Майкл потянул за поводья, и лошадь остановилась. Не сказав ни слова, он бросил поводья Розе и соскочил с брички.

— Диллон…

— Привет, Майкл, — брат усмехнулся. — Дорога из Ньютона оказалась тяжелой. Мне туго пришлось, хотелось побыстрей попасть сюда.

Майклу было приятно видеть Диллона и, заметив его ухмылку, почувствовать, что брат больше не враг. Но что у Диллона на уме?

— Я слышал, все семейство здесь?

Майкл кивнул.

— Да. Они приехали неделю назад.

— Джон Томас согласился с твоим решением?

— Думаю, что да.

— Ты уверен в том, чего хочешь?

— Безусловно.

Диллон повернулся к бричке, в которой ждала Роза.

— Никогда не думал, что ты поставишь удовольствие выше бизнеса, но теперь причина понятна, — он сделал шаг вперед, на лице засияла улыбка. Диллон Рафферти всегда слыл любимцем женщин и считал себя неотразимым. — Вы, должно быть, Роза. А я ваш брат Диллон, — он подал руку и помог девушке выйти из брички.

Роза переводила взгляд с Диллона на Майкла и наоборот.

— Не верю своим глазам, — наконец сказала она.

Диллон хмыкнул и склонился к Розе.

— Я красил ему волосы обувным кремом, чтобы Майкл выглядел, как я. Люди принимали нас за близнецов. Если он только не смывал краску, — мужчина подмигнул ей. — Но когда мы повзрослели, то стало очевидно, что я значительно красивее.

Майкл не знал, смеяться ему вместе с Диллоном или ударить его.

При взгляде на брата улыбка Диллона мгновенно исчезла.

— Я рад, что ты написал мне, Майкл. В последние месяцы у меня было время, чтобы многое обдумать и прояснить. Джон Томас не ошибся, когда отослал нас, — он протянул руку. — Я скучал по тебе. Давай забудем все плохое.

Майкла захлестнули эмоции.

Он схватил протянутую руку Диллона и принялся трясти ее. Однако поняв, что этого недостаточно, крепко обнял брата. Когда они разомкнули объятия, то все еще держали друг друга за плечи.

— Мне придется многое наверстать в отношении тебя, — признался Майкл.

— И мне не меньше. Давай все оставим в прошлом, — он повернул голову к Розе. — А теперь мне нужно получше познакомиться с новой сестрой, — Диллон опять ухмыльнулся, и в неподражаемой улыбке мелькнула насмешка.

— Запомни, она моя жена, — предупредил Майкл, шутя только наполовину.

Диллон Рафферти сразу пришелся Розе по душе. В нем были тот же блеск, та же радость жизни, что и у остальных Рафферти. Но Диллон нравился девушке больше всех. Возможно, из-за потрясающего сходства с Майклом, но, скорее всего, из-за того, что муж так любил сводного брата.

Вечером Роза тихо наблюдала, как мужчины рассказывают истории и наводят мосты, которые когда-то были сожжены. Девушка завидовала, что никогда не имела брата, который бы любил ее столь глубоко, как эти двое — друг друга. Но потом поняла, что имеет этот шанс теперь. Диллон стал ее братом, так же как Джозеф, Колин и Син. А в маленькой Фианне Роза получила сестру. Благодаря Майклу она обрела любящую семью.

Взгляд девушки вернулся к мужу. Как много он дал ей, осуществил несбыточные мечты — очаровательный щенок, красавец-жеребец, приятный дом, модные платья, свобода и теперь — семья.

Но самое главное — Майкл подарил ей свою любовь. Роза считала себя самой счастливой женщиной на свете.

ГЛАВА 33

3 июля 1890 года Айдахо признан штатом! Новости разнеслись по Хоумстэду, как пожар. Несмотря на все разговоры о том, что железная дорога более важна, жители долины готовились к великому празднику, который еще долго не забудут.

Они приезжали верхом. На бричках и повозках. Приходили пешком. Со стариками, согнувшимися от возраста, и с младенцами, которых матери несли на руках. Они появлялись в одиночку, парами, группами — родители и дети, замужние и одинокие. Все несли с собой одеяла и корзинки с провизией, свирели и губные гармошки.

Люди собрались на праздник. Значит, так тому и быть.

Глен сидел в салуне «У Пони» почти в одиночестве, если не считать бармена да проституток, и слышал радостные крики, доносившиеся отовсюду, даже из района церкви. Смех и веселье. Но ему не хотелось ни того, ни другого. Глен был настроен скорее на убийство.

Днем он получил телеграмму с плохими новостями. Квин Трейси удрал из страны. Глену никуда не нужно было ехать, чтобы знать наверняка: спрятанные восемь лет назад деньги бесследно исчезли. Подлый подельник оставил его с носом. Годы, проведенные в тюрьме, пошли коту под хвост. Квин забрал все и сбежал в Южную Америку один.

Глен считал, что всю жизнь оставался в проигрыше. Он тяжело трудился, чтобы обеспечить ворчливую жену и двух ублюдков, которых она ему родила. Разве он не привез Вирджинию в Хоумстэд, как та хотела? Разве не он построил ей проклятый постоялый двор? Вкалывал на лесопилке, чтобы заработать на еду. И что взамен?

