состояла только из вещей Бартоломью. Там была небольшая картонная хижина с дверцей

размером с хомяка, тарелочка с едой и водой и блестящий серебряный шар Шелли, предназначенный для стимуляции. Никаких змей.

Тем не менее, Ной выглядел встревоженным. Он снова устроился на полу, но

сначала проверив, не сидит ли под ним Бартоломью. Грызун терпеливо ждал в углу, пока

Ной не перестанет возиться, а затем запрыгнул к нему на колени.

– Мне правда очень-очень жаль, – уверила Ноя ещё раз, чувствуя себя виноватой. – Я не

ожидала такой реакции.

Он улыбнулся, хотя и слабо.

– Думаю, теперь ты знаешь, что номер три – не ложь.

– Либо так, либо ты очень хороший актер.

Он ничего не ответил. Но страх в его глазах не оставил сомнений в том, что то чувство

было настоящим. В моей душе зародилось сочувствие.

– Не переживай. Меня пугает множество вещей.

– Не змеи, – я качнула головой и подумала, стоит ли рассказать ему, что меня пугает и

почему. Но воздержалась.

– Давай вернемся к игре, – предложила. – По всей видимости, юридическая школа или

футбол – ложь, – изучаю его, задаваясь вопросом, предпочитает этот парень безопасность

или все же он полон сюрпризов. Его лицо спокойное и доброе, и, если честно, очень

красивое.

В чем, черт возьми, проблема той блондинки?

– Юридическая школа – правда, – проговорила я, удивляясь себе самой.

Ной улыбнулся, явно удивляясь.

– Правильно, – проговорил он, опешив. – Как ты догадалась?

Я пожала плечами, втайне довольная собой – я угадала!

– Счастливая догадка, – ответила, хотя это еще не все. Не хочется произносить это вслух, но почему-то мне кажется, что я давно знаю этого парня. Это глупо, ведь мы знакомы

меньше получаса. Но все же в нем есть что-то такое, что заставляет мое сердце

подпрыгивать и шептать: «О, привет, это ты».

Я пожала плечами, стараясь выглядеть небрежно.

– Итак, расскажи мне о юридической школе, – потребовала. – Ты же говорил, что

каменщик. Мне нужна история.

– Всегда есть какая-то история, – он улыбнулся, и я почувствовала, что Ной Донован это

нечто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. – Впрочем, ты совершенно права. Я

никогда не играл в футбол.

– Но учился на юридическом?

Он кивнул, выглядя ошеломленным.

– Я же не говорил, что закончил, – пояснил он. – Проучился один год. Колледж

Вилламетта. У меня была частичная стипендия и все такое.

– Что случилось?

– Ничего трагического, драматического или еще чего-нибудь в том же роде, – продолжил

он. – Я зарабатывал деньги на обучение, укладывая плитку, и однажды у меня случилось

прозрение.

– Какое именно?

– Что я не хочу быть костюмом, – сказал он. – Что мне нравится работать руками. Что я

люблю создавать и воображать вещи, чувствовать удовлетворение от выбивания дерьма

долотом из камня.

В его глазах появился блеск, которого не было несколько минут назад.

– Похоже, тебе это нравится.

– Точно, – он широко улыбнулся, показывая самые впечатляющие ямочки, которые я

когда-либо видела. – Мне нравится придумывать новые дизайны. Я люблю превращать

что-то холодное и обычное во что-то прекрасное. Мне нравится путешествовать, чтобы

найти подходящий камень или делать заказные проекты за городом. И мне нравится

просыпаться каждое утро и делать то, что люблю.

Его улыбка была такой заразительной, что я тоже улыбнулась.

– Ты когда-нибудь жалел, что не закончил юрфак?

Он отрицательно качнул головой.

– Это было идеей моего отца. Он всегда хотел, чтобы я был адвокатом. Но это было не

мое. Я ни разу не оглянулся назад.

– Круто! – я вспомнила своё дело. Я зарабатываю себе на жизнь приготовлением модных

коктейлей. Вспомнила о забавном повороте в моей карьере после того, как получила

степень по психологии, а затем просто спросила себя «и что теперь?». Я чувствовала себя

в баре уютно, хотя у большинства моих друзей офисная работа с впечатляющими

названиями должностей. Достиг ли Ной такого же уровня мира со своей карьерой, или ему

приходится защищать свой выбор перед семьей и друзьями?

Мне стало интересно, насколько грандиозны его мечты. Хочет ли он в конце концов

работать на себя, или он уже это делает? Он похож на человека, который может владеть

собственной компанией. Возможно, у нас есть что-то общее? На кончике моего языка

вертелся вопрос, но парень заговорил первым.

– Так чем ты зарабатываешь на жизнь?

Часть меня все еще хотела вести себя осторожно, но, пожалуй, это лишнее. В конце

концов, он был со мной откровенен. Больше, чем должен.

– Я – миксолог, – сказала, стараясь не краснеть от претенциозности этого слова или того

факта, что это не вся правда.

