— Не хочешь ничего рассказать о своем парне? — отец выждал, когда за мной закрылась дверь и, кивнув в сторону кресла рядом, принялся ждать.


— У него все хорошо. Наверное, — сказать о том, что расстались, не повернулся язык.


— Его команда позавчера в Минске продула. Рожа у твоего была грустная. Трижды на весь телик показали. Если это хорошо, то даже не знаю…


Отец, видимо, решил подойти издалека. Для человека, привыкшего всю жизнь командовать, это была фантастическая деликатность. Стоило тут же воспользоваться ею и медленно, как под анестезией, начать выкладывать правду.


— Я не смотрела матч и не читала новости, — природное упрямство оказалось сильнее разума.


— А что еще ты не делала? — папа сощурился. — Или правильный вопрос будет: "Что он наделал?"


С минуту я молчала. Нужно было как-то подобрать слова — не проболтаться о Саше, ведь отца точно не остановит ни закон, ни собственный возраст, но и не переложить всю вину на Макса. Задача была срочной, только в голову ничего не приходило.


— Майка, он тебя кинул?! — отец выпятил вперед подбородок и гневно сверкнул на меня глазами.


Шанс мирно поговорить был упущен окончательно.


— Все очень непросто… Мы… Так получилось, что он кое-что неправильно понял.


— Он не понял, что ты его любишь? — густая правая бровь взметнулась вверх. — Мне при встрече твой Громов дебилом не показался. Или я нюх потерял?


— Он не дебил. Это точно.


— Тогда в чем дело?


— Один человек сказал ему обо мне неправду.


На лице отца не дрогнул ни один мускул.


— Какая-то скотина подставила мою девочку. Твой олух Громов тебе не поверил, и из-за этого ты уже вторую неделю сама не своя. Я все правильно сказал? Нигде не напутал?


Я нервно сглотнула.


— Да.


— Ясно, — все так же без эмоций папа взял со стола свой исписанный блокнот и ручку. — Имя? Где живет? Что сказал?


— Нет, пап, — я соскочила с места и бросилась отбирать блокнот. — Пожалуйста. Делать ничего не нужно. Прошу.


— Мою малышку обидели. Ты всерьез считаешь, что я спущу это с рук? — в любимом голосе прорезался сдерживаемый все это время гнев.


— Пап, не нужно, правда, — я вспомнила Сашу таким, каким видела последний раз. Истинную суть, а не личину, в которую верила до этого. — Это очень опасный человек. Он ни перед чем не остановится.


— Так что ты предлагаешь? Забыть? Смириться с тем, что моей девочке плохо. Или подождем, пока твой Громов сам одумается и разберется?


— Я… Я не знаю. — Надежда, что Макс успокоится и захочет разобраться, еще тешила меня первую неделю, но она давно закончилась, как и лимит ожидания.


— Уточни, милая, чего не знаешь?


Папа заботливо стер с моей щеки слезу. Первую. Сама не заметила, как начала плакать. С возвращения из Питера держалась, а теперь прежнее отчаяние снова грозило прорваться соленым водопадом.


— Детка, все настолько далеко зашло? Ты уже не веришь в него?


Казалось, еще вчера я клялась Варе, что верю. Это было так естественно. За несколько месяцев рядом, за несколько лет в прошлом Макс приучил меня верить. Не считая сидящего рядом со мной отца, он был единственным мужчиной, который всегда приходил на помощь и чувствовал, когда мне плохо. В детстве — с показным равнодушием, будто это была его работа и не более. Сейчас — со страстью, с любовью, как мне казалось.


— Я хочу верить. Даже не представляешь, как сильно хочу. Но столько времени прошло… — я закрыла лицо ладонями.


Большие сильные руки обняли меня и усадили на колени. Совсем как восемь лет назад, когда папа с мамой забрали меня из очередного детдома, и только-только начавшая им доверять, я в слезах рассказала о прошлом: о Громовых, психушке и страхе остаться там навсегда.


— Тогда давай дадим ему еще немного времени, — папа погладил меня по голове. — А если не исправится, я начиню солью свою винтовку, и все эти мужики, которые заставили тебя плакать, получат по заслугам?


— Солью? — несмотря на слезы, губы растянулись в улыбку.


— Первый выстрел точно будет солью. Должны же они немного помучится. Вначале.


— А второй?


— Второй… — папа хмыкнул. — Это будет зависеть о того, как долго кое-кто будет мучить мою девочку ожиданием.


На секунду представив, как папа встречает у порога Макса с ружьем наперевес, я улыбнулась еще шире.


— Обещай, что ты его не убьешь? — я прижала голову к папиной груди.


— А ты обещай, что больше не будешь плакать.


— Обещаю.


— Умница. А что ты еще будешь делать? — папа наклонился и заглянул мне в глаза.


