Я помню, как мы с Тайлером занимались сексом всего за пару недель до этого и расстались только месяц спустя. Я помню, как они вдвоем приходили ко мне в гости через пару недель после нашего с ним разрыва и спрашивали, разрешаю ли я им встречаться, клялись, что между ними еще ничего не было.

Я помню, как поверила им.

Вся злость испаряется с лица Маделайн. Глаза наполняются слезами, кожа бледнеет, и она потирает переносицу. Поверить не могу, что ей хватает наглости меня этим огорошить, а потом самой же расплакаться. Чтобы я успокаивала ее.

– Мне не стоило этого говорить, – говорит она еле слышно тоненьким голоском.

– Нет, тебе стоило это сказать, но полгода назад. – Я не могу даже смотреть на нее.

– Я знаю. Мне так жаль, Меган. Я должна была сказать, – выпаливает она сквозь слезы, но за ее сожалением сквозит не то раздражение, не то вовсе отчаяние. – Я знаю, что наши отношения стали немного натянутыми, поэтому я хотела сегодня…

– Я тебе защищала, – обрываю я ее. – Все думали, что вы с Тайлером обманщики, и я играла роль лучшей подруги, потому что доверяла тебе. Ты же сказала, что ничего не было, пока мы с ним еще встречались.

– Я знаю, знаю. – Слезы текут по ее щекам, и несколько волонтеров повернулись к нам. – Пожалуйста, пойдем к моей машине, я все объясню…

Часть моего гнева рассеялась. Я делаю к ней шаг, инстинктивно желая простить ее и утешить. Но не успеваю я протянуть руку, как вспоминаю слова Оуэна: «Не надо себя недооценивать». Мне не следует прятать свою обиду, чтобы только Маделайн не мучилась. Мои чувства тоже важны. Я устала притворяться, что это не так.

Я разворачиваюсь и иду к своей машине, оставляя Маделайн в слезах.

* * *

Я просыпаюсь и вижу, что, пока я досыпала, Маделайн оставила шесть пропущенных звонков. Я стираю ее голосовые сообщения, не слушая.

Не ожидала, но мне понравилось, как я вела себя в этой ссоре. Причина, само собой, не понравилась – это настоящее предательство. Я искренне верила своей ближайшей подруге, когда она уверяла, что не целовалась с моим парнем у меня за спиной. Даже если они идеальная пара, все равно они поступили отвратительно. Но я горжусь, что заступилась за себя и не пустила проблему на самотек, а встретила с гордо поднятой головой.

Что возвращает мои мысли к Уиллу.

Ну да, Алисса игриво трогала его за руку и хотела с ним «учить реплики» – это самые классические приемы. Но всего неделю назад он был в моей комнате и говорил, что я красивая. Мне надоело ждать от него намеков по поводу того, что он думает насчет наших отношений. Я сама спрошу.

Я хватаю телефон со стола.

«занят?» – пишу я ему.

«Сейчас нет. А что?» – отвечает он.

Я присылаю ему координаты и «через полчаса!!!». И не позволяю себе беспокоиться о том, приедет он туда вообще или нет.

* * *

Спустя полчаса звенит звоночек на входной двери того места, куда я сказала ему приехать. Голова Уилла с идеально приглаженными волосами появляется в дверном проеме. Его глаза блуждают по полкам, и я машу от своего столика в глубине.

Он садится напротив, озадаченный. Я подвигаю к нему чернично-миндально-кофейный торт, который заказала для него.

– Хочешь выпить чего-нибудь?

Он уставился на торт, потом на меня с удивленной улыбкой.

– Что тут происходит?

Я делаю глубокий вдох.

– Свидание. – Я разворачиваю одну из вилок так, чтобы она лежала ручкой к нему. – Кофейный торт будешь?

– Свидание, – повторяет он и берет вилку. Кажется, его это не убедило.

Я начинаю проговаривать речь, заготовленную по пути сюда:

– Я чувствую, что мы отдалились после того вечера у меня дома. У меня есть привычка торопить события, но я больше не хочу этого делать. Что, по сути, означает, что я не готова заниматься с тобой сексом, – пауза, – пока что. Именно пока что. – Уилл улыбается. Приободренная, я продолжаю: – Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. Я хочу встречаться.

Он опускает вилку. На ужасное мгновение все мои сомнения разом заполняют голову. «Он не хочет. Ему нравится Алисса. Я слишком прямо высказалась. Он хочет секса прямо сейчас». И хуже всего вот что: «Оуэн ошибся. Это не я сдаюсь слишком легко. Люди бросают меня».

Но Уилл не говорит ничего этого, а кладет свою ладонь поверх моей на столе.

– Я… должен сказать тебе, что я нервничал, когда мы поцеловались. Всем известно, что ты красивая, остроумная и талантливая. Тяжело было угнаться.

Я моргаю. Я не знала, что это «всем известно». Я думала, что вся школа считает меня просто кокетливой подружкой Маделайн. Подружкой Маделайн, которую вечно бросают парни.

Уилл продолжает:

– Не знаю, как с этим справляться, но я тоже хочу быть с тобой, Меган, – говорит он, и губы его все шире расползаются в улыбке.

