Мирон ушел также быстро и неожиданно, как и появился, оставив его в недоумении, с необычной тревогой в сердце, нарастающей с каждой минутой. Как оказалось, не случайной.

Сейчас, держа в руках тонкую перебинтованную ладошку, Кирилл не мог поверить в то, что рассказала ему Полина. Слушал ее сбивчивый, надрывный рассказ, сжимаясь от собственного бессилия. От невозможности что-то поправить. При этом не переставая благодарить судьбу за то, что успел вовремя.

— Линка… это жутко… но не стоит того, чтобы вот так… — он кивнул на ее руки. — Нет у тебя такого права, как бы ни было тяжело…

— Я не хочу, чтобы он знал… Никогда… — здоровой рукой ухватилась за его плечо. — Пообещай, что ничего ему не скажешь!

Мужчина хмыкнул.

— Он не слишком-то расположен со мной общаться…

— Дай мне слово!

Кирилл коротко кивнул, хотя требование сестры было ему совсем не по душе.

— Я не скажу… Только… ну и надурили вы, ребята. Даже не знаю, кто больше. Вам бы сейчас вцепиться друг в друга, не отпуская никуда, да раны зализывать. А вы… Он — за развод, ты — за лезвие…

Вырвавшееся из уст брата ругательство настолько шокировало Полину, что она на мгновенье забыла обо всем остальном.

— Кир? И это говорит профессор литературы?!

Он вскипел.

— Да причем здесь профессор?! Это сказал твой брат, который полдня отмывал вашу квартиру от крови! Ты представить себе не можешь, что я пережил за эти дни! И как мне хочется свернуть тебе шею!

— Так сверни… Что тебя останавливает?

— Глупая… Ох, глупая ты моя… — обнял осторожно, чтобы не зацепить капельницу. — Все будет хорошо, Линка… Ты справишься…

Девушка вдруг снова напряглась.

— Кирилл, какое сегодня число?

— Двенадцатое… Почему ты спрашиваешь?

Она попыталась приподняться на постели, но тут же рухнула назад. Сил еще совсем не было.

— Сегодня… суд. Поезжай туда, пожалуйста… Его должен хоть кто-то поддержать.

— Конечно… — брат недовольно хмыкнул. — Ему поддержка гораздо важнее, чем тебе, — но увидев навернувшиеся на глаза Полины слезы, кивнул: — Да поеду я, поеду. Не вздумай только снова реветь.

Он вернулся лишь к вечеру, уставший, раздраженный произошедшими событиями. Даже ему, наблюдающему со стороны, эта история выматывала все нервы. Думать о том, что чувствуют сестра и ее муж, было вообще невыносимо.

Полина, естественно, не спала. Могла бы, кинулась навстречу.

— Что?

Он постарался не замечать застывшее в воспаленных глазах опустошение. Грустно улыбнулся.

— Как все прошло? Не мучай меня…

— Нормально… Его оправдали. Ну, Линка, мы же договаривались, что ты больше не будешь плакать.

Она давилась слезами, тщетно пытаясь остановиться, задыхалась от облегчения, смешанного с непроходящей болью. Мирон не виновен… Только к ней он все равно не вернется… потому что гораздо раньше уже сам вынес себе приговор.

— Ты с ним говорил?

Кирилл хмыкнул в ответ.

— Пытался… Если это можно назвать разговором.

— И… как он?

Что она хотела услышать? Как выглядел Мирон? Был ли он был рад решению суда? Вздохнул ли с облегчением, избежав наказания за то, что не совершал? Спрашивал ли он о ней? Полина так и не задала эти вопросы, но брат прочел их в затуманенных слезами глазах. Покачал головой.

— Он… не был рад. Мне даже показалось, он пожалел, что его не осудили. И, прости, сестренка, я не могу этого не сказать. Ему плохо… Похоже, гораздо хуже, чем тебе, хотя не знаю, можно ли это сравнивать… Я бы его не узнал, встретив на улице. Он как будто мертв. Просто оболочка…

Девушка зажмурилась, словно это могло как-то помочь избежать страшных откровений.

— Он… что-нибудь спрашивал обо мне?

— Я сказал, что у тебя все хорошо. Ты ведь этого хотела…

Она уткнулась ему в грудь, уже даже не пытаясь сдержать рыдания. Кирилл бережно прижал ее к себе.

— Полин, я сомневаюсь, что поступил правильно. Возможно, нужно было все ему рассказать? Почти уверен, что уже сейчас он был бы здесь…

Ее затрясло.

— Он не хочет меня видеть…

Кирилл вздохнул. Самому впору разреветься вместе с ней.

— Он хочет, чтобы ты была счастлива…

Сестра вдруг перестала плакать. Подняла к нему бледное, изможденное лицо. И неожиданно улыбнулась. Ненастоящей, но широкой улыбкой.

— Вот как… Ну что же, хорошо… Я буду счастлива…


Два месяца спустя.


— Линусь, ты уверена, что поступаешь правильно? Может быть, не стоит торопиться? — Кирилл явно волновался, не желая соглашаться с решением сестры.

