то странное.

– Перестань заботиться о том, что кто-то думает, и обрати внимание на свое окружение, –

прощебетал Уотсон.

– Но он кажется безобидным, – успокаивал Харлоу. – И отлично выглядит.

Не подозревая о сумасшедшем разговоре в моей голове, Ной улыбнулся и указал на пол.

– Я присяду, ладно? Весь день на ногах, и если Боб говорит правду о том, что мы застряли

на несколько часов, мне хотелось бы устроиться поудобнее.

Меня ошеломило то, как он воспринимает все это – как должное. Что он, кажется, не

встревожен перспективой быть запертым в лифте с незнакомкой на Бог знает какой срок.

 Он всей своей немалой массой опустился прямо на пол, вытянув свои длинные ноги.

Было что-то успокаивающее в вальяжной неспешности его движений.

Мгновение я пялилась на него, осматривая огромные татуированные руки, темную

щетину на подбородке, широкие плечи, которые выглядели так, будто он не только

вырезает надгробия, но и добывает гранит из карьера голыми руками.

Есть ли гранит в карьере? Я создатель коктейлей, а не геолог, и поэтому понятия не имела

об этих вещах.

Я стеснялась его, и сползла по соседней стене и вытянула ноги перпендикулярно его. Они

не соприкоснулись, но почти образовали букву «V» или «L» или может просто прямой

угол. У меня закружилась голова, и я задалась вопросом, стоит ли опустить голову к себе

на колени.

– Итак, Лекси, – проговорил парень таким низким и успокаивающим тоном, что моя

голова на секунду перестала кружиться, – чем ты занимаешься?

Я раздумывала, стоит ли что-то выдумать, как несуществующего мужа-полицейского, или

нет. Осторожность не повредит девушке, запертой с незнакомым мужчиной в тесной

коробке. Или в баре с похотливыми посетителями мужского пола. Именно по этой

причине я ношу поддельное обручальное кольцо. Обычно я не забываю снять его, но

сегодня из-за спешки с Бартоломью...

Бартоломью!

Я практически забыла про пушистое создание, доверенное мне. Он именно та причина, по

которой я изначально оказалась в этом здании. Игнорируя вопрос Ноя, я повернулась к

клетке и посмотрела внутрь сквозь планки.

– Ты в порядке, дружочек?

Глаза-бусинки моргали, глядя на меня, в ответ на свой вопрос я получила подергивание

усами. Только улыбнулась, когда он поднял свои крошечные лапки в молитвенном жесте, и принялся себя чистить.

– Что там у тебя?

Я оглянулась на Ноя. Он с детским любопытством наблюдал за мной. Может ли этот

парень быть всё-таки безвредным, если тепло его темно-карих глаз посылает странную

дрожь вниз моего живота?

– Лесная крыса с пушистым хвостом, – ответила, засовывая палец через решетку дверцы.

– Также известен как лесной хомяк. Моя подруга-ветеринар попросила за ним

приглядеть.

– Хомяк?

Я кивнула, зная, что это звучит немного по-дурацки.

– Шелли, моя подруга, спасла его совсем малышом. Он осиротел и получил травму ноги, так что его нельзя было выпускать на волю. Вот Шелли и приютила его.

Ной казался очарованным. Знаете, есть что-то милое в большом парне с таким

восхищенным выражением на лице.

– Он дружелюбный?

– Очень. Его кормили из бутылочки в детстве, так что он ручной. Хочешь с ним

познакомиться?

Ной выглядел неуверенным, и мне стало интересно, боится ли он грызунов так же, как

меня пугают замкнутые пространства. И странные люди. И, Боже, в моей голове каша.

– Да, – ответил он. – Если он не кусается.

– Точно нет, – я отперла дверцу, и Бартоломью вылез, подергивая усами. Когда он

метнулся к свободному пространству рядом с ботинком Ноя, стало понятно, что его

хвостатое тело размером с клубок из пары носков. Оглядываясь, Бартоломью уселся на

задние лапы, чтобы осмотреться.

– Посмотри на этого маленького парня! – смех Ноя и его фразочки типа «оуу, какой

милаш!» подсказали мне, что он определенно не боится. Я вспомнила, что он рассказывал

о своей сестре, обвинявшей его в добром и мягком сердце. Очевидно, он не шутил.

– Я никогда раньше не видел лесных хомяков, – заявил парень, когда Бартоломью оперся

лапами на его голень в джинсах и стал оглядываться. Ной не двигался. Зверек

заколебался, но все же прыгнул на ногу мужчины.

– Могу убрать его, если ты не хочешь, чтобы он карабкался по тебе, – предложила Ною, но он отрицательно качнул головой.

– Все в порядке.

Бартоломью задрал ногу, как балансир, а затем остановился, чтобы осмотреть пуговицу на

передней части джинсов. Я попыталась прогнать зверька, а потом поняла, что не стоит

тянуться к промежности незнакомца.

– Можно ли его погладить? – спросил Ной.

