- Тогда прости меня… - и он протянул пальцы к моим рукам, накрыл мои ладони своими. - Я не думал, что тебе так нужен этот разговор.

- А причем здесь ты? - неожиданно приятно было ощущать нежное и теплое прикосновение мужских рук . Сбивало с толку. Я с трудом уже удерживала нить разговора.

- Притом. Я сначала надавал ему по морде. А потом запретил даже близко к тебе подходить.

- И он послушался, что ли?

- У него не было вариантов.

- Как это? Ты ж не убить его обещал?

- Я пообещал, что все произошедшее останется между нами, и предкам не придется узнать, что никакого партнерства быть не может. Но только при условии, что Вован больше близко к тебе не подойдет.

- Это звучит… цинично и отвратительно! - я отдернула свои руки, спрятала их под стол, в кулаки сжала. - Ты - расчетливый козел!

- Спасибо. А тебе не хочется поблагодарить меня за то, что  избавил тебя от еще одного такого же козла, который сначала поверил нетрезвой шлюшке, потом унизил тебя изменой, а на закуску просто отказался от отношений, только бы не расстраивать маму с папой?

- Мне хочется ненавидеть вас обоих!

- Пожалуйста, ненавидь. Я уже привык…

Глава 7

Мне расхотелось и есть, и пить. Стало очень грустно. Казалось, что вся эта нелепая история из прошлого забыта и быльем поросла. Я давно уже не вспоминала ни Вовку, ни Хмелевского, ни, тем более, Аньку. Встречалась с парнями, расставалась через какое-то время… Были хорошие моменты, были грустные, по-разному случалось. И, по идее, дела многолетней давности уже не должны были так тревожить и ранить душу. Так нет же: стоило Хмелю показаться в поле зрения, как все снова накрыло, будто и не было целых пяти лет после окончания универа… И я - все та же глупая, наивная и обиженная на весь белый свет Надя… А не Надежда Игнатьева, уверенная, самостоятельная, полноценная личность, которую практически невозможно обидеть и задеть.

Встала из-за стола, подошла к окну зачем-то. Не видела вообще ничего, происходящего за стеклом. Скорее, хотела спрятать лицо от собеседника. Чтобы не видел, как снова стало нехорошо и больно. Барабанила пальцами по подоконнику, надеясь, что четкий ритм сможет вернуть хоть какое-то подобие равновесия на душе.

Как пропустила приближение Хмеля - одному только Богу известно. Наверное, слишком ушла в свои мысли…

В этот раз он был предельно осторожен, видимо, понимал, что любое неправильное движение - и будет взрыв.

- Надь… - его руки аккуратно легли мне на плечи, спустились ниже, погладили нежную кожу, обвили запястья. Потом, все так же аккуратно, пристроил свой подбородок мне на плечо, даже слегка потерся. Словно блудный кот, подлизывающийся к хозяйке. - Прости меня. Я никогда не хотел сделать тебе больно или неприятно…

- Хм… Но у тебя это отлично получалось, между прочим. - Не стала стряхивать его руки, даже не дернулась ни разу. Не было уже сил, чтобы сопротивляться.

- Я не умею ухаживать за девушками. Вообще никак не умею. А когда пытаюсь привлечь внимание, получается полная ерунда.

- И как же ты, бедный, жил все это время? Совсем без женского тепла и внимания? - отчего-то, совсем не верилось в это его покаяние.

Тяжелый вздох ответом. Такой, что я спиной почувствовала, как поднялась и опустилась мужская грудь.

- Нормально. Внимания и тепла мне всегда хватало. - Что-то кольнуло неприятное, когда услышала эту фразу. - Но мне ухаживать и не приходилось никогда, особенно-то. Все как-то само собой получалось. Я и не парился нисколько о том, как с девчонками обходиться. Заинтересованных всегда было много поблизости…

- И что дальше? - уточнила, когда пауза слишком затянулась.

- И то! С тобой непонятно, что делать нужно, и с какой стороны подступиться! - Он, кажется, даже рассердился на то, что приходится объяснять такие элементарные вещи.

- Поэтому ты выбрал самый надежный способ: унижать и издеваться?

- Ни разу не планировал такого. Каждый раз рассчитывал, что теперь-то уж точно все сложится нормально.

- Хмм… Вот же не повезло тебе: такой умный, такой грамотный, и на такую дуру бестолковую напоролся?

- Надь, прекрати, пожалуйста! Я тебя дурой никогда не считал и не называл! А если и говорил гадости, то лишь от злости и бессилия!

Я не выдержала, повернулась к нему лицом.

- И считаешь, что это оправдывает все твои поступки?!

- Нет, конечно. - Хмель говорил, но кажется, думал уже совсем о другом. Он пытливо всматривался в мое лицо, взгляд все чаще перемещался на губы. - Я, когда тебя вижу, вообще плохо соображаю, если честно. Пока не вижу - вроде бы, все нормально, и планы такие строятся, человеческие, просто идеальные. А на глаза попадешься - одна хрень в голову лезет.

- Вот даже не начинай! Не хочу ничего слышать об этой хрени!