Она порывисто обняла мужчину.

— Не беспокойся. Ты же сам сказал, что я справлюсь.

— Справишься… Только я не верю, что без этого нельзя обойтись.

Полина покачала головой.

— Я учусь обходиться без гораздо более ценного в жизни. А это… так, мелочи.

Поправила темные очки, к которым за последнее время уже почти привыкла. Рукой с дорогим массивным браслетом на запястье подхватила сумку. Улыбнулась сильнее, чем желало сердце — унылое лицо вряд ли сослужит ей хорошую службу. Помахала брату на прощанье.

— Поезжай. Со мной все будет хорошо.

Она дошла до соседней улицы, замерев на мгновенье перед тяжелой офисной дверью. Снова улыбнулась приветливо поднявшейся навстречу девушке.

— Я могу Вам чем-то помочь?

Оглянулась назад, в прошлое, ставшее за последние недели бесконечно далеким. Отгоняя последние сомнения. Кивнула.

— Можете. Я хочу продать квартиру.

Глава 15

— Просто невероятно! И этот человек еще пытался давать мне советы…

Услышанное не укладывалось в голове. С той самой ночи, когда Ольга узнала о любимой женщине Мирона, она успела передумать о многом. Но ни одна из версий, возникших в ее сознании, даже отдаленно не соответствовала действительности.

Рассказанная Мироном история потрясала. Однако совсем по другой причине, нежели виделось ему.

— Как ты бросить Полину??? После того, что случилось… Совершенно одну!

Мужчина недоверчиво уставился на нее. Боль от нахлынувших воспоминаний сменилась искренним недоумением.

— Я просто не имел права остаться рядом…

Его фраза стала последней каплей. Ольга взорвалась, выплескивая на него все свое возмущение, смешанное еще и с собственной болью.

— А бросить любимую женщину ты имел право??? Лишить ее возможности выбирать? Ты хотя бы поинтересовался ее мнением?!

— Она должна ненавидеть меня… — полушепот-полустон был едва различим.

— Конечно, должна! Ведь вместо того, чтобы валяться у нее в ногах, вымаливая прощение, ты просто струсил.

Женщина и не подозревала, что чужая боль может быть такой очевидной. Его искаженное лицо, чернеющая бездна в ввалившихся глазах, хриплое дыхание, срывающееся с каждым новом словом. Он впитывал ее слова, как удары, содрогаясь, принимая одно за другим, но даже не пытаясь укрыться от них. А у нее уже не было ни сил, ни желания остановиться.

— Знаешь, на месте Полины, я бы наложила на себя руки.

Мирон ошеломленно покачал головой.

— Нет… Она бы никогда… — замолчал, не веря самому себе. Почти осязаемая реальность сказанного Ольгой вгвоздилась в сознание. Вдобавок ко всем прочим чувствам на его лице отразился страх. Дикий, почти неконтролируемый. Заставляющий душу метаться, искать выхода, спешить… Только куда? Даже если жуткое предположение оказалось бы правдой, спустя пять лет что-то исправлять уже слишком поздно…

Тогда почему он сам до сих пор живет? И для чего?

Женщина уже пожалела о своих словах. Слишком тяжело было наблюдать, как Мирон по новой переживает события пятилетней давности. И было ли у нее вообще право его судить?

Подошла, уткнувшись лицом ему в грудь. Он даже не отреагировал на эту жалкую попытку поддержки. Молчал, погруженный в свои мысли.

— Эй… — Ольга тронула холодные ладони. — Очнись. Мирон!

Мужчина перевел глаза на ее лицо, однако продолжал молчать. А она вновь ощутила, как дорог для нее этот человек. Не возлюбленный, но любимый. С которым она никогда не станет одним целым, но единый с ней во многом. Сейчас он испытывал невыносимую боль, и его невыплаканные слезы жгли ей глаза.

Как это вообще возможно? В какой момент она впустила его так близко, что научилась чувствовать вместе с ним? И зачем это сделала? Мало своих проблем?

Ольга вдруг усмехнулась. Собственные трудности вдруг показались совсем незначительными. Бессонные ночи, застывшая в сердце ненависть вперемешку с неугаснувшей любовью — все это было таким ничтожным на фоне чужой беды. Вот уж действительно верно то, что все познается в сравнении…

Она взглянула в глаза мужчины.

— Помнишь, ты говорил мне, что пора что-то изменить? Что нельзя годами мучиться от не дающих покоя мыслей? Похоже, тебе самому нужно воспользоваться этим советом.

Мирон грустно улыбнулся в ответ.

— Нечего менять. Все давно кончено…

— Только ты продолжаешь на что-то надеяться… Да? — Ольга вдруг поняла, что все это время он умирал от тоски, но продолжал ждать. Какого-то чуда, которое окажется сильнее его самого, сильнее совершенных ошибок прошлого.

Только… чудес ведь не бывает. И в глазах красивой женщины в ресторане не было ни капли сходных чувств и горечи от несбывшихся надежд. Она излучала такое счастье, что впору было этому позавидовать.