Мария Коваленко - Не чужие

— С потопом я управлюсь как-нибудь сам, — указательный палец Макса запечатал мне рот, — а ты сидишь и греешься. Задание понятно?

— Но я… — я все же попыталась возразить.

— Не заставляй относить тебя вниз и запирать в машине, — договорить мне не дали.

— Но, правда…

— Еще одно слово, и перекину через плечо, — для пущей убедительности Макс подкинул меня до уровня груди и глухо шлепнул по попе. Если бы не одеяло, скорее всего, синяка в виде мужской пятерни было не избежать. — Дошло? — голубые глаза хищно сузились.

— Сидеть, греться и не мешать, — я сглотнула, — так?

— Делаешь успехи, пчелка.

— Но…

Мое природное упрямство вопило, что так неправильно. Я должна хоть как-то помочь. Однако в этот раз Макс не стал перебивать меня очередной угрозой. Стоило произнести первое слово, он обхватил мою голову ладонями и заставил молчать таким способом, противостоять которому я не могла.

Губы впустили его язык сразу. Раскрылись с тонким вздохом, стоило лишь коснуться, и полностью тут же подчинились чужому напору и опыту. Макс не церемонился. Этот его поцелуй не был похож на прежние. В нем не было ничего от случайности или игры в кошки-мышки. Он сминал волю и глушил разум.

Миг, и вокруг все будто исчезло. Осталось лишь одно на двоих дыхание, влажное требовательное скольжение, мои предательские стоны и губы… Упругие, горячие, ласкающие мои с такой жадностью, будто не было ничего нужнее на свете.

Попроси Макс после этого поцелуя выйти из окна, я бы даже не стала уточнять из какого — сиганула из ближайшего, не думая ни о чем. Полетела бы влюбленной пчелкой носом в асфальт.

Мозг отказывался соображать или искать новые причины для помощи. Вокруг меня мелким озерцом стояла вода. Рядом, ловко управляясь тряпкой и ведром, принялся орудовать один из лучших хоккеистов лиги. А я, тихо, втянув шею и хлопая ресницами, сидела на старом резном табурете и как загипнотизированная наблюдала за тем, как с тряпки в ведро переливается вода и напрягаются под тонким хлопком литые мышцы.

Это было очень странное состояние. В нем не текло время, не обжигал холод и, казалось, не билось сердце. Я как лекарство медленно втягивала воздух. После небольшой паузы выдыхала и все смотрела…

Смотрела…

Смотрела, не пытаясь ничего понять.

Макс закончил, когда за окном погасли фонари. Мокрый, всклокоченный зевающий, он сбросил тряпку в пустое ведро и устало приземлился на пол.

— Сейчас посижу немного и поедем, — провел ладонью по лицу.

— Может, останемся? — после долгого напряженного молчания голос осип. — Кровать в спальне сухая. Еще одно одеяло у меня есть.

В жизни не подумала, что когда-нибудь предложу подобное Максу. Даже Саша не удостаивался такой чести, хотя неоднократно намекал. Но ехать сейчас куда-то, пусть даже в поселок поблизости, не хотелось совсем.

Будто заговорила не я, а табурет подо мной, Макс лениво поднял взгляд, присмотрелся красными мутными глазами. А потом кивнул.

Сразу.

Без споров, дюжины доводов против и угрозы покатать на плече.

Все еще не веря, что он так просто согласился, я как совенок в перья поглубже зарылась в одеяло, но так и осталась на месте.

— Если буду храпеть, разрешаю попытаться разбудить, — подтверждая, что из нас двоих лучшая реакция именно у него, Макс встал первым. — Не факт, что у тебя получится. Сегодня я в дрова, но хоть разомнешься.

Скидывая на ходу джинсы и майку, он подошел поближе и вместо того, чтобы помочь подняться, подхватил на руки.

— Черт, Майка, ты б ела хоть иногда.

Босые ступни зашлепали по влажному полу, а я как ныряльщик затаила дыхание. Между мной и голой мужской грудью было два слоя одеяла, но тело загорелось, словно мы прижимались кожа к коже.

— Ничего не весишь, — меня бережно усадили на кровать.

— Я ем, — изо рта вырвался все тот же писк.

— Ест она! — в темноте за спиной послышался смешок. — Ладно, это тоже обсудим. Завтра.

— Нужно еще одно одеяло, — с небольшой заминкой во мне проснулась хозяйка. — В шкафу, там, — я указала в темный дальний угол комнаты. — Там и плед есть и одеяло двуспальное. Сможешь взять сам?

Было дико стыдно за собственную беспомощность, но никакая сила на земле не заставила бы сейчас слезть с уютной мягкой кровати.

— Обойдусь, — Макс с зевком выдохнул и, закинув руки за голову, устроился под боком.

— Тебе будет холодно, — меня передернуло, стоило на миг представить, что спала бы так.

— Меня не так просто заморозить, пчелка.