- Ну, давай тогда просто целоваться, а, Надь? Я уже столько раз обламывался, вечно мешало что-то… То обстоятельства, то ты сама… Может, хоть раз попробуем, без всяких обломов и потрясений? А если не получится - значит, не судьба…

Наверное, что-то неправильно на меня повлияло… То ли полная Луна в четвертом доме Меркурия, то ли вино, сдобренное мартини, то ли нелепое желание простого тепла для растревоженной воспоминаниями души… В общем, это было глупо и неправильно, да только я не возмутилась, не послала его к черту со всякими дурацкими предложениями, не оттолкнула. А может, этот взгляд просительный и проникновенный голос - таким я Хмеля еще ни разу не видела - не позволили мне быть грубой…

- Давай. Целуй. - Отчего, шепотом получилось. Тихим и хриплым. Хотела прокашляться, прочистить горло, но уже было поздно.

В этот раз Хмелевский не спешил. Он осторожно прикоснулся пальцами к лицу, убирая непослушные прядки ото лба, погладил сначала брови, внимательно отслеживая взглядом каждое движение своих рук, потом прошелся по скулам, нежно, почти невесомо, и лишь потом потрогал мои губы. Так со мной еще никто делал. Влад словно готовился сам и меня подготавливал к тому, что должно случиться. Пришлось задержать дыхание, сглотнуть, облизнуться - все это, конечно же, происходило помимо моей воли. Сейчас бы в его взгляде должно было загореться удовлетворение, насмешка или что-то еще: ведь он прекрасно видел, насколько меня затронула его ласка, что даже мысль о сопротивлении в голову не приходила. Но, вместо этого, Хмелевский сам сглотнул, в глаза мне глянул, и лишь потом медленно, очень медленно накрыл мой рот губами… Я ожидала взрывной реакции, от которой сносило голову, как во все прошлые разы, но не тут-то было. Хмель будто задумал показать мне, что может быть по-другому, словно я для него особенная и самая желанная. Он слегка прикасался к губам, невесомо лаская их, потому прикусывал, трогал языком и отпускал, будто осторожно пробовал неведомое лакомство, предвкушая и готовя себя к долгому удовольствию. А я лишь тянулась в ответ за ним, желая, чтобы эта игра не прекращалась. А потом он сделал глубокий вдох, крепко обхватил меня за затылок… и я перестала соображать, что происходит. Только ощущала, как под руками заполошно стучит его сердце, как пальцы все крепче впиваются в мою кожу, как выгибается моя спина навстречу мужскому телу... Прижималась и терлась об него, будто кошка, требующая ласки, получающая эту ласку… А хотелось все больше и больше, сильнее, плотнее… Воздуха в груди не хватало, приходилось прерывать поцелуй для рваного короткого вдоха, а затем снова падать и падать, или взлетать - не знаю, границы мира терялись в этот момент.

Владу, наверное, тоже не хватало того, что происходит: его руки, давно уже не бережно, а горячо и жестко, оглаживали спину между лопаток, поясницу, бедра; он подхватил меня и усадил на подоконник, вклинившись между ног… А я и рада была: так намного удобнее и проще стало обнимать и гладить его в ответ… И рука, забравшаяся под футболку, сминающая грудь, не возмущала, а радовала. И эту несчастную футболку мы стягивали вместе…

Все прекратилось неожиданно. Будто по сигналу «стоп». Хмель оторвался от моих губ, руки поставил на подоконник, прижался лбом к моему. Я лишь глаза открыла в недоумении. Что-то сказать не хватало сил.

- Надь, нам пора остановиться, наверное…

- Ммм… - тело требовало продолжения и хотело, чтобы я возмущалась. Мозги, потихоньку возвращающиеся на место, намекали, что все правильно, вообще-то.

- У меня с собой нет презервативов.

- Ммм… - борьба между разумом и желаниями до сих пор не прекратилась. Я, если честно, об этом и не вспомнила бы, если бы не Хмель…

- У тебя ведь тоже нет, я думаю?

- Нет.

- Черт. Прости, Надь. Я не думал, что… - вот здесь мне стало любопытно, о чем же конкретно он не думал. И да, проснулась язвительность. А чему еще просыпаться, когда тебя только что жестоко обломали?

Но ничего резкого не сказала в ответ. На парня смотреть было жалко: его потряхивало не слабее моего. Грудь под расстегнутой рубашкой ходуном ходила. Смотреть на то, что ниже ремня расположено, вообще не стала: и так все чувствовалось.

- Спасибо, что вовремя остановился. - Мой голос был хриплым, как у древнего алкоголика с похмелья. - Достаточно, что об этом подумал.

Мы все так же обнимались: я - сидя на подоконнике, с задранным до самой шеи лифчиком, слава богу, что в штанах, Влад - зажатый между моими коленями, снова поглаживающий мою спину, и явно не желающий прерывать контакт, когда кожа к коже… Только теперь он лицо на моем плече спрятал, глубоко дыша.

- Наверное, мне пора вызвать такси… - Он, наконец, оторвался от меня, начал поправлять мое белье, заозирался в поисках футболки… - За руль нельзя. Даже если бы не пил, не рискнул бы в таком состоянии.

- Здесь диван раскладывается. Могу тебе постелить. Завтра утром поедешь. - Видимо, я не до конца отошла от поцелуев и объятий. Иначе откуда бы взяться такой щедрости?