Однако девственниц у меня не было никогда. С ними мы словно существовали в разных вселенных: я в мире разврата и вседозволенности, они — в мире порядка и чистоты.


Майя точно была из второй вселенной. Как в ней существовать, как дышать, как двигаться, я не представлял. Но одно знал железно — напортачить права не было.


— Как ты смотришь на то, чтобы снять это? — уложив Майю на простыню, я взялся за край ее шорт и медленно потянул их вниз.


Для того, что я хотел устроить, количества одежды на девчонке было многовато. С одной стороны, это могло бы задержать меня, а с другой — пожалуй, сегодня впервые я был способен порвать что-нибудь на куски. Пафосный до оскомины киношный трюк, но я слишком долго бредил своей пчелкой.


— Наверное, можно, — Майя словно почувствовала, что лучше подыграть и приподняла бедра.


Медлить я не стал. В одно движение шорты и трусы оказались на лодыжках, а потом и вообще в дальнем углу комнаты.


— Умница. Все, что говорю, все можно. — До одури захотелось сразу же развести в стороны ее ноги и проверить, одному ли мне так сильно припекает.


Все еще запертый в ставших очень тесными джинсах член, тараня головкой молнию, намекал, что тоже готов присоединиться.


— А ты? — моя осмелевшая малышка опустила руку вниз к пуговице на джинсах.


— Нет-нет! — пока не случилось ЧП, я быстро перехватил ее ладонь и вместе со второй взял в замок над головой. — Пчелка, ты охрененная, но я все же не железный.


От вида распятой подо мной и беспомощной девчонки легче не стало. Скорее, наоборот. Но я смог отыграть для нас хоть несколько минут. Адовую передышку для себя и спасительную для отзывчивой, нежной малышки, которая вряд ли до конца представляла, во что ввязалась.


— Хоть раз побудь послушной девочкой. Так? — шалея от вкуса и запаха кожи, я провел языком от шеи к груди и принялся насиловать пальцами и губами тугие соски.


На ответ "да" надежды не было. Вместе с последней одеждой Майя умудрилась лишиться и робости. Сейчас в ее глазах не было и намека на смущение, а то, как взгляд скользил по мне, заставляло дятла в моей голове все громче долбить в виски приказ: "Трахни ее!"


— Хочешь играть по-взрослому? — зубы и пальцы одновременно до боли сжали вершинки, и тело подо мной выгнулось.


— Да. Пожалуйста, — слетело с языка вместе со стоном, от которого мои яйца словно зажали в тиски.


— Лучше бы ты меня все же выгнала.


Отпустив свой личный стоп-кран, я рывком подкинул девчонку повыше и раздвинул колени.


Вид бархатных розовых лепестков со скромной узкой полоской волос выбил из легких весь воздух. Моя пчелка была идеальна. Нетронутый рай для подыхающего от желания грешника.


— Ты ох*енная! — чуть не воя от боли в паху, я двумя пальцами раскрыл нежные складки и, уже не сдерживаясь, выругался.


Майя была влажной. Она текла на меня, и если бы не преграда, если бы кое-кто носил с собой презервативы, сейчас я был бы глубоко внутри. По самые яйца, и хрен бы кто выгнал меня оттуда, пока член не начал бы дымиться.


— Боже… — убивая меня еще сильней, Майя повела бедрами вверх-вниз, бесстыже потираясь о мои пальцы. — Это так… Ах…


— Как? — мой внутренний мазохист решил сегодня отыграться за всех женщин, с которыми я не разменивался на предварительные ласки.


— По-о-трясающе.


— Уверена? — большой палец лег на клитор и стал растирать по нему влагу, медленно, выписывая круги и восьмерки, меняя нажим и не останавливаясь ни на миг. — А так? — средний протолкнулся внутрь. Вначале до одной фаланги, потом до второй, пока не наткнулся на преграду.


Промычав что-то неразборчивое, Майя скомкала пальцами простыню и еще шире развела ноги.


Сладкая, доступная, щедро предлагающая себя. Моя смелая девочка.


С другой я, наверное, и не подумал бы отказаться, взрослых здесь было двое. Но с Майей…


— Что ты со мной делаешь? — желание скрутило нутро в пульсирующий болезненный узел, но я уже принял решение.


Не сейчас и не так. Умирать — значит умирать по-полной. Губы проложили дорожку из злых поцелуев и укусов от груди к животу. Обведя круг вокруг пупка, спустились еще ниже… И следом, пока Майя не разгадала моей задумки, я вынул из нее палец и языком толкнулся внутрь.


Жадно. Влажно. Теряя всякий контроль над собой.


Никогда и ни с кем такие ласки не доставляли мне удовольствия. Эгоист, не привыкший к игре в одни ворота. Но сейчас хотелось затрахать девчонку языком. Вылизать так, чтобы навсегда запомнить вкус. Выбить из головы всю скромность и заставить орать на весь дом от наслаждения.


