Джулия Ромуш - Не ангел для персонального Тирана

— Я не смогла, Софи взяла с меня слова, — она хватает мою руку, сильно сжимает, — Дэн прошу, я не могла разорваться между вами, она уехала, потому что ты испугался, вспомни себя тогда, ты хотел только отношений без обязательств, а согласись так бы уже не получилось…

— Тим, он тоже знал? — Смотрю ей в глаза, если меня еще и друг предал…

— Нет! — Быстро выдает, по глазам вижу, что не врет. — Он узнал, только когда Софи вернулась, не хотел молчать, не соглашался, сказал, что не предаст тебя только после того, как Софи поклялась тебе все рассказать в подходящий момент, он согласился, дал ей месяц.

— Придушу сучек! — Шиплю ей в лицо и направляюсь на выход.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Папа, — останавливаюсь, вздрагиваю…, оборачиваюсь, малыш со слезами на глазах бежит ко мне с лошадью, у которой рог торчит из головы, господи, что за игрушки сейчас делают?

— Да малыш, — в груди что-то предательски сжимается, слезы наворачиваются на глаза, готов убить за слезинку на его щеке, порвать, откуда это во мне?

— Тебе, — он протягивает мне игрушку, вижу, по глазам, что любимая, но отдает мне без капли сожаления, отдает самое дорогое. Беру игрушку, прижимаю сильно к груди. И он меня обнимает, сердце бьется чаще, не нужен тест ДНК, не нужны подтверждения от Софи, я чувствую, что он мой… Малыш плачет, не могу оторваться от него, да что же это такое?

— Тише маленький, тише, ну ты чего? — Глажу его по непослушным кучеряшкам, а потом он собирается в одну секунду, берет себя в руки, отстраняется и смотрит мне в глаза, серьезно, решительно…

— Ты же мея не отдашь? — Не понимаю, о чем он.

— Кому я должен тебя отдать? — В его глазах появляется страх, настоящий.

— Бабуфка….гооит маме, что забеет, гооит, что тебя нет и никада не быо, — прищуриваю глаза, сжимаю зубы, беру малыша за руку.

— Я есть, видишь? Я настоящий и больше никуда не пропаду, я никому тебя не отдам. — Вижу, что малыш сосредоточенно на что-то смотрит, перевожу взгляд на свою руку, он рассматривает часы, мне их подарил отец на восемнадцатилетнее, со своей руки снял и подарил, никогда их не снимал, дороги как память. Снимаю часы, даже сомнений нет в моем поступке.

— Тебе, — улыбаюсь, малыш недоверчиво смотрит, но в руки не берет…, - Ты мне свою игрушку, а я тебе свою, — улыбаюсь еще сильнее, протягиваю, он протягивает ручку и сжимает их крепко.

— Положу к тоей фотоглафиии, что мама дала, — значит Софи хотя бы ему меня показывала, ну хоть так, ну конечно идиот, а как бы он тебя узнал?

— Хорошо, а теперь я пойду, но очень скоро вернусь, ты мне веришь? — Он обнимает меня за шею, а потом целует в щеку. Меня подкидывает, чувства все перемешиваются внутри.

Выхожу из подъезда, жадно вдыхаю воздух…маленькая сучка, перешла все грани, сколько она уже здесь? Чего ждала? В кровати значит со мной кувыркаться она смога, а про сына рассказать нет? Сжимаю кулаки, слышу, как хрустят пальцы.

Заезжаю на стоянку — вижу, как Софи выбегает из здания, ага, подруга уже предупредила, ну ничего, не убежишь…

— Стоять, — кричу, знаю, что не остановится, чувство самосохранения включено, она теперь будет бежать до потери пульса, окидываю взглядом окрестности, скорее всего побежит в парк, иду спокойно к переходу, жду ее на входе, в моменты стресса мозг отказывается соображать, она даже не подумала, что побежала не той дорогой, что я просчитал все на перед, забегает, останавливается, упирает ручки в колени, задыхается, подхожу сзади, хватаю за плечи, припечатываю к дереву, я сейчас многое хочу, например вбить ее в это дерево, выбить из нее всю дурь, заставить мозг в ее голове проснуться, услышать объяснение…

— Чем ты думала? — Вжимаю ее в дерево, ее глаза перепуганы, слышу как бьется ее сердце, сейчас выпрыгнет из груди.

— Я.…я.…, - заикается, ничего не может сказать.

— Ты — избалованная, маленькая сучка, которая думает только о себе…. Чтобы тебе было хорошо, удобно, комфортно…

— Нет, я…, - Перемещаю руку на ее горло, немного сжимаю.

— Да, Софи, да…. Тебя обидели, не сказали, что хотела услышать…Я помню тот день, помню твои глаза…Ты не дала мне шанса, не сказала, не дала ни одной возможности, посчитала тварью, сволочью, думала я брошу ребенка?

— Я.…я.…, - слезы на глазах, нет я на это не куплюсь.

- Опять ты, только ты, посмотри — нас трое…ты, я и сын, но ты опять поставила свои чувства на первое место, ты не подумала обо мне, а о нем? О чем ты вообще думала? — Отпускаю руку, она опускается вниз, приседает, глубоко дышит, я держу себя в руках, пока что, надеюсь услышать что-то, что заставит меня успокоиться, посмотреть на нее по-другому, поменять свое мнение, ну же малышка, убей эту ненависть, скажи что-то, я не хочу тебя ненавидеть….