Я расслабляюсь (хотя не осознавала, что была напряжена) и чувствую невероятное облегчение. Но я еще не закончила. Сейчас или никогда.

– Ладно, тогда я хочу четкий ответ. Бойфренд?

Уилл кивает, явно и уверенно.

– Бойфренд.

– Ладно, – говорю я, сияя, – отлично.

– Получается, это наше первое официальное свидание. И оно происходит в… – Он озирается. – Где именно?

Мой взгляд блуждает по знакомому месту. В передней его части – антикварные издания, иностранные книги и бестселлеры борются за место на деревянных полках, которые выглядят так, будто вот-вот обрушатся. Плакаты с портретами давно умерших литературных деятелей отлепляются от стен тут и там над кассой. Спиральная лестница в центре комнаты ведет к алькову, заполненному шекспировскими сувенирами. Запах, пожалуй, самого крепкого в Орегоне эспрессо вьется от кофейной стойки в глубине, где мы сидим с Уиллом. Здесь тусклое освещение, пыль и идеальная атмосфера.

– Это книжный магазин «Бирнамский лес», – говоря я ему. – Первый раз я сюда пришла делать пометки в «Макбете» для урока сценографии. Я его и нашла-то из-за отсылки к «Макбету». С тех пор это мое любимое место.

Уилл потягивает носом воздух.

– Сыровато тут.

– Но здорово, правда?

Он съедает кусочек кофейного торта и пожимает плечами.

– Я уж точно впервые на свидании в книжном магазине. Впрочем, – добавляет он, будто это незначительная деталь, – я вообще впервые на свидании. – Не сказать, что я удивлена, но очаровательно, что он это признает. – Как продвигается «Ромео и Джульетта»? Я заметил, что сцена на балконе снова в расписании на этой неделе.

– И не напоминай. – Последняя репетиция прошла кошмарно. Я безнадежна в строчках, где Джульетта признается в любви Ромео, независимо от того, сколько эмоций Тайлер вкладывает в сцену или сколько раз Джоди заставляет нас ее повторить. – Прямо сейчас я больше работаю над показательным выступлением старшеклассников, – говорю я.

– Но там всего одна сцена, – медленно произносит Уилл.

– Я режиссер одной сцены, – быстро возражаю я. – А организую я все показательное выступление.

– Просто не понимаю, почему ты концентрируешься на нем. – Его слова звучат легко, но за ними прячется чуть ли не осуждение. – «Ромео и Джульетта» едет в Эшленд. Ты чего, – говорит он, и улыбка, которая раньше казалась мне ослепительной, несколько теряет свою силу, – у тебя же главная роль в профессиональной постановке. Это куда круче, чем выступление старшеклассников Стиллмонта.

Я пожимаю плечами, пытаясь не раздражаться на его непонимание или тот тон, с которым он произнес «выступление старшеклассников».

– Это мой последний год школы. Я участвую в организации этого выступления с тех пор, как перешла в старшую школу. Я хочу, чтобы все было идеально, понимаешь? – Уилл кивает, но во взгляде его все еще скепсис, мол, не понимаю. – Кроме того, я не собираюсь делать так, чтобы оно мешало Эшленду.

– У тебя уже укомплектована труппа? – спрашивает он через секунду, и я испытываю облегчение от того, что он наконец проявил интерес.

– Нет, а что? – Я игриво поднимаю бровь. – Ты бы хотел?

– Возможно, – тянет он, – если мне пообещают особое внимание режиссера.

– Я думаю, это можно организовать.

Он ухмыляется. А затем без предупреждения хватает меня за руку и тянет к полкам магазина.

– Первое свидание заслуживает первого подарка. Что скажешь? – спрашивает он через плечо.

Бабочки снова летают в моем животе – их давненько не было.

– Ты не обязан, – вяло протестую я, наслаждаясь милым жестом Уилла, хотя и удивляясь ему.

– Я настаиваю, – говорит он твердо. Он не сбавляет шага, и я следую за ним.

В магазине мой взгляд блуждает к полке сбоку от двери, с блокнотами в кожаных переплетах. Я засматривалась на них в последнее время, заходя сюда, и…

– Вот. – Уилл держит в руке черный браслет. – Это идеально.

«Ой».

– Он прекрасен, – спешу сказать я.

Он отвечает довольной улыбкой. Когда он кладет его на стеклянный прилавок у кассы, я замечаю, что изнутри выгравировано слово. О, это имя.

– Офелия? – спрашиваю я.

Уилл передает кассиру двадцатку, поворачиваясь ко мне.

– Ага! – говорит он с энтузиазмом. – Разве «Гамлет» не лучше всех? Ну, типа, уж точно, – он взмахивает рукой, поправляясь, – один из лучших.

Он вытаскивает браслет из упаковки и передает мне. Я натягиваю его на руку с благодарной улыбкой, стараясь игнорировать мысль о том, что Офелия всю пьесу ничего не делает, а только страдает по своему бойфренду, а потом сходит с ума. И я чувствую спокойное, знакомое удовольствие. Мне приятно рвение Уилла, его симпатия и то, что браслет символизирует – мы пара. Неважно, что на нем написано. Это подарок от моего парня.