Робин Хэтчер - Навсегда твоя роза

«А если я все-таки не смогу себя остановить? Что, если уже поздно?» — думала она, глядя в синеву его глаз.

Майкл не мог не заметить усталости Розы.

Сердце сжалось от ощущения ее боли. Он понимал свою беспомощность: жене не поможешь.

— Как твоя мать?

Роза пожала плечами.

— Так же.

— Тебе пора отдохнуть. Во-первых, ты долго заботилась обо мне, а теперь иссушаешь себя, беспокоясь о ней. Пусть миссис МакЛеод или миссис Барба немного побудут с ней. Они обе предлагали.

— Не могу, — со вздохом ответила она.

— Можешь и должна! Сейчас же.

Девушка напряглась, словно муж ударил ее, а не просто настаивал. Ему придется долго добиваться своего.

Майкл опустил Герцогиню и наблюдал, как та подошла к хозяйке, стараясь привлечь внимание Розы так же, как его несколько минут назад. Девушка наклонилась и взяла щенка на руки. Она даже рассмеялась, когда он лизнул ей лицо.

Майкл опустился на ступеньку рядом.

— Роза…

Улыбка исчезла, ее сменило выражение паники.

— Я боюсь, Майкл.

— Знаю.

— Все очень сложно.

— Нет. Ты можешь довериться мне.

— Как я могу быть уверена?

— Попытайся, — он взял ее за руку. — Я люблю тебя, Роза. Этого ничто не изменит.

Она долго смотрела ему в глаза, потом высвободила руку и поднялась. Майкл тоже встал.

— Я приготовлю тебе ужин дома, — прошептала Роза, повернулась и вошла в дом.

Майкл смотрел на закрытую дверь. Чем он мог помочь? Нужно сделать хоть что-нибудь. Взгляд устремился на салун «У Пони». Мать Розы жила в страхе. Это понятно. Судя по опыту Майкла, ей было чего бояться. И дело тут не в умершем сыне, а в живом муже.

Он принял решение и быстро зашагал к салуну.

Тесть явно там. Наслаждается дешевым виски. Его ждет приятный сюрприз.

Рафферти подошел прямо к столу, отодвинул стул и сел прямо напротив Глена Таунсенда.

— Что тебе нужно? — спросил мужчина.

— Хочу заключить с вами сделку, Таунсенд.

Глазки подозрительно сузились.

— Какую?

— Хотите заработать пятьсот долларов?

— Каким образом?

— Продайте мне постоялый двор.

— Он стоит больше, — хмыкнул Глен.

— Нет, — Майкл оперся локтями о стол. — Не стоит. А когда отель откроется, то вообще потеряет всякую цену. Потому что я стану регулярно переманивать жильцов. Ничего невозможного нет. Такая политика будет продолжаться, пока вы имеете хоть какое-то отношение к постоялому двору.

— О чем ты говоришь? Хочешь выбросить меня с женой из…

— Только вас, а не миссис Таунсенд, — он наклонился и понизил голос. — Деньги будут завтра. Подпишите бумагу и езжайте, а я дам пять сотен, — он вытащил из кармана двадцать долларов и положил на стол. — Это залог, если вы согласитесь.

Глен вожделенно смотрел на деньги, лежащие на поцарапанном столе.

— Но есть еще одно условие.

Мужчина поднял глаза.

— Какое?

— Держитесь подальше от миссис Таунсенд, так же как от Розы. Не разговаривайте с ней, не ходите на постоялый двор и больше не просите у нее денег.

Глен злился, но корысть заела. Глазки уставились на деньги, пока он обдумывал предложение Майкла. Жадность победила.

— Тысяча. За тысячу я это сделаю.

— Семьсот пятьдесят, — торговался Майкл. — Это последнее предложение, другого я не сделаю, — и встал со стула.

— Договорились! — Глен ударил ладонью по столу и ехидно засмеялся. — Ты идиот, Рафферти. Гостиница не заработает и оловянного гроша, а теперь ты вдобавок купил и постоялый двор, — он быстро проглотил виски и вытер рукавом рот. — Я знаю, что ты джентльмен и сохранишь секрет. Поэтому скажу тебе, что я и не собирался оставаться здесь, — он опять захохотал.

Майкл не выдал своих мыслей. Плевать, собирался Глен оставаться или нет. Отличный вклад семисот пятидесяти долларов, если этот подлец будет держаться подальше от Вирджинии и Розы. Постоялый двор тут ни при чем. Рафферти намеревался проследить, чтобы Таунсенд никогда больше не крутился около своей семьи.

Он придвинул стул к столу.

— Соберитесь сегодня к отъезду. Жду в банке в десять утра.

— Я буду там, Рафферти. Не беспокойся!

Когда Роза спешила домой с постоялого двора, в голубом небе над вершинами гор появились перистые облака. С кухни доносились булькающие звуки, пахло жареным мясом. В обычных условиях это вызвало бы аппетит, но сейчас девушка не чувствовала голода.

— Майкл?

Он появился из кухни в переднике Розы.

— Это правда?

— Что?

— Ты действительно купил постоялый двор?

Муж кивнул, довольный собой.

— Конечно. Как раз собирался сказать тебе об этом.