Я кивнула, а во рту стало суховато, когда Ной погладил Бартоломью по спинке большой

ладонью. Должно быть, зверьку понравилось, потому что он стал счастливо подпрыгивать

и приседать. Ной рассмеялся.

– Он такой мягкий. А чем он питается?

– В основном семенами и ягодами, – стала я рассказывать в некотором замешательстве. –

Черника его любимая ягода. Ещё он любит грибы.

Ной улыбнулся Бартоломью, который получил уже достаточно ласки и выбежал из-под

его ладони. Хомяк уселся на широком бедре Ноя, чтобы в тысячный раз за день помыться.

Он стал чистить за ушками, а это самая милая вещь в мире.

Я посмотрела на Ноя. Он улыбался, от этого у меня в груди разлилось тепло. Когда Ной

перевел взгляд на меня, смешной маленький сгусток энергии прошел сквозь мой

позвоночник до кончиков пальцев.

– Хватит таращиться на парня. Сосредоточься, – предупредил Уотсон. – Он может быть

опасным.

– А мне он кажется очень симпатичным, – парировал Харлоу. – Просто наслаждайся его

компанией.

– Итак, Лекси. Похоже, мы застряли здесь надолго, – подвел итог Ной. – Хочешь

рассказать о себе?

Я заколебалась. О себе? В некотором смысле обнадеживает то, что он сначала спросил, вместо того, чтобы тупо запускать серию личных вопросов. И еще круто, что он хочет

узнать обо мне, а не начинает с монолога о себе. Несмотря на это, следовал бы быть

поосмотрительнее с мужчиной, которого я не очень хорошо знаю. Горький опыт дает о

себе знать.

Но я расправила плечи, решив не быть той девушкой. Той, которая пугается теней, и

подозрительна ко всем, у кого есть пенис. Если я застряла в лифте с парнем, чьи

татуировки могут поведать тысячу историй, разве я не должна выжать из него максимум?

Я прочистила горло.

– Знаешь игру «Две правды, одна ложь»?

Он наклонил голову к плечу – жест, который напоминает мне о Бартоломью. Он тоже так

делает, когда я дразню его очищенным семечком подсолнуха.

– Думаю, да. Обычная игра для начала знакомства и командообразования, верно?

– Ага, – я почувствовала себя немного глупо, но в выражении лица Ноя не было никакого

осуждения. Он смотрел на меня с нескрываемым интересом, и я продолжила. – Ты

говоришь три вещи о себе. Одна – ложь, а другие две – правда. А мне нужно угадать, что

есть что.

Он задумался на мгновение.

– О’кей. Хочешь начать сама или это сделать мне?

– Как насчет того, чтобы быть первым? – отчасти мне нужно время, чтобы что-нибудь

придумать, а отчасти действительно интересно узнать о парне, который похож на скалу, но сейчас гладит маленького грызуна с мягкостью доктора, успокаивающего испуганного

ребенка.

– Ладно, – согласился он. – Я повредил колено, играя в футбол в колледже, и мне

пришлось пропустить выпускной год. Это номер один. Второе – я учился на юриста. И

третье – у меня тяжелая герпетофобия. Для заметки: это страх перед змеями, а не герпес.

Я посмеялась шутке, от чего он тоже улыбнулся. Изучила его лицо, пытаясь понять, о

каком факте он соврал. Я ничего о нем не знаю, кроме того, что пялилась на него

последние десять минут. Это захватывает.

– Хорошо, – начала я, кладя одну ногу на другую. Бартоломью вскочил от испуга с колена

Ноя и побежал к клетке. Но на полпути он, кажется, понял, что конец света не так уж

близок и побежал обратно к парню, снова забираясь к нему на ноги.

Я почувствовала, что улыбаюсь, когда снова встретила взгляд Ноя.

– Ты огромный, поэтому я считаю, что футбол – правда, – сказала я медленно, – а это

значит, что одна из двух других историй – ложь.

Он молчал. Просто удерживал мой взгляд, не говоря ни слова. Черт, у этого парня

идеальное лицо для игры в покер. И нет, я не считаю, что уметь обманывать –

замечательная черта характера.

Облизала губы и обдумала оставшиеся два заявления.

– Эти инструменты не похожи на то, что использовал бы адвокат, – подчеркнула я. – Так

что заманчиво отталкиваться от этого. Но тогда твой второй факт делает странным то, что

может оказаться правдой.

В карих глазах мелькнуло легкое веселье, но улыбки нет. Еще нет. Я задержала взгляд на

лице Ноя.

– Что касается змей, то думаю, что это довольно распространенная фобия, поэтому я, вероятно, должна признаться, что моя клетка имеет два отсека, и в другой половине живет

маленькая змея по имени Клай...

Даже не успела произнести имя, как Ной вскочил на ноги, отправив Бартоломью обратно

в клетку. Я рассмеялась, но когда поняла, что ужас на лице парня абсолютно, полностью

подлинный, замолчала.

– Боже мой, прости меня, – извинилась, прижимая руку к груди. – Это было подло.

Честное слово, змеи нет. Вот, смотри.

Я широко распахнула дверь клетки, демонстрируя внутреннюю обстановку, которая