Валентина Кострова - Наваждение

Я смотрела в глаза зеленой листвы и не могла выдавить из себя и слова. И пока думала, как сказать, подобрать нужные слова, Виктор прищурился, отстранился. Взгляд потяжелел и легкость летнего шелеста над головой ушла.

- Что случилось, пока я был в командировке? – резко сел на кровати, превращаясь из страстного любовника в грозного следователя. Я молчала. Даже сердитым он был безумно желанным, привлекательным, любимым!

- Я люблю тебя, Вить! Чтобы не случилось, знай, я очень тебя люблю! – потянулась к нему, касаясь твердых губ, он облегченно выдохнул, обнял меня и улыбался мне в губы. – Но мы не поженимся! – прошептала ему между поцелуями, боясь заглянуть ему в глаза. Он легонько от себя оттолкнул и сдвинул брови.

- Что за шутки, Кира? Сначала люблю, теперь уходи!

- Вить, мы не можем быть вместе! Не можем! Это против природы!

- Какой на хрен природы? – он разозлился, вскочил с кровати, натянул на обнаженное тело спортивные штаны и повернулся ко мне. – Кира, объясни мне нормально, что произошло за эти три дня???

- Я не могу… – натянула простынь до подбородка, кусая губы. Виктор запустил руку в волосы, выругался сквозь зубы, вернулся ко мне. Взяв меня за ладони, сжал их, заглядывая внимательным взглядом мне в глаза.

- Кто? Рита или отец?

- Михаил Валерьевич.

- Почему я не удивлен. И какую фигню он тебе рассказал? Что у меня любовница в Майами беременная? Или что я тайный наркоман, алкоголик, с сорванной психикой?

- Хуже.

- Кир, что может быть хуже? – он тихо рассмеялся, притягивая меня к себе. – Не верь его словам, он сказочник еще тот!

- Вить… мы не можем быть вместе!

- Почему? Назови мне пять причин! Хотя нет, можешь назвать одну, ну очень вескую, которая бы меня убедила в том, что действительно нам нельзя быть друг с другом! ?

- Потому что мы брат с сестрой… – Виктор разжал руки, я подвинулась назад к подушкам, подтягивая ноги к себе.

- Это кто тебе такое сказал? Он? – зеленые глаза не на шутку разозлились. – Не, я, конечно, подозревал, что ему хочется попортить мне крови, но так…это выше крыши!!! – Виктор встал, нашел свой телефон.

- Но это правда. Меня родила Марина Железнова, а он с нею встречался, когда был на базе отдыха!

- Кира! Это собачий бред! Бред! – он слушал гудки, но ему никто не отвечал. – Я не собираюсь вестись на эти сказки! Собирайся!

- Куда?

- Есть тысяча способов узнать, кто кому приходится. Первый – мы сейчас поедем в клинику. Второй – спросим у твоих родителей. Третий, но самый последний, если предыдущие не оправдаются, пусть Царев мне лично повторит эту байку! – Виктор ушел в гардеробную, ругаясь себе под нос. Он явно был на взводе и хотел до всего докопаться сам. Мне оставалось только принять его рвение, в душе я уже похоронила надежду быть с любимым и счастливой.

Я не видела родителей вблизи десять лет. Десять лет мы жили в одном городе, но предпочитали ходить по разным дорогам, чтобы не встретиться. Отец сдал. Он сейчас был похож на сушенную воблу с большими глазами. Увидев меня, демонстративно ушел в спальню и не планировал выходить, даже присутствие Виктора его не заинтересовало.

Мама оказалась более дружелюбнее. Она пригласила нас на кухню, посетовав, что к чаю только зефир. Виктор сказал, что чая будет достаточно. Мама с любопытством его рассматривала, улыбалась, потом переводила на меня пытливый взгляд.

Мы молчали. Виктор нервно постукивал ложкой по блюдцу, чем сильно нервировал. Потом вздохнул, сделал глоток давно остывшего чая и посмотрел на маму своими пронзительными изумрудными глазами. Формальности были сказаны, деликатную тему я боялась затрагивать, боялась узнать правду и осознавать, что последний раз сижу возле Виктора. ?Он ждал, когда я созрею, не давил, но решил все взять в свои руки, иначе сидели б до ночи.

- Марина, ваша сестра, родила ребенка, так и ни разу не сказав кто отец? – мама изумленно на меня уставилась. Да, тема сугубо семейная, и то что посторонний человек ее знал – это было для нее шоком. Она затеребила салфетку.

- Послушайте Мария Ивановна, мой отец наплел вашей дочери, что мы брат и сестра, убивая на корню возможность нам наконец-то быть вместе! И пока в медцентре судорожно за бешенные деньги делают тест на ДНК я бы хотел уже сейчас хоть что-то для себя понять, ибо мне это правда на фиг не нужна! Я не позволю ему второй раз играть нашими жизнями!

- Вы Царев? – подала голос мама, а я поняла, что мои страхи небеспочвенны. Что правда она и есть правда, чтобы Виктор и не делал. Он кивнул. –У вас семейное – эти зеленые глаза, как изумруды. У Артема точно такие же глаза! – я удивленно посмотрела на маму. Откуда она знает какие у Темы глаза? Она его в жизни не видела вблизи. Раз говорит про глаза, значит тайком интересовалась.