– Что это такое?

– Что-то типа бармена с докторской степенью. Тот, кто специализируется на смешивание

спиртов и вкусов. Тот, кто знает о травах, эликсирах, ликерах и миллионе других мелочей, которые могут превратить обычный коктейль в нечто волшебное.

– Здорово, – он улыбнулся так, что стало понятно – он понимает мои чувства. Что даже

если он не коктейльный сноб, то слышит страсть в моих словах. – Похоже, ты любишь

свою работу.

– Люблю, – и я начала трещать без умолку. Рассказала ему о своих мечтах с баром и о том, куда все это привело меня в прошлом году. Но потом себя же одернула, не желая слишком

вдаваться в подробности. Не желая казаться сентиментальной, страстной и приставучей.

– У него есть девушка, а у тебя фальшивый муж, – предостерег Уотсон. – Давай-ка не

будем заходить слишком далеко.

– О, да ради всего святого, – пробормотал Харлоу, закатив глаза.

– Теперь твоя очередь, – сказал Ной, пугая меня. – Две правды и одна ложь.

Он снова улыбнулся, и что-то в моем животе сделало сальто. Меня осенило, что я

пропустила его вперед, потому что хотела воспользоваться временем, чтобы придумать

собственную ложь, а сама просидела, ловя каждое произнесенное им слово. Обычно меня

не восхищают истории других людей.

– Давай начнем, – потянула я время. – Я единственный ребенок в семье.

Я сказала это, не придумав двух других фактов. Это правда, так что мне нужно придумать

что-то стоящее для двух других тезисов.

– Я поднялась на орегонскую часть Тихоокеанского хребта десять лет назад. И я

одержима просмотром исторического канала.

Он смотрел на меня мгновение, это дало мне секунду, чтобы прокрутить мои слова в

голове. Но это заняло добрых десять секунд, и я наконец осознала свою ошибку.

– Вот дерьмо, – пробормотала. – Я забыла сказать неправду.

Он разразился смехом. Он ржал во все горло, от чего его огромное тело дрожало.

Бартоломью упал на четвереньки и вжался в ноги, как всадник на быке, его усы дергались

от неуверенности. Ной протянул руку и погладит животное по спине, хомяк мгновенно

успокоился.

Могу ли я признаться, что завидую грызуну?

Я облизнула губы, когда смех Ноя стих.

– Прости, так увлеклась, что вылетело из головы.

– Не переживай, – успокоил он. – Думаю, это мило.

Не могу сказать, не является ли «мило» кодовым словом для обозначения невротика, но

решила попробовать еще раз.

– Ладно, у меня есть степень по психологии, – я сделала вдох, решив не испортить все на

этот раз. – Я взобралась на гору Килиманджаро, – растянула слова. – И благодаря учителю

пятого класса, который указывал на важность изучения анатомии, я могу назвать каждую

кость в человеческом теле.

Он долго смотрел на меня, оценивая. Затем кивнул, будто пришел к какому-то выводу.

– Если поход по тропе Тихоокеанского хребта было правдой в первом раунде, то я

склонен думать, что ты довольно бесстрашна, – рассуждал он вслух.

Я неженственно фыркнула.

– Определенно не бесстрашная, – пробубнила я.

Он странно на меня посмотрел, потом кивнул.

– Бесстрашная, возможно, не правильное слово. Авантюристка, – сделал он вторую

попытку, и я была вынуждена признать, что это правда, – это заставляет меня думать, что

факт номер два тоже не ложь.

Я молчала, но мое сердце сильно колотилось. Хотелось бы притвориться, что это

волнение от игры, но кого я обманываю? Это «Две правды, одна ложь», а не «Казаки-

разбойники».

Единственная причина моего учащенного сердцебиения – то, как Ной смотрит на меня.

Как будто он видит меня, действительно видит насквозь, что глупо. У него есть подружка.

У меня... Ладно, на самом деле у меня нет мужа. Стоит ли признаться в этом? Нет. Я уже

подтвердила свою ложь, и вообще. Я не очень хорошо знаю этого парня. Недостаточно

хорошо.

– История об учителе и анатомии настолько специфична, что почти похожа на правду, –

он выглядит задумчивым, изучая меня. – Опять же, ты могла все так детально описать, чтобы сбить меня с толку.

– Все возможно, – сказала я, взволнованная тем, что он так углубляется в рассуждения обо

мне.

– Степень по психологии кажется идеальной для бармена, – подшучивает он. – То есть

миксолога.

– Хм, – я сделала все возможное, чтобы сохранить невозмутимое лицо.

Он наблюдал за мной в поисках улик, эти карие глаза цвета пива изучали мое лицо так

пристально, что у меня появилось желание отвернуться. Но есть крошечная часть меня, которой это очень нравилось. Мне нравилось, что Ной Донован так заинтересован в том, чтобы узнать меня.

– Я выбираю историю с костями, – сказал он. – Ты кажешься мне очень умной, что