Ничего. Вирджиния получила постоялый двор, Роза — богатого мужа, а он — кукиш.

Глен опять проглотил виски, наслаждаясь тем, как оно обжигает горло.

Какой дурак, не догадался, что Рафферти — владелец отелей «Палас». А должен был… Этот щенок получит приличное наследство, когда подохнет старик. Роза будет жить на широкую ногу, а у Глена в карманах хоть шаром покати.

Семьсот пятьдесят долларов. Вот что он получил за то, что воспитал неблагодарную языкастую девку с жеманными манерами. Она никогда не относилась к нему с должным уважением. Вечно задирала нос. Нужно было чаще пороть ее. Черт побери, жаль, что он этого не делал.

— Принеси еще бутылку, Грейди, — позвал бармена Глен.

Сколько осталось денег? Кажется, двести пятьдесят. Куда подевались пять сотен?

Конечно, на виски. Он много покупал, но куда пошли остальные? Прилично проиграно в карты, заплачено за комнату над салуном, причем, дороже, чем она того стоит. Кроме того, пришлось питаться в ресторане каждый день.

Двести пятьдесят. Что можно позволить на такую сумму? Она улетучится, как дым. Раньше Глен об этом не беспокоился, ибо надеялся, что получит деньги, припрятанные после ограбления банка. Но их больше нет. И скоро он останется ни с чем.

Закипала злость. Таунсенд сложил кулак, словно надеясь, что сумеет дать волю ярости, а потом взглянул на проституток, сидевших за столом рядом с лестницей. Опал была самая симпатичная из них, если подобное определение вообще подходило к шлюхам.

— Иди сюда, Опал, — кивком головы он указал на стул.

Она заколебалась и посмотрела на двух других женщин.

— Немедленно двигайся, я сказал!

Ее нежелание разозлило еще больше. Черт подери эту девку! Глену приходилось платить за свои удовольствия, и проститутке надлежит вести себя так, словно ей все нравится. Иначе она пожалеет.


Жители городка расстелили одеяла на земле и разложили огромное количество еды. Они ужинали жареными цыплятами, ветчиной, картошкой, жареными бобами и хлебом. Многие испекли пироги, пирожные и пудинги. Пили сладкий пунш и горячий чай. Каждый угощал соседей. В ту ночь надежды и мечты всех без исключения горожан казались одинаковыми.

Вирджиния наблюдала за праздником из окна спальни, расположенной на втором этаже. Причем женщина чувствовала себя отстраненной от происходящего, ей казалось, что это происходит гораздо дальше, чем на незначительном расстоянии от постоялого двора до церкви.

Мать Розы знала всех людей, собравшихся на гулянье, уже более десяти лет. Она наблюдала, как они женились и заводили детей. Вроде бы друзья и соседи, но Вирджиния всегда оставалась для них чужой.

Там веселится дочь Роза, ее муж и вся его семья. Миссис Таунсенд радовалась их счастью. Господь знал, что мать не подарила дочери ни единого радостного мгновения. Нельзя сказать, что она не хотела этого, просто не могла.

Теперь же Вирджиния вздохнула с облегчением: случись ей умереть, и о Розе можно не беспокоиться. Она нашла в жизни нечто особенное.

В последнее время Вирджиния частенько размышляла о смерти, как когда-то, когда Марк и Роза были детьми и с ними жил Глен. Каждый раз, когда муж бил ее, затаскивал против воли в супружескую постель, она сожалела, что не мертва. И считала, что смерть принесет только облегчение.

Почти десять лет Вирджиния жила, день ото дня не ощущая страха. Теперь животный ужас вернулся. Вместе с Гленом.

Мать Розы закрыла глаза. Пусть Господь не поскупится и приготовит ей место в раю, когда настанет смертный час, хотя она оказалась плохой матерью своим детям и даже стала свидетелем убийства сына мужем. При этом Вирджиния не вымолвила ни слова, потому что боялась. Она подлая трусиха и всегда такой была, особенно с Гленом.

Глен… Где-то он бродит? Муж, с которым; она прожила больше двадцати пяти лет. Никуда он не делся и, если захочет, то покончит с ней так же, как с Марком. Именно поэтому Вирджиния и не вышла с постоялого двора, j просто спряталась из-за страха. Трусость насквозь пропитала ее, и женщина мечтала o смерти как об избавлении.

Хорошо, что хоть Роза нашла любовь и счастье. Если конец придет завтра, тем лучше для Вирджинии.


Когда на долину спустились сумерки, женщины собрали остатки еды, а мужчины стали готовить фейерверк в центре большой поляны.

Появились свирели и губные гармошки, музыканты заиграли веселую танцевальную мелодию.

Тед Весли глубоким баритоном отдавал команды танцующим парочкам.

Наступила волшебная, удивительная ночь. Сара МакЛеод представляла, что находится не в поле под открытым небом, а на балу в Англии. Вокруг нее танцевали лорды и леди, а не простые горожане. Девочка притворялась, что дедушка — герцог, бабушка — герцогиня. Ну, а остальные горожане — их подданные. Это было прекрасное романтическое видение.

— Сара! Сара! Сейчас начнется фейерверк.