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дышу….часто, глубоко, наполняю легкие воздухом, но дышать сложно…кислорода катастрофически мало…Значит я эгоистичная тварь? Подумала только о себе? Поднимаю глаза, смотрю на него, больше не дрожу, не боюсь, ах ты сволочь! Значит вот так вот, да? Решил, что все так просто, вот она разгадка…просто я — тварь, которая сидела столько лет и тешила свое самолюбие…

Смотрит на меня бешеными глазами, часто дышит, злится. ненавидит…призирает….Ну значит будет так, не буду в ногах валяться и умолять не буду, как решит так и будет!

— Как легко делать такие выводы…, - Начинаю говорить, он напрягается, видит, что я больше не рыдаю, не смотрю на него щенячьим взглядом.

— Смотри, классно же когда пришел, увидел, а сыну то уже четыре…круто, скажи? Разговаривает…Папой тебя может назвать, сердце замирает, когда ладошкой своей прикасается? — По глазам вижу, что и сердце замирает и останавливается, значит не все так и плохо, сына признал, в душу он к нему пролез, значит этого будет достаточно для того, чтобы он его защитил, а я отойду на второй план, не буду лезть, сейчас главное Кир.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я спросил не об этом, — отвечает мне грубо, жестко, передергиваю плечами, такого я его еще никогда не видела, похоже и правда обиделся так, что и не пробраться больше в его сердце.

Я немного отхожу… делаю пару шагов, не могу стоять на мете, мне нужно пространство…

— Так вот…тогда, помнишь…когда я ушла? — Смотрю в глаза, вижу, что помнит..

— Я тогда тебе сказала, что детей хочу тебе родить…Знаешь, что я увидела в ответ? — Разворачиваюсь, смотрю в его глаза, вот же черт, слезы выступают, бегут по щекам, эх Софи…а хотела же без этого…Хотя как без этого? Я — живой человек, у меня чувства, эмоции…

— Ты испугался, там была — паника, красный свет, тревога, вой, сирена, ты был готов стартануть в любой момент, убежать, спрятаться, только бы я рот закрыла, только бы перестала говорить на эти темы.

— Я…, - он сделал шаг вперед, я выставила руку перед собой.

— НЕТ, ты послушаешь, я тебя слушала, я — избалованная маленькая сучка, я помню, не переживай, я запомнила каждое слово, я думаю только о себе, ок, пускай будет так, смотри внимательно Кощин, очень хорошо сейчас меня слушай, я хочу, чтобы ты услышал!

Он опять отступил, а мне стало легче дышать, я сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, ветер развеивал мои волосы, обдавал холодом лицо, хорошо, что холодно, холод — заставляет мозги трезво соображать, я сейчас скажу все, что накипело, хватит, да, я поступила может быть и неправильно, но чтобы вот так, хлестать меня словами, как будто пощечинами по лицу, уж лучше бы ударил … честное слово.

Открываю глаза, смотрю на него, хочу в душу проникнуть, чтобы почувствовал, чтобы хоть раз мать его понял, каково оно — любить его, взрослого мужика, который держится за свою свободу, как за спасательный круг, обидели его, ох ты бедный, несчастный, а я виновата, что его баба какая-то облапошила, про беременность соврала, почему я должна разгребать это дерьмо?

— Ты больше не моя вселенная, не тот единственный, ради которого под пули и под поезд, ты больше не на первом месте, я не буду себя ломать, чтобы тебе было хорошо, СЛЫШИШЬ??? Все! Это место занято! У нас есть СЫН! Слышишь? У нас есть что-то общее, и он тебя любит, каждую ночь о тебе спрашивает, знаешь сколько раз я себя проклинала за то, что сделала? А чтобы было, если я тогда призналась? — Я рыдаю, у меня истерика, он делает шаг ко мне, я отхожу, нет, мы поговорим, он хотел правду, и я хочу, сейчас все и решим, никаких прикосновений, никакого давления.

— Я не знаю, я бы свыкся, принял ответственность…

- Свыкся, серьезно? Как бы долго это происходило? Где бы я жила все это время, сколько бы было лет нашему сыну, когда бы ты наконец принял этот факт? — Он просто смотрит, моргает, конечно…

— Конечно легко прилететь, вжать меня в дерево, узнать о сыне, когда он — ходит, разговаривает, думает, сочувствует. Это круто, это уже маленький состоявшийся человечек, но он был изначально не таким… У него твой характер, знаешь как с ним было трудно, сложно? Не спать ночами, когда у него режутся зубки или, болит животик, бороться с его характером, он — упертый, вредный, не идет на компромиссы, никогда не согласится на то, что ему не нравится. Кощин, чтобы делал ты, когда он бы кричал неделю и не давал бы никому спать, свыкался бы с этой мыслью? Может быть пошел бы к бабе, у которой нет ребенка, которая готова раздвинуть ноги и не ноет, что хочет спать или устала.

— Никогда, — услышала я, обернулась и первый раз увидела, что его глаза на мокром мечте, проняло?