— Но здесь не ледовая арена, бегать на коньках не придется.

— Для человека, который засыпал сидя, ты слишком много болтаешь. — Снова послышался зевок.

— Я…

Кое-как освободившись, я повернулась к Максу лицом. Следовало обязательно убедить его взять одеяло. Меньше всего хотелось становиться причиной болезни главной звезды нашей хоккейной команды. Однако, когда в голове сформировались внятные доводы, говорить их вдруг стало некому.

Глаза Макса были закрыты. Мужская грудь ровно и спокойно вздымалась, и, судя по тихому сопению, мой морозоустойчивый спаситель уже благополучно отбыл в мир Морфея.

С минуту я, не двигаясь, пролежала рядом, наблюдала в лунном свете, как разглаживается лицо и на входах расширяются крылья носа. Ругая себя за слабость, с тоской поглядывала на шкаф. А потом плюнула на всех своих тараканов разом, набросила на Макса свободный край одеяла и осторожно, щурясь от собственной смелости, прижалась голой спиной к прохладной голой груди.

«Главное проснуться первой», — уже не границе между сном и явью мелькнула умная мысль. Мысль была правильной, но я слишком быстро провались в небытие. Даже не почувствовала, как на бедро легла широкая твердая ладонь, а у затылка растянулись в улыбку мужские губы.

Майя

Сколько себя помню, спала я всегда тревожно. Просыпалась за ночь по два — три раза. Ворочалась как юла. Однако сегодня меня словно подменили. Уютный кокон из одеяла и мужского тела совершил чудо. Осеннее солнце вовсю било лучами в окно, а я еле смогла продрать глаза.

На свою беду, не первой. Во всяком случае то, что упиралось в попу, открыто на это намекало.

— Ээ… Доброе утро, — вслед за "кое-чем", на моей талии, в опасной близости от груди обнаружилась еще и мужская рука. Каким-то странным образом я не обратила на нее внимания сразу. Словно своя лежала. Только большая, мускулистая и очень горячая.

— Доброе, — ни рука, ни «кое-что» не сдвинулись с места, — и теплое.

— Теплое? — из-за растерянности мозг соображал с трудом. Нужно было как-то выбираться из ловушки, в которую сама себя загнала, но как…

— Одеяло теплое. И не только одеяло, — пальцы на животе ожили. Их медленные скользящие движения к пупку и обратно тут же запустили знакомую цепную реакцию в моем теле. Дыхание резко замедлилось, а сердце пустилось вскачь. Синдром Громова, неизлечимый и сладкий.

— Не смогла оставить тебя мерзнуть.

— Ой, ли? — пальцы-садисты повторили свой путь. — Я, вроде бы, не возражал померзнуть.

— Если бы заболел, твое начальство… и фанатки меня бы не простили.

— Фанатки, значит…

— Ну, или кто-нибудь еще, — некстати вспомнились слова Саши о том, с кем Макс в последний раз летал на выездные матчи.

Удивительное дело — вчера память об этом молчала. Максим трудился в поте лица в моей квартире, а у меня и мысли не возникло, что его могут ждать… В кровати. Для гораздо более приятных дел.

— Уверен, у «кого-нибудь еще» хватает развлечений кроме меня.

Возможно, мне показалось, но фраза так и фонила сарказмом. Макс словно говорил не о девушке, с которой проводил ночи, а о политиках, ежедневно разыгрывающих все новые и новые спектакли по ТВ.

— Тебе виднее, — радоваться было нечему, но мне стало легче.

— Виднее… — пальцы на моей талии остановились. — Хотелось бы, чтобы еще что-нибудь стало виднее, но, наверное, безопаснее будет выбираться из кровати без осмотра, — с ловкостью факира он свернул беседу в безопасное русло.

— Наверное, — я закусила губу.

— Тогда разъединяемся?

Больше всего хотелось ответить "нет", потянуть немного время, понежиться, но солнце уже было высоко. Подначивать возбужденного мужчину при свете дня у меня не хватило смелости.

— Ты первый, — я зажмурилась, будто лежала не лицом к стене, а наоборот.

— Приподнимаю одеяло. Сажусь. Ставлю ноги на пол. Левую, правую, — как киношный хирург во время сложной операции, Макс принялся комментировать каждое свое действие. — Все, кажется, расстыковка завершена.

— Ты уверен? — я чуть не прыснула со смеху.

— Сто процентов. Можешь вылупляться из кокона. Я быстро в душ, холодная вода мне сейчас не повредит, так что можешь не спешить.

Благородству Макса не было предела. Будь у меня парочка медалей, обязательно вручила бы. Одну — за спасение от потопа, вторую — за джентльменское исчезновение из кровати.

— Воспользуюсь этим щедрым предложением, — любуясь красивой голой спиной и широкими плечами уходящего мужчины, я покинула кровать и на носочках проскользнула в гостиную.