— Какой бес тебя попутал? — голос сорвался на крик. Кулачки прижались к бокам, все тело содрогалось от ярости. — И что теперь прикажешь делать маме? Это был ее дом!

— Не спеши! Твоей матушке ничего не нужно делать. Постоялый двор останется ей.

— Но отец сказал…

— Не обращай внимания на его слова, — Майкл быстро пересек гостиную. — Я купил двор для того, чтобы у миссис Таунсенд всегда было свое жилье, но отцу приказал собрать вещи и убраться оттуда. Он подчинился?

— Да, он… — Роза смотрела на мужа, стоявшего совсем близко, — съехал в комнату Марка над салуном, — и чуть погодя добавила: — Миссис Барба обещала сегодня остаться у мамы.

Рафферти протянул руку и отбросил выбившиеся на лоб локоны жены.

— Я рад, что она будет не одна.

— Зачем ты это сделал, Майкл?

— Для тебя, — он шагнул и оказался совсем рядом. Потом приподнял подбородок девушки пальцем. — Я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Роза знала, что сейчас он ее поцелует. Все внутри сжалось, сердце застучало, как молот. Взгляд не отрывался от его губ. Девушка не могла ни отвести его, ни отступить назад. Муж ее не держал и даже дотрагивался только пальцем до подбородка. Но силы словно испарились. Оставалось покорно ждать, когда губы Майкла дотронутся до ее рта.

Наконец, это произошло.

Она обняла его за шею и полностью отдалась сладостным поцелуям, упиваясь мужским запахом и прикосновениями языка.

Возникли мириады разнообразных ощущений. Роза чувствовала себя одновременно сильной и слабой. Это было похоже на мечту, но вместе с тем все происходило в реальности.

— Роза, — прошептал Майкл. — Я люблю тебя.

«Не говори. Не нужно».

Она сама поцеловала его, чтобы заставить замолчать. Хотелось утонуть в огне его поцелуев, успокоиться в мужских объятиях. Не стоит думать о том, чем это грозит. Ему. Ей. Им обоим.

Майкл оторвался на мгновение.

— Ты голодна? Там бифштекс…

— Нет…

— Вот и хорошо.

Он мгновенно подхватил девушку на руки и поцеловал в губы. Роза закрыла глаза, но почувствовала, как он отнес ее на кухню, снял сковородку с огня, потом стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и догадалась, что они направляются в его спальню.

Сквозь окно еще пробивался слабый свет, и девушка увидела лицо мужа, когда он клал ее на кровать и затем выпрямился рядом. Он молча стоял, словно ожидая чего-то. Она не знала — чего. Да и не хотела знать. Просто чувствовала себя одинокой, утратив теплоту объятий мужа.

— Майкл… — прошептала Роза.

Он лихорадочно расстегивал пуговицы на рубашке и уже стягивал ее через голову, обнажив торс. Девушке хотелось дотронуться до его кожи, почувствовать ее шелковистость под золотистыми волосками. Она помнила это тело во время болезни, но тогда все было по-другому. Теперь прикосновения казались иными.

Майкл взял жену за руки и заставил сесть, а сам устроился рядом, медленно вытягивая шпильки из копны волос, которые, как облако, укрыли ее плечу и спину.

От его ласк дыхание стало прерывистым.

— Ты такая красивая… — прошептал муж.

«И ты — тоже».

Рафферти страстно целовал жену, пока его пальцы расправлялись с пуговицами и крючками на блузке. Через мгновение прохладный воздух коснулся обнаженных плеч и шеи.

Когда Майкл дотронулся до груди, покрытой тонкой рубашкой. Роза затаила дыхание. Обводя круговыми движениями коричневые соски, он довел Розу до такого состояния, что они превратились в чувствительные вершины.

Руки продолжали сладостные пытки, а губы покрывали пылкими поцелуями шею. Девушка запрокинула голову, чтобы насладиться ощущениями, и ухватилась за плечи мужа, дабы не упасть. Сил совсем не осталось.

Позднее она не сможет вспомнить, как Майкл раздел их обоих. Он не переставал целовать и ласкать ее, не отпускал даже на мгновение. Но Рафферти как-то удалось сделать это, ибо они, нагие, оказались на кровати, ежесекундно касаясь друг друга и упиваясь новыми ощущениями.

Когда муж взял сосок в рот, Роза сначала ойкнула, а потом застонала. Мужские руки ласкали бедра. Майкл заставлял ее мечтать о том, чего раньше она не хотела, играл на ее теле, как великий музыкант на инструменте, извлекая из него прекрасную и пугающую мелодию.

Она была натянута, как лассо на необъезженной лошади, но уже готова сдаться. Тело пылало, дыхание стало неровным. Плоть ощущала неизведанную благодатную боль. Хотелось остановиться и продлить эти чувства навечно.

Майкл накрыл ее собой так, чтобы Роза не чувствовал его веса. Он облокотился на локти и колени, продолжая целовать веки, лоб и кончик носа.

— Мне не хочется причинить тебе боль, любимая.

Она инстинктивно прижалась бедрами к его телу, издавая сладострастные стоны.

— Тебе будет больно… Но только в первый раз…

— Неважно, — со значением ответила она. — Пожалуйста…