— Привет, — поздоровалась я с входящим Русланом, делая глоток чая, который недавно казался таким вкусным, а сейчас растерял и вкус, и аромат.

— Привет, — ответил он.

Его голос звучал нейтрально. Даже устало. Я не могла различить в нем иных оттенков, например, ярости или презрения, как ни старалась, и это тоже нервировало. Я искала подвох. Большая кухня для нас двоих показалась мне сразу такой тесной. Хотя о чем я говорю, нам и в одном мире тесно вдвоём. Я всегда незримо чувствовала, что он где-то рядом, сколько бы не врала себе. Захотелось заглянуть в его глаза, разглядеть, что плещется на их дне. Может, гнев? Досада? Но все, что я увидела бы там, это темноту, теплую, бархатную, но непроницаемую.

— Я ночевала у тебя, — нервно передернула плечами я и отставила чашку с чаем слишком резко. Чай выплеснулся на стол и растекся неопрятной кляксой.

— Факт, — согласился он. Поставил на стул пакет с покупками, из него торчал хвостик сырокопченой колбасы, а я засмущалась, словно подглядываю. Руслан, покупающий колбасу на завтрак, был за гранью моего восприятия. — Так же, как и то, что ты в моей футболке.

— А почему? — наконец решившись, спросила я.

Руслан потянулся, чуть хрустнув позвонками и почти достав пальцами вытянутых рук до потолка. Я поневоле почувствовала себя такой маленькой. Потом посмотрел на меня, с прищуром, даже чуть лукаво или, быть может, мне показалось? И принялся выкладывать покупки. Нарочито медленно.

Я стояла и ждала, пыталась незаметно оттягивать футболку все ниже, Бублик заглядывал в пакет, встав на стул передними лапами, Руслан вынимал покупки. Три апельсина. Пакет молока. Соленая рыба в вакуумной упаковке. Два стаканчика йогурта. Боже мой, я всю жизнь боялась и ненавидела человека, который есть пятипроцентный вишневый йогурт. Словно… простой смертный.

— Ну же? — не выдержала я.

— Ты очень хотела секса. Со мной. — Я фыркнула. Ха! Уж что я точно помню, так это. Я посмотрела на него выжидающе, и он продолжил. — Но после пятого коктейля согласилась заменить секс посещением стриптиз-клуба для дам. В моём присутствии. Одному богу известно, зачем тебе вчера был так необходим секс, когда ты едва на ногах стояла.

— И что дальше? — холодея, переспросила я.

— Дальше ты полезла на сцену, решив, что у танцора идеальная задница, попыталась её укусить, но тебя вырвало. Прямо там. На сцене. На полуголого танцора.

Я замерла, наверняка с приоткрытым ртом. Я понимала, что если я все это и в самом деле совершила, да ещё и на глазах Руслана, то мне остаётся только удавиться. И вдруг меня осенило.

— Ты врёшь!

— Вру, — легко согласился он и вдруг улыбнулся той самой мальчишеской озорной улыбкой, от которой у меня дыхание перехватывало.

Я хотела даже обидеться, но слишком велико было моё облегчение, несмотря на то что стриптизера я помнила, правда, кусать не пыталась, а вот своё водворение в эту квартиру нет.

— Пока, — попрощалась я. — Мои джинсы на балконе. Я надену их мокрыми. Все в порядке. И…спасибо. За ночлег. И чай у тебя вкусный.

Попыталась протиснуться мимо него, такого большого, придерживая одновременно футболку, чтобы не вздумала задраться, когда я буду перешагивать через лежащую здесь же собаку.

— Свет, — вдруг позвал Руслан меня, назвав по имени. Я ожидала раскатов грома, аплодисментов зала, но, кроме сопения Бублика, ничего не услышала. — А может, останешься?

И поймал меня за руку. За ту самую, что придерживала край футболки, под которой ничего не было. Ткань, почувствовавшая нечаянную свободу, сразу же взметнулась на пару сантиметров вверх. Остановил, удерживая напротив себя. Я напомнила себе о том, что мужчина, держащий меня за руку, вовсе не повод для того, чтобы забывать дышать. Даже если это Руслан.

И вскинула взгляд. Посмотрела на него — он снова был близко, а я просто преступно расслабляюсь, недопустимо. Затем отпустила взгляд на его руку на моей. От неё знакомо, волнами, шло жгучее тепло, только с ним так бывало, с Русланом. Нет, сейчас я вовсе не думала о рациональности своего поступка или об Антоне. Я думала о том, как же здорово было бы нырнуть в этот огонь с головой. А ещё о том, что это непозволительно — задавать такие провокационные вопросы. Может, я останусь? А может, нет? Я глупая слабая женщина, я не хочу ничего решать, просто сделай что-нибудь!

Наверное, все тысячи мыслей, что метались в моей голове, словно стая вспугнутых птиц, отразились на моём лице. Руслан провёл пальцем по моей руке выше, до сгиба локтя, оставляя за собой горящий след. Вторая его рука легла, все так же обжигая, на моё бедро, на самую грань между тканью футболки и голой кожей.

— Под ней ничего нет, — зачем-то сказала я хриплым, ломким голосом.

— Прекрасно, — ответил он.

И решил все за меня. Чуть сжал руки, тиская, сминая моё тело, а потом приблизился, медленно, не сводя глаз, гипнотизируя, и просто поцеловал меня.

