Мария Коваленко - Не чужие

— Что со щекой? — я уселся на противоположный диван. Острое желание кого-нибудь придушить накатило мгновенно.

— Со щекой?.. — Юлька попыталась повернуться боком, укрыться.

— Спрошу по-другому, — градус злости повысился. — Кто съездил тебе по лицу?

— У меня все в порядке, — скороговоркой выпалила сестра, растянув губы в голливудской приветливо-блаженной улыбке.

— Юлька! — протянув руку через столик, я схватил сестру за ворот домашнего шелкового кимоно. — Кто это был?

— Макс, успокойся, — теперь уже без напускного спокойствия Юля уперлась мне в грудь и попыталась освободиться. — Отпусти! Порвешь! Ты с ума сошел?

Все те разы, когда отчим замахивался на нее и на Майю, слились для меня в один. Гребанное дежавю накрыло с головой, и я уже не обращал внимания на треск ткани.

— Юля, кто?!

— Псих! — заверещала Юля с испугом. — Это не то, что ты придумал себе! Со мной не произошло ничего, чего бы я не хотела.

— Ты с катушек слетела из-за какого-то урода? — от предположения стало настолько противно, что слюна во рту приобрела привкус горечи.

— Некоторые любят погорячее, — Юлька все же вырвалась. — И я люблю. Но тебя это точно не касается. Совсем! Уяснил?

Она обхватила себя руками. Злая как фурия, с прожигающим насквозь взглядом обиженной девочки и сжатыми в нитку губами. Точь-в-точь как два года назад, когда я сдавал ментам ее драгоценного обдолбанного наркотой мужа.

Любительница погорячее! Ревевшая потом неделю на моем плече и каявшаяся, что не призналась раньше, как ей было «весело».

— Макс, в этот раз все точно в порядке, — Юля словно прочла мои мысли. — Это просто секс. Не нужно включать режим защитника и, тем более, звонить своему агенту. Все было по обоюдному согласию.

Будь я слепым и тупым, не поверил бы. Зрячим и вменяемым не верил совсем. Юлька могла сколько угодно оправдываться и вешать мне лапшу на уши, но то, что она снова во что-то влипла, было очевидно.

— Ладно, — я медленно вдохнул, успокаиваясь. — Хорошо.

Тратить нервы на пустую болтовню не было никакого желания. В прошлый раз детектив Василия нашел компромат на одного морального урода. Очевидно, предстояло тихо, не афишируя, обратиться за помощью снова.

— Как знаешь, — поднялся с дивана. — Буду у себя.

На прощание я снова прошелся по Юле взглядом. В этот раз внимательно, стараясь ничего не упустить. Ссадина на щеке, никаких следов «горячей любви» на шее и в районе декольте, здоровая кожа на руках и… от взгляда на ладони ярость, которую только-только получилось усмирить, чуть снова не рванула в полную силу.

Тыльную сторону правой ладони украшал ожог — маленькое пятнышко диаметром с сигаретный фитиль. Еще пару дней назад его точно не было. Сейчас же алел как клеймо, едва заметное и очень красноречивое.

— Очень надеюсь, что ты не соврала, — ноги словно свинцом налились. Каждая ступенька давалась с огромным трудом. — В противном случае сейчас отвечать будете оба.

Я не знал, услышала последнее предупреждение Юля или нет. С учетом того, как она старательно защищала своего нынешнего любовника, было пофиг. Для детектива у меня точно была работенка. Как и в прошлый раз, грязная. Скорее всего, снова с последствиями. Но начинать следовало не завтра, не послезавтра, а прямо сейчас.

Майя

Если у меня и был какой-то опыт, то это опыт привыкания жить на новом месте. Детский дом, две приемные семьи хорошо научили подстраиваться под обстоятельства. Но как жить с мужчиной… казалось, что это что-то из далекого будущего, в котором я обязательно стану шикарным поваром, отличной любовницей и примерной хозяйкой.

О том, что стану жить с Максимом Громовым, фантазий не было совсем. Ими, как и мечтой о кукле Барби, я переболела еще в детстве. Однако после головокружительной ночи в доме Макса нас словно намагнитило друг на друга.

После пар я как сумасшедшая фанатка спешила на матчи или вечерние тренировки нашей команды, а по дороге домой, зацелованная и полностью лишенная возможности соображать, проезжала мимо своего дома.

Дни, когда Макс играл в другом городе, были единственными, когда получалось готовиться к парам. Если бы не помощь Вари, из отличницы всего за месяц я скатилась бы в вечного кандидата на пересдачу. Но, признаться честно, на это было плевать.

Как Хатико, я ждала по вечерам Макса, и уставший, замученный прямо из самолета он приезжал ко мне. Зевая, впихивал в себя поздний ужин. Присев на пять минут на диван в ожидании, когда я закончу с мытьем посуды или очередной курсовой, засыпал сном младенца до утра.