- Марина никому не рассказывала про отца ребенка. Она словно боялась чего-то или кого-то. Сказала, что будет до последнего сидеть на даче, тут воздух, природа, а в городе только духота. Но мне кажется она просто боялась в городе встретиться с тем, кто ее обрюхатил! В начале родители пытались выяснить, а потом махнули рукой, Маринка молчала, как партизанка. Случайно, перебирая вещи сестры после ее смерти, нашла фотографию, где она была с мужчиной. На обратной стороне была только фамилия и год. Я сообразила, что это и есть отец Киры. Царевых в городе мало, поэтому вскоре встретилась с Михаилом Валерьевичем. И когда посмотрела ему в глаза, потом в глаза девочки, которую он тогда держал за руку, поняла – Кира не его дочь. У нее серые глаза, – мама вновь посмотрела на Виктора, усмехнулась. – Так что я даже не знаю, кто на самом деле отец, но точно не Царев, ваши глаза и генетической экспертизы не требуют.

Я задышала. Виктор нашел под столом мою руку и сжал, но сам продолжал оставаться невозмутимым. Не замечая, что плачу, смотрела перед собою, сердце вновь ожило. Раз удар, два удар! Господи, хорошо, что Виктор не поддался эмоциям, в отличие от меня! ?

- Кир! Все хорошо! Я же сказал, что все хорошо! – он вытирал мои слезы со щек, на обращая внимание на маму, целовал мои веки, брови, лоб, слегка касаясь губ. В конце сжал меня в объятиях и притянул к себе, гладя по спине.

Успокоившись, я теперь сжимала руку Виктора так сильно, что он даже морщился, но не выдергивал. Мы не стали больше задерживаться у моих родителей. Мама на прощание улыбнулась, слегка сожалеющей улыбкой, но мы понимали, что обида, отчуждение так и останется между нами, даже если бы мы вдвоем хотели изменить ситуацию, отец не позволит. Он был тверд в своих словах.

Тест подтвердил слова мамы. Мы не родственники. Ни в каком колене. На радостях мы целовались, как обезумевшие, распаляясь все больше и больше от мысли, что теперь это тело, эти губы, это дыхание останется навсегда рядом! Рожденный ползать летать не может, если только он не оказывается на спине того, кто летает!

Дома был праздничный ужин. Виктор даже достал бутылку вина. Я только вечером, когда он разговаривал с Темой, заметила, как складочка у рта стала разглаживаться. Переживал.

- Не смотри на меня таким пожирающим взглядом! – его губы изогнулись в чарующей улыбке, от которой затрепетали бабочки в животе, требуя освобождения.

- Не могу! Я готова тебя съесть здесь и целиком! – обмакнула мясо в соус и эротично облизнула губы, зеленые глаза потемнели. Наверное, если бы дети спали, ужин точно был бы из нас двоих на этом столе. Но… я с легкой досадой посмотрела на играющих Тему с Ирэн, придется ждать ночи.

Все было хорошо, пока не пришел его папа... Как в рекламе. Дверь распахнулась шумно, в наш дом влетел разъяренный Царев Михаил Валерьевич. За ним следом мчалась Рита. Я испуганно посмотрела на Виктора, но тот вальяжно расселся на стуле и даже не подумывал вставать и как-то встретить родителя.

- Ты ахринел, щенок! – перед Виктором с шумом хлопнулась внушительная стопка документов. –Ты… – он явно задыхался, весь был красный. Я краем глаза заметила, как Тема взял за руку Ирэн и ретировался на второй этаж. Рита злобной фурией выглядывала из-за спины своего мужа, сверля меня изучающим и злющим взглядом.

- Что случилось, папочка? – Виктор скривил ехидно свои губы. – Может поужинаешь с нами, коль явился без приглашения, мы тут отмечаем небольшой праздник: создание нашей семьи! – Михаила Валерьевича перекосило, он шумно задышал, как взбешенный бык.

- Вы не можете быть вместе!

- С чего это? У нас как раз множество причин быть вместе: общий ребенок, по твоей прихоти росший без меня, привязанность моей дочери, только при Кире она заговорила, любовь, которая годами жила в наших сердцах, страсть, которая никогда не угасала! Ах да, еще мы никакие не родственники! – бумаги с медцетра были у Виктора под рукой, и он их швырнул в лицо отцу, резко вставая, напирая на старшего Царева. Тот вынужден был сделать шаг назад, то бледнея, то краснея. Листы ковром лежали на полу. – А то что я продал твою чертову компанию, так это малость того, чего я хотел сделать! Малость за то, что ты сделал со мною, с Кирой, с мамой! – каждое слово было пропитано ненавистью. – Ты жил только для себя, так живи и дальше, забудь, что у тебя есть сын! Кстати, сестра тоже не хочет с тобою общаться, но у тебя еще есть шанс с ней сохранить какие-то отношения, а ко мне не подходи. И забудь дорогу в этот дом, навсегда!

- Витя… – Царев вмиг постарел, уголки губ опустились, весь запал куда-то делся, и перед нами стоял обыкновенный старик с дрожащими руками, губами и с большими глазами зеленой листвы.

- До свидания, отец! Возможно твоя новая жена родит тебе, хотя вряд ли с ее то бесконечными абортами от разных любовников! – улыбка на губах Виктора пугала не только меня, но и Риту, которая вздрогнула, когда ее раскрыли и старший Царев обратно превратился в царя, с презрением на нее зыркнул.