Двенадцатая глава

Я так и не понял, у кого я шёл на поводу, у себя или у неё. Я мучительно размышлял над этим вопросом все то время, что мы сидели в кафе, выбранном мной за то, что уж в нем я бы точно не встретил никого из знакомых. А получилось так, что не встретил вообще никого.

Цедил свой виски, смотрел на Мышь, которая чувствовала себя явно не в своей тарелке и все же мучила и себя, и меня, удерживая нас друг возле друга. Я смотрел и думал, ну что в ней есть такого, что заставляет меня возвращаться мыслями к ней? Риторический вопрос, ответа на него за двадцать лет так и не найдено. А когда она положила свою ладонь на мою руку, терпение лопнуло. Слишком горячо, слишком по нервам.

— Руслан! — догнал меня её голос.

Вроде и негромкий, а заставил остановиться. Заставил провести этот вечер возле неё. Пытаясь не замечать её провокаций, словно случайных касаний, а по мере опьянения даже откровенных и смешливых выпадов. Она смеялась столько, что должна была заплакать рано или поздно, хотя бы для соблюдения баланса. А она все смеялась, танцевала и тянула меня за собой.

Я злился. Но не на неё, на себя. За то, что не могу сказать нет, взять и просто уйти. Я представлял, что если уйду сейчас, то все эти мужчины, которые, как мне казалось, пялились на Мышку все до единого, без исключения, даже стриптизер со сцены, бросятся к ней и…и что? Будут вести себя так, как никогда не вел я? Говорить с ней, смеяться с ней, касаться её. А потом один из них, самый везучий, посадит её в автомобиль и увезет. Нет, этого я допустить не мог, хотя, по сути, какое мне дело до её личной жизни. Но я все торчал рядом с ней, как приклеенный.

— Мышка, — сказал я, когда увидел, что она устала настолько, что уже готова сдаться и прервать свой бессмысленный марафон, — пошли домой.

— Домой? — переспросила она. — Пошли.

Нашла толстовку, про которую я уже забыл, накинула на плечи, и мы вышли из душного клуба в прохладную ночь. Остановилась у машины, ожидая, когда я открою. Я только сейчас понял, насколько она пьяна, её даже покачивало чуть.

— Если твои привычки за последние десять лет не изменились, предупреждаю — не блевать в моей машине.

— А если чуточку? — она уселась и даже ремнем щелкнула. — Вот столечко?

И показала сколько, вытянув пальцы щепотью. И сама же, не дожидаясь моего ответа откинулась на сиденье, закрыла глаза. Я тронулся, жалея о том, что алкоголя в моей крови так мало. Катастрофически мало для того, чтобы получать удовольствие от этого сумасшедшего дня. Я подъехал к дому Мышки, притормозил.

— Эй, — позвал я. — Мы приехали.

Она молчала. Я коснулся её щеки, удивляясь, что могу так запросто это сделать, а она даже глазищами своими серыми на меня не зыркнула. Спит. Неудивительно, если бы я столько пил и танцевал, уснул бы прямо там же, на танцполе. Я поднял голову и посмотрел на их окна. Я находил их безошибочно, в этой квартире прошло моё детство. Они были темными, Татьяна Сергеевна наверняка уже спала. Представил, как сейчас вломлюсь, разбужу её с нетрезвой и спящей Мышью на руках, вздохнул и поехал прочь.

А у себя положил её на диван, которым сам даже не пользовался, накрыл одеялом. Хмыкнул, удивляясь собственной заботливости, прямо не дяденька, мечтающий девицу убить и трахнуть, причём непонятно, в каком даже порядке и чего больше хочется, а фея-крестная. Ворочался в своей постели и думал о том, что в соседней комнате спит Мышка. И что между нами в кои-то веки странное перемирие.

Свадьба ли ему виной или просто прожитые годы, но я словно чувствовал, что устал её ненавидеть. Нет прежнего запала, видимо, и правда старею…

Тикали часы, купленные ещё Анькой, я все хотел их выбросить и постоянно об этом забывал, вспоминая только в бессонными ночи, когда бесконечный и ритмичный звук буквально сводил с ума. Часы были высокими, напольными и нелепыми, такие могла купить только Анька, и от их постоянного тиканья не спасало даже то, что я уволок их в другую комнату. А сейчас ещё и Мышь…

Уснул я внезапно. А затем открыл глаза и понял, что утро уже. И первым делом подумал о том, что Мышь в соседней комнате. Если, конечно, не ушла. Эта мысль подстегнула, я отбросил одеяло, в один шаг добрался до двери, открыл, вздохнул с облегчением — тут. Никуда моя Мышь не делась, спит. Принял душ, выгулял собаку, спит. В глубине души я был даже рад этому. Отпускать её не хотелось, но молчащей она определённо нравилась мне куда больше. Я учился, привыкал к тому, что она так близко и что не нужно беспрестанно быть начеку, стараясь сделать больно ей и не дать сделать того же самого с собой. Ушёл на работу, к привычным бумагам, к гостеприимному, но такому ненужному Ленкиному бюсту, к скуке и повседневной рутине. Ушёл и забрал ключи с собой. Так по-мальчишески глупо. И ерзал, боясь того, что сумасшедшая Мышь может отчебучить. Взорвёт мою дверь? Вылезет в окно по простыням? Вызовет МЧС? Словом, сделает что угодно, только бы не находиться в моей квартире.