честно, если я всё же хочу вернуть наши отношения. Или начать заново? Я так мечтала, что Влад, наконец, перестанет упорствовать и захочет объясниться, но теперь волнуюсь и боюсь, совершенно не понимая, что отвечать. Думаю, самым лучшим решением будет отвечать правду, просто как всё есть на самом деле, ничего не утаивая. Один раз я уже разрушила по глупости и забывчивости его доверие, больше такого я не хочу повторять.

Диван мягкий, а я словно на кирпичах сидела. Тело напряжено, руки сами собой сплели пальцы, будто я не разговора ждала, а приговора. Очень боялась услышать, что он теперь любит её, а меня забыл и быть со мной не хочет.

Реутов налил две чашки чая и поставил их на столе у дивана. Никто из нас к ним даже не притронулся, они словно декорации стояли в полном одиночестве. Мы же смотрели друг на друга, каждый думая о своём, желая сказать так много, спросить, но почему-то ни одного слова ни у кого выдавить из себя не получалось. Кажется, не одна я боюсь услышать горькие слова…

— Или, может, ты голодная? Хочешь организую обед? — наконец, нарушил тишину Влад.

— Нет, я не хочу. Спасибо, — ответила я и замолчала.

Есть сейчас я точно не смогу. Вся как на иголках.

— Что с нами будет дальше? — решилась задать вопрос я. Это молчание меня уже начало нервировать.

— А что ты хочешь, Лена?

Подобный логичный вопрос поставил меня в тупик. Он хочет заставить меня первой сказать о своих желаниях?

— Я…не хочу, чтобы всё было вот так, — ответила тихо я.

— Так ты всё же ревнуешь? — заломил бровь Реутов. — Ты же кричала, что ненавидишь меня, никогда не примешь, а тут вдруг слёзы. Что же изменилось?

— Всё, — ответила я, взглянув ему в глаза. — Прости, конечно, но ты тот ещё дурак, если не заметил, что я давно уже к тебе не отношусь так, как это было раньше. В Израиле всё изменилось.

— Потому что я вылечил твоего сына?

— Это большой поступок, — кивнула я. — Я оценила его, и всю жизнь готова тебя благодарить за него. Но дело не только в Демиде. Разве любят за хорошие поступки?


— А ты любишь?

Новый вопрос в лоб бросил меня в холодный пот. Я говорила эти слова лишь единожды, своему супругу ещё в семнадцать лет. Сейчас это всё кажется таким далёким и нереальным… Никогда не думала, что смогу любить такого, как Влад. Но я смогла.

— Я уже не знаю. Всё так запутанно, — ответила я, подумав немного. Потом перевела смелый взгляд на него. Если я сейчас не скажу, то потом могу об этом пожалеть. — Мне плохо без тебя. Я ревную тебя к этой чёртовой Олесе, да! Я успела привязаться к тебе там, в Израиле. Не ради твоих денег, потому что ты — это ты, Влад Реутов, такой вредный и неспособный выслушать. Я ненавидела тебя вначале, я и не скрывала. Но позже я узнала тебя лучше, и поняла, что чувства изменились. Ты смог показать себя другим — понимающим, человечным, способным на сочувствие и помощь. В Израиле ты вёл себя как настоящий мужчина. От Димы я такого никогда бы не дождалась. Я теперь не понимаю, как могла любить его, и не замечала тебя. Я просто не хотела быть мразью и изменницей, но ты мне нравился тоже. Тогда в Шанхае, я потому так и сопротивлялась отчаянно, что я просто не могла противостоять тебе. Я бы просто сорвалась в эту пропасть с тобой, но у меня была семья, как бы я посмела? А дальше, когда ты вынудил меня с тобой быть, я ощущала себя отвратительной тварью, которая спит с другим, предавая память о недавно погибшем муже. Ты понимаешь?

Весь мой монолог Влад молчал, подперев голову кулаком, и поглядывая на меня.

— Понимаю, — ответил он так, что я тоже это ощутила — он в самом деле понимает.

Но всё равно делал… Однако, прошлого уже не изменить. Но мы можем исправить своё настоящее и будущее.

— В Израиле я стала по тебе скучать, ждать звонков или твоего приезда. Как ты мог этого не ощущать? Я НИКОГДА тебе не лгала, Влад, неужели ты не понял? Это не произошло в один миг, доверие и чувства к тебе пришли не сразу, если не брать в расчёт то, что нас тянуло друг к другу физически — я этого тоже не отрицала. Мне всегда было хорошо с тобой в постели, с самого первого раза. Но эмоции и привязанность всё же появились позже. Ты меня согрел в своих руках как котёнка с мороза, а потом внезапно снова вышвырнул на снег. Почему ты такой жестокий? Почему не дал мне сказать? Я бы всё объяснила тебе.

В тёмных глазах ворочались сомнения и боль. Он страдал не меньше меня, я чувствовала. Мы оба потеряли столько времени…

Влад вздохнул и ответил: