Я понятия не имею, что делать, поэтому пожимаю ей руку и шепчу:

— Очень приятно, а меня…

— Мама! — кричит Джейк. — Если ты не уйдешь, клянусь Богом, я позову охрану, чтобы спустила тебя с лестницы. — Джейк сжимает челюсти и кулаки.

Мама?

Я так огорошена, что способна только тупо открыть и закрыть рот. Оказывается, я недооценила ее возраст, потому что на самом деле она выглядит не старше тридцати пяти, и это при дневном свете. Когда есть деньги, нет ничего невозможного.

На лице Лорен появляется обида, но она превозмогает ее:

— Хорошо, Джейк, поступай как знаешь. — По дороге к лифту она оборачивается, смотрит на меня и говорит: — Вы просто одна из многих. Так и знайте.

Обида захлестывает меня, и у меня перехватывает дыхание. Когда дверь лифта закрывается, я наклоняюсь вправо и прислоняюсь к стене.

Что за?..

Джейк стоит у самой двери, глядя прямо перед собой, не двигаясь, только крепче стискивает челюсти.

Я подхожу к лифту и нажимаю кнопку «вниз», и это, кажется, выводит его из ступора: он делает три больших шага и кладет руку мне на плечо:

— Эви! Куда же ты? — Похоже, теперь он в отчаянии.

— Я ухожу, Джейк. Очевидно, я здесь ни к чему. Извини, я рано ушла с работы и подумала… ну, в общем, решила, что все будет нормально. Я тебе звонила… — Я замолкаю, мои глаза наполняются слезами, потому что я чувствую себя глупо и растерянно.

— Эви, милая, ну пожалуйста. Давай я объясню. Мне так жаль. Так чертовски жаль. Вечно я все порчу. — Он проводит рукой по волосам и становится похож на неуверенного мальчишку. И я, конечно же, таю. Я позволяю ввести меня в квартиру, чтобы он наконец рассказал мне, что, черт возьми, это было. Куртку и сумку я оставляю у двери, на случай если придется быстро уйти.

* * *

Джейк закрывает дверь и ведет меня в гостиную. Он отодвигает пуфик с кожаной обивкой, ставит его перед диваном и усаживает меня напротив себя так, что наши колени соприкасаются. И берет обе моих руки в свои.

— Прежде всего извини, что ты жалеешь, что пришла сюда. Ты можешь появляться здесь в любое время, когда захочешь. Я не ожидал, что мама… — Он вздыхает. — Мы… не общаемся. Как ты могла заметить, отношения у нас не лучшие. — Он издает какой-то сдавленный смешок. — Я понятия не имел, что она сегодня припрется сюда. В нашу последнюю встречу я сказал ей, что не хочу иметь с ней ничего общего, причем никогда.

Я моргаю, ничего не говоря, ожидая продолжения.

— Это сложно, но у матери проблемы, серьезные проблемы, и она превратила мою жизнь дома в настоящий ад. Именно из-за нее я срывался с катушек, когда был подростком, и из-за нее испортил отношения с отцом.

Он с грустью смотрит мне в глаза.

— Я не мог представить даже, что вы с ней будете дышать одним воздухом. Она — безжалостная стерва, будет делать или говорить все, что считает выгодным для себя. Я разозлился не потому, что ты здесь, а из-за того, что ты оказалась рядом с этой змеей подколодной. И ты ни в чем не виновата, это мой проигрыш, и мне очень жаль. — Его взгляд становится умоляющим.

Я смотрю на наши соединенные руки, затем — снова ему в глаза, и он продолжает:

— Она ляпнула, что ты одна из многих, чтобы отомстить за то, что я ее выгнал. Она ведь даже не знает тебя, Эви. И можешь быть уверена, она толком не знает ничего важного обо мне.

— Джейк, — говорю я, сжимая его руки. — Мне кажется, что, когда ты говоришь о себе, ты используешь какой-то шифр. Я понимаю суть, но ведь на самом деле ты не рассказываешь ничего.

Он вздыхает.

— Я приведу конкретные примеры. Просто дай мне немного времени, хорошо? Об этих вещах я никогда ни с кем не говорил, мне самому трудно в них разобраться. Я ведь столько лет пытался притвориться, будто ничего этого попросту не существует. Понимаю, что это глупо. Но просто… доверяй мне, хорошо? Сможешь? — Он смотрит на меня с таким отчаянием, как будто от моего ответа зависит его жизнь или смерть. Смогу ли я? Должна ли? Доверяю ли я этому человеку?

Я говорю первое, что приходит мне в голову.

— Хорошо, Джейк. Я тебе доверяю. — И, несмотря на все свои сомнения, я вправду доверяю ему. С одной стороны, меня это радует, с другой — пугает до чертиков.

Теперь ничего не имеет значения.

Он что-то скрывает. Вопросы только множатся. Я не должна чувствовать себя в безопасности рядом с ним. И все же чувствую. Стоит задуматься, верно ли я сужу о людях.

— Можешь сказать мне только одно? Почему она в городе?

— Отчасти это связано с тем, что отец в больнице изменил завещание и оставил компанию мне, и мать этим недовольна. Она здесь, чтобы подать апелляцию в совет директоров. Это бесполезно, но она все равно сделает все возможное. Ведь это способ контролировать меня, и она злится, что потеряла его.

Я медленно киваю, наморщив лоб. Мы оба молчим несколько секунд, прежде чем он продолжает.