— Ждать.


— Правильно. Мы, мужики, иногда бываем редкими тугодумами. Но ты жди недолго.


— Недолго, — как болванчик повторила я.


Больше ничего папа не сказал. Все так же как в детстве он гладил меня по голове, легонько покачивал, и от этих простых действий на сердце разливалось тепло.


Папа верил в Макса. По какой-то только ему ведомой причине, будто знал о нем больше, чем я. Вместе с ним захотелось верить мне. Снова поставить на паузу свою тоску, отключить все чувства и спокойно зачеркивать дни на календаре. Столько, сколько смогу. Может пару дней, а может неделю.

* * *

Тот, кто придумал, что мысли материализуются, придумал это неспроста. Ночью и днем я снова опять стала думать о Максе. Представлять, как увижу его, обниму и признаюсь, что сильно скучала.


Как ни странно, со второй попытки мои фантазии получались еще более реалистичными. Они были будто предвидение. Без лишних постановочных эмоций, но такие пронзительные, что дух захватывало.


Я чувствовала, что осталось подождать совсем немного. Это сложно было объяснить. И уже скоро неожиданный звонок в дверь подтвердил, что предчувствие не было ложным.


Ни матери, ни отца не было дома. Я только вернулась с работы и даже еще не успела переодеться.


- Майя, я друг Максима Громова, — послышался в трубке незнакомый мужской голос. — Он попросил меня кое-что Вам передать. Не могли бы Вы спуститься.


Вначале я не поверила ушам.


— Максим мне?


— Да. Он хотел сам увидеть Вас, но игра… Вы наверное знаете, он не в Питере.


— Да, конечно… — даже если бы я хотела забыть расписание игр «волков», наверное, не вышло бы.


— Так Вы спуститесь? — незнакомец будто и не почувствовал мою растерянность.


— Одну минуту.


О том, почему он не может сам подняться ко мне, я почему-то даже не подумала. Имя Максима магическим образом отключило мой мозг, и ноги понесли по лестнице вниз. Навстречу к счастливому прошлому, как казалось.

* * *

Максим


Как ни удивительно, но разговор с Ингой помог шестеренкам в моей голове встать на места. Вместо бесполезного ожидания, что незнакомая хворь под названием "чувства" отпустит свои щупальца, я начал действовать.


Всего за три дня с помощью лучшей подруги Майи — Вари, своего агента и старого отчета детектива удалось узнать больше, чем за предыдущие три месяца.


Эти три дня пролетели как один, словно какая-то дьявольская карусель. Каждое новое открытие выдергивало почву из-под ног, а на третий день ударило под ребра неожиданным сюрпризом.


Не будь я таким невнимательным раньше, многого удалось бы избежать, но стелить солому было поздно.

* * *

Вначале ничто не предвещало опасности. После Минска я уже не раздумывал. Майю хотелось увидеть как можно скорей, потому прямо из аэропорта я поехал не домой. Таксист очень удивился, когда зевающий пассажир с тяжелой сумкой сказал название ночного клуба, но мозгов смолчать у него хватило.


Я молчал тоже. В голове сами собой выстраивались фразы: с вопросами, с предложениями. Перед глазами в том самом наряде, в котором я увидел ее танцующей стриптиз, стояла Майя, и ни ревность, ни злость уже не травили нервы.


Я помнил, какой Майя была со мной, и чего бы то ни стоило, планировал забрать свою пчелку. Неважно как! Даже если для этого нужно было отбить ее у другого.


Когда машина остановилась у знакомого входа, я уже был бодр и готов к встрече. О том, что сдав квартиру другим, Майя могла заодно уволиться с работы, почему-то не подумалось.


Как оказалось несколько минут спустя, спешил и настраивался я напрасно. Стас, охранник, которому я доплачивал за такси для Майи, развел руками и признался, что не видел ее уже давно. Варя, лучшая подруга, увидев меня, вначале куда-то исчезла, а потом, уже у выхода перехватила за руку.


— Ты ее искал? — перекрикивая шум в зале, спросила она на ухо.


— Где Майя? — теперь уже не Варя, а я удерживал ее. Крепко за сгиб локтя, чтобы не исчезла.


— Пойдем.


Даже не глядя в сторону столиков, девчонка потянула меня куда-то в сторону. Как оказалось спустя пару минут, к запасному выходу.


— Я надеялась, что ты придешь, но что ж так долго? — Варя поежилась. Пока не околела на морозе в легкомысленной рабочей форме, пришлось отдать ей свой пуховик, но холоднее мне не стало.


— Где она? — расшаркиваться не хватало терпения. — С ним?


— Мало того, что ты не быстрый, так еще и слепой, — девчонка по уши зарылась в мою куртку. — Майка у родителей. Уже вторую неделю.