Пропустив традиционный для пар конфетно-букетный период, мы сами не заметили, как оказались под одной крышей. Чаще в моей квартире, изредка, когда Юля оставалась на ночь в центре, в доме Макса.

Порой это было здорово как в сказке. Обо мне заботились, опекали, ласкали так, что душа отрывалась от тела и норовила сигануть в рай. Но порой становилось трудно, как езда на велосипеде с завязанными глазами.

За пределами хоккейной площадки Макс оказался точно таким же, как и на ней. От его напора и воли рушились "нет" и "боюсь", но иногда от них же хотелось взвыть в голос и огреть этого упрямого мужчину чем-нибудь тяжелым по голове.

Первой проблемой, с которой мы столкнулись, оказалась моя работа. В отличие от Саши, Макс знал о ней правду, и эта правда нравилась ему так же, как мне его разноцветные синяки по всему телу.

«У меня хватает денег. Не хочешь брать так, возьми в долг. Беспроцентный".

«Василий может найти тебе другую работу. Он как раз ныл, что ему нужна ассистентка".

«Май, ну не хочу я, чтобы ты оставалась в клубе. Как вспомню тот твой танец… Лучше бери мои деньги. Побереги челюсти тамошних завсегдатаев".

По календарю шел двадцатый год двадцать первого века, а доставшийся мне мужчина повадками с каждым днем все сильнее смахивал на неандертальца.

Никогда бы не подумала, что такое возможно, но мне, как какой-нибудь феминистке, приходилось отстаивать собственное право на работу. Ту, которая идеально подходила мне по графику и оплачивалась лучше, чем я могла мечтать. Мы воевали. Когда со спорами, а когда и со стонами, переходящими в проклятия.

— Давай, кто кончит первым, тот исполняет желание другого? — сытый после добытого собой же в ресторане ужина, Макс прямо с конспектом утянул меня на кровать.

— Признайся честно: тебе так моя работа не нравится, или это уже азарт проснулся? — откинувшись на подушку, я поблагодарила саму себя за то, что начала готовиться к завтрашнему зачету еще в метро.

Стараниями одного темпераментного самца всего за один месяц я стала доком в вопросах совмещения нескольких дел сразу. Учиться на ходу, искать в интернете материалы для курсовой и кушать, слушать лекции и составлять меню на вечер — как только жила до этого с восьмичасовым сном, свободным временем для просмотра фильмов и чтения любовных романов?

— Азарт у меня спортивный. Считай, профессиональная деформация. — Моя майка раненной чайкой улетела на пол, а спустя пару секунд туда же со звонким шмяком приземлилась общая тетрадь.

— А ты точно спортсмен? — я изо всех сил вцепилась в последний бастион своей защиты — кружевные трусы.

— Есть сомнения? — этот наглый котяра демонстративно поиграл широкими, сочными как пироги и достойными съемки в каком-нибудь фитнес-журнале грудными мышцами.

— Для спортсмена у тебя слишком богатый словарный запас.

Чтобы не поддаться на эту нечестную игру, пришлось закрыть глаза и крепко сжать колени.

— У меня много чего богатого, — не заморачиваясь борьбой за трусы, Макс как перышко подкинул меня на вытянутых руках и приземлил лицом в матрас.

— Э-э! Так нечестно! — чувствуя себя опрокинутым ежиком, я попыталась завалиться хотя бы на бок. В этой позе защититься от коварного домогательства не было никакого шанса.

— А мне кажется, очень честно. Даже откровенно!

К моей вздернутой попе прижался мужской пах, и через слой кружев и боксеров Макса каждой клеточкой тела от копчика до вагины я ощутила горячую твердость.

Громов точно не относился к хорошим скромным парням. А еще он не врал о богатстве.

— Грязно играешь, форвард! — женская честь требовала хотя бы попытаться изобразить возмущение.

— Еще и не начинал, — широкая, немного мозолистая рука заскользила по позвонкам к шее. Убийственно медленно и словно специально игнорируя вульгарно оттопыренный зад. — Так как насчет пари? На желание.

— Тебе не удастся убедить меня бросить работу.

Макс даже еще ничего особого не сделал, но внизу живота уже начал нарастать жар.

— А если я буду очень убедительным?

Позади послышался шелест ткани, и что-то упругое, явно не ладонь, с оттяжкой ударило меня по ягодице.

Чтобы не выпустить изо рта позорный стон, пришлось закусить уголок подушки. Громов точно подкармливал меня каким-то вариантом женской виагры. Ему даже напрягаться не приходилось, как мое белье промокало насквозь, а вместо приличной, думающей лишь об учебе отличницы просыпалась ненасытная мартовская кошка.

— Максим Громов, ты нахал каких поискать.

Я наконец отпустила резинку трусов. Как специально белых, будто флаг капитуляции.