— Простишь меня за то, что я так с тобой разговариваю, за то, что тебе плохо? Господи, да за всю эту хрень? — Он сокрушенно смотрит на меня.

Я глубоко вздыхаю.

— Да, я прощаю тебя. И тебе не нужно извиняться за свою маму, Джейк. Уж я-то знаю, что родителей не выбирают.

Он смотрит мне в глаза и кивает.

— Спасибо, — говорит он, глядя на наши руки, поднимает их и целует по очереди костяшки моих пальцев. — Я хотел бы никогда не причинять тебе боли, Эви. Все, что я делаю, все потому, что мои чувства к тебе так сильны… Я… Господи, я здесь совершенно не в своей тарелке, и из-за всего этого дерьма… Просто потерпи меня, ладно?

На минуту мне кажется, что он сейчас заплачет, но он просто грустно смотрит на меня, и наконец я делаю единственное, что мне кажется правильным. Обнимаю его и прижимаю к себе. И чувствую, как его тело расслабляется в моих объятиях.

Глава 22

Джейк хватает меню китайского ресторана по соседству, я просматриваю его и говорю, что буду есть — курицу с брокколи и яичный ролл.

Он делает заказ, и я спрашиваю, можно ли мне быстренько принять душ перед ужином. Когда весь день убираешь гостиничные номера, сама от этого чище не становишься.

— Конечно, — говорит он. — И не надо спрашивать. Мой дом — это твой дом, ясно? — Он смотрит на меня так, словно для него действительно важно, чтобы я это поняла.

— Ладно, Джейк.

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь в майку и шорты, расчесываю волосы и оставляю их распущенными.

Вернувшись в кухню-гостиную, я не вижу Джейка. Однако дверь, ведущая на балкон, открыта, и я заглядываю туда. Джейк стоит у низкого парапета, положив руки на край, и смотрит на город.

Я подхожу к нему сзади, обнимаю за талию, прижимаюсь головой к его спине. Он берет мои руки в свои и делает глубокий вдох. Как бы ни напугала меня встреча с его матерью, я чувствую, что сейчас нужна ему больше, чем он мне. Уж я-то умею сопереживать тем, кому не повезло с родителями. Я ведь выросла в приемной семье. Но мне в голову не приходило, что ситуация Джейка настолько экстремальна, что ему пришлось вычеркнуть из жизни свою мать и в переносном, и в буквальном смысле.

Пару минут я несильно сжимаю его в объятиях, затем провожу руками по низу его майки, наклоняюсь и целую в поясницу, слегка лизнув крестец.

Я улыбаюсь, не отрывая губ от его кожи.

Когда я начинаю задирать его майку выше, его тело напрягается, и я останавливаюсь, спрашивая себя, не делаю ли я что-то не так. До меня вдруг доходит, что я еще не видела его спины, может быть, у него там тоже есть шрамы… вроде бы в постели я ничего такого не чувствовала…

Но момент упущен: он втягивает воздух и поворачивается так, что мое лицо теперь у его живота, к которому я прижимаюсь губами.

— Эви, — выдыхает он.

Джейк прислоняется спиной к стене, и я опускаюсь перед ним на колени, расстегивая его джинсы. Я улыбаюсь, и его глаза темны и полны страсти.

Губы Джейка приоткрыты, и при виде столь откровенного желания на его лице я чувствую влагу между ног. Я сжимаю бедра, наслаждаясь этим ощущением.

В животе у меня екает, возбуждение накатывает волнами, беспокойными и пьянящими. Неужели я вправду собираюсь это сделать?

Я расстегиваю его джинсы и стягиваю их вниз, медленно, мысленно готовясь к действу. Затем стягиваю с него трусы, высвобождая его красивый член, твердый, как камень. Я смотрю на Джейка: его раскинутые руки упираются в стену, он откидывается назад, прислоняясь к стене задом, а у меня, должно быть, неуверенный вид, потому что он говорит:

— Бери его в рот, Эви. — Его желание ободряет меня, вряд ли я сделаю что-то неправильно.

Он — совершенство, его тело напряжено от желания, отяжелело от возбуждения, и у меня при виде его буквально текут слюнки.

Ну, не знаю, что там у меня получится, но решаюсь попробовать. Я так возбуждена, что, когда облизываю нижнюю часть его эрегированного члена, сама начинаю стонать. Я вдыхаю его запах, чистый и древесный, а здесь, внизу, немного мускусный. Это все Джейк, и я люблю его.

Мои губы тянутся к широкой головке и нежно посасывают ее. Я провожу по ней языком, наслаждаясь ощущением мягкости его кожи. Джейк вознаграждает меня громким стоном и слегка покачивает бедрами.

Я сжимаю основание одной рукой, втягиваю его глубже в рот и начинаю ритмично сосать.

— О, черт, — стонет он. — Эви… что за губы… вот так. — Джейк улыбается. Он запускает руки в мои волосы и тянет. По идее, мне должно быть больно, но, как ни странно, мне нравится это ощущение, оно меня подстегивает.

Я продолжаю сосать и гладить его ртом, в то время как моя рука приподнимает его снизу, как он показал мне.

Я чувствую, как он набухает у меня во рту, и издаю еще один стон, когда Джейк начинает двигать бедрами, трахая мой рот, направляя мое движение. Мне нравится, что он потерял контроль над собой. Нравится, что я проделала с ним такое.