Руки крепко держали бедра, мешая сдвинуть ноги. Губы плотно обхватывали чувствительную плоть, а язык трахал. Таранил нежные стенки и слизывал влагу. Ласкал каждый миллиметр самым кончиком и расширял, проталкиваясь на глубину.


Долго.


Настойчиво.


Одержимо.


Пока женское тело подо мной не задрожало, и над головой не начали раздаваться тихие, как молитва, стоны, постепенно переходящие во всхлипывание.


— Максим! Да! Боже, я не могу больше! — самым крутым треком на земле заполнилась тишина маленькой спальни. — Еще!


Два пальца заняли место языка, и я еще активнее принялся толкаться в тугую плоть.


— Да-а-а! Пожалуйста, — пальцы Майи зарылись в моих волосах, стягивая их до боли.


— Умница, — я стал осыпать поцелуями бедра, живот, маленькую родинку под грудью, от которой меня переклинило еще в клубе. — Сладкая моя. Хорошая.


Майя все дрожала, размазывая по щекам слезы. Всхлипывала, тише и тише произнося "да". Текла, щедро увлажняя мои пальцы, которые все еще находились в ней.


Был бы я благородным оленем, сказал бы, что этот ее кайф стоил того трындеца, что происходил сейчас у меня в штанах. Кончившая Майя оказалась самым шикарным зрелищем, какое я когда-либо видел. Но играть в благородство, когда пах горел от возбуждения, было сложно.


— Я ненадолго отвлекусь, не против? — откинувшись немного назад, я быстро расстегнул ширинку и приспустил трусы.


С картиной, что сейчас была перед глазами, много времени не требовалось. Несколько движений, заинтересованный взгляд напротив… Даже обидно, что малышке не светило долгое шоу.


— Если захочешь поучаствовать, я не против, — правая рука обхватила ствол члена у основания и повела вверх. Это было совсем не то, к чему я привык за последние годы, но сейчас и от такой ласки перед глазами все плыло.


— Можно? — Майю даже не пришлось упрашивать. Стоило мне сделать пару движений, она тоже села. — Подскажи, как.


Любопытные пальцы коснулись головки и, отпустив себя на миг, я положил свою руку на тонкую ладонь.


— Сожми сильнее. Давай. Он не сломается, — подсказывая как нужно, плотнее обхватил кулак и начал двигать.


— Так хорошо? — карие глаза загорелись азартом. Моя маленькая девственница очень быстро входила во вкус.


— Так зашибись! — я готов был стонать как пацан от ее ловких пальцев.


— А как еще?


Я определенно умер и попал в рай.


— Смочи пальцы слюной и попробуй еще быстрее.


— Так? — Майя наклонилась. Еще секунда, и розовый язычок, который до этого мелькал меж ее губ, прошелся бы по стволу.


— Нет, — я сам не верил, что это говорю. — Не нужно. Потом. Вначале я затрахаю тебя до потери сознания, а потом испробую эти чудесные губы. Только в такой последовательности.


Будто я произнес какое-то заклинание, а не приказ, Майя зачарованно моргнула.


— Хорошо, — медленно, даже не представляя, как убийственно действует на меня, провела языком по своей ладони и вернулась к члену. — Так лучше?


Словно смазанная лубрикантом, ладонь заскользила вверх-вниз от самых яиц до уздечки, но теперь уже быстрее. Сейчас мне не нужно было особо напрягаться, чтобы представить, что это Майя. Ее влажная узкая вагина, и я проникаю в нее все глубже, глубже, глубже…


— Майя, это…


Оргазм накатил такой силы, что я чуть не раздробил зубы в крошку, сдерживая ругательства.


— Это…


От копчика до затылка все мышцы свело судорогой. Сперма начала выстреливать густыми струями на живот и руки Майи, и моя девочка сжала меня еще сильнее, опустошая под ноль.


— Еще немного, и я останусь в этой кровати навсегда. Трупом, — чтобы не свалиться на пол, пришлось упереться в матрас за спиной.


Добегался от девчонки! Дозапрещался.


Черти в Майиных глазах уже не выглядывали с удивлением, сейчас они плясали джигу, и от гордости, что это я сделал ее такой раскованной, можно было прямо сейчас кончить еще раз. А потом точно сдохнуть.


— Мне понравилось, — растрепанная, зацелованная, испачканная спермой девчонка так светилась.


— Я рад… — с последним спазмом ко мне постепенно стало возвращаться дыхание.


— Я тоже, — к моим губам прикоснулись губы Майи. Осторожно раздвинув их, внутрь протолкнулся язык и, словно неопытный исследователь, принялся осторожно ласкать небо, скользить по зубам и вязать из меня узлы своей нежностью.


Я все же здорово ошибся, сравнив себя нынешнего с семнадцатилетним. Ни в семнадцать, ни позже мне не было так хорошо, как сейчас. Это было хорошо донельзя — до того предела, когда хочется все послать и законсервировать себя в настоящем.