Никогда еще я не ощущал себя большим мудаком, чем сейчас. За минуту с Майей наедине, за право обнять и успокоить, убил бы. Но мне такого права не дали. От меня ждали другого, и не было никаких гарантий, что карьеры хватит, чтобы разобраться с долгами.


Как бы ни хотелось справиться самостоятельно, не вмешивая в свои дела посторонних, но мне нужен был свой план и свои сообщники. "Волки" не должны были сегодня победить. Не такой ценой!


Тренировка давно закончилась. До вечерней игры времени еще было много, и большинство игроков разъехались по своим делам.


Арена тоже опустела. Сегодня здесь не было тренировок фигуристов или юниоров, так что я с Коневым и Клюевым спокойно устроились на трибунах, как раз под нашим фан-сектором.


Попросить парней задержаться оказалось несложно, оба никуда не спешили. Труднее было изложить причину.


О ней я рассказывал от силы три минуты. Про бывшего родственничка порно-режиссера, который после отсидки наведался ко мне в гости. Про звонок родителям Майи и десятке неотвеченных звонков на ее телефоне. Про условия "сделки".


Хоть рассказ получился коротким, по ощущениям молол языком я целый час. Ник и Борька не перебивали. Я видел, как темнеют их глаза, как на скулах проступают желваки, но выбора у меня не было. С этими двумя продуть в игре было реально, без их поддержки… Об этом не стоило даже не думать.


— А если все-таки в полицию? — выслушав до конца, предложил капитан.


— Ты серьезно в нее веришь?


— Вдруг девчонку так просто не отпустят?


— Если что-то пойдет не по плану, я этого урода из-под земли достану, — я сплюнул под ноги. — Он у меня пожалеет, что из колонии вышел.


— С полицией на самом деле стремно, — вмешался Конев. — Да и не успеем. Матч сегодня, а там… Пока заявление напишешь, пока примут, пока рассмотрят. Без нужных контактов жопа.


— У Серебрякова точно будут связи, — Ник вспомнил про главного менеджера. — У этого хмыря везде все схвачено. Говорят, он в прошлом году ради своей жены целый оперотдел заставил отжиматься. Можно с ним поговорить.


— Предлагаешь мне вломиться в администрацию и сказать главному, что либо он подключает связи, либо мы сливаем матч?


Мне было не смешно. Серебрякова я знал чуть больше полгода, и пока что этот человек-скала не дал ни одного намека верить, будто его интересует жизнь игроков за пределами арены. Мы были его рабочей силой, которую он по долгу службы прикрывал на пресс-конференциях и, если портачили, костерил в глаза похлеще второго тренера.


— Да он меня пошлет! — дожидаться ответа я не стал. И так было ясно. — А потом еще и на лед не пустит.


— Пошлет! — не сговариваясь, протянули Ник с Колькой, а потом подозрительно переглянулись.


— Тогда выхода нет, — я подытожил.


Колька почесал затылок.


— Только провал, — зло выдохнул он. — Не так я планировал закончить основной чемпионат. Черт, не так!


— Хорошо хоть мы уже в плей-офф, независимо от результата, — таким же вздохом поддержал его Борька.


— Так я могу рассчитывать на вас? — времени оставалось все меньше, и с каждой минутой тревога лишь возрастала.


— Он еще спрашивает? — капитан толкнул плечом друга.


— Ну, Громобой, если после этого ты свадьбу зажмешь… — Борис поднялся первым. — Я тебя потом сам клюшкой так отмахаю, что этому своему родственничку позавидуешь.


На такое согласие я не рассчитывал. Мыслей о свадьбе у меня не мелькало никогда. С Майей было хорошо и без клятв со штампами. Но сейчас, после в шутку оброненной фразы… Захотелось. Привязал бы пчелку к себе всеми возможными и невозможными способами.


Она была моя. Всегда. Любовь это, одержимость или зависимость, но потерять ее третий раз я не мог себе позволить.


— Свидетелем будешь? — вместо ответа я задал свой вопрос и протянул руку.


С секунду Борька словно инородный предмет рассматривал мою ладонь, а потом крепко пожал.


— Какой разговор! — весело кивнул в сторону поднявшегося Клюева. — Только мальчишник с него. Он в этом крупный специалист.


Будто говорили о пирушке, а не о предстоящем сегодня деле, оба улыбнулись. Похлопав меня по плечу, забрали со скамеек свои вещи и лишь уже у выхода ненадолго остановились.


Одинокий прожектор слабо освещал площадку. Изрезанный коньками за тренировку лед кое-где искрился и бросал блики. Матюгальники под потолком хранили молчание, и лишь где-то в полной тишине скрипела, открываясь и закрываясь от сквозняка, дверь.


Привычная картина, но сегодня она казалась нереальной. Точно так же осенью в минском казино мне казались бредом разговоры о договорных матчах. Я помнил, как противна была сама мысль о них. Помнил, как надеялся, что никогда не узнаю их цену. Только бумеранг вернулся. Недоверие превратилось в убежденность, а нежелание плясать под дудку — в то, что сегодня я сам стал организатором такой игры. Невольным, но какая разница?

Глава 27

Майя


Ночь в одной комнате с Сашей показалась бесконечной. Даже не верилось, что еще недавно он был моим главным защитником и парнем, с которым я планировала совместную жизнь.


Сейчас я его боялась. От страха, что выпитое пиво развяжет ему руки с заката почти до рассвета я пролежала, не сомкнув глаз. Лишь, когда взошло солнце, мой мозг устал бороться со сном, я и провалилась в короткое, лишенное сновидений, небытие.


Первая мысль, с которой проснулась, была о Максе. Как он там? Волнуется, всерьез планирует похоронить свою карьеру или не станет поддаваться на провокацию и обратится в полицию?


Разумом я надеялась на второе, но душой… К страху невозможно было привыкнуть. Липкий изучающий взгляд постоянно заставлял вздрагивать, позорные совместные походы в туалет вызывали отчаяние, а редкие касания, грубые, наглые, и сопровождающие их грязные обещания каждый раз вымораживали насквозь.


Саша не щадил мои уши, рассказывая в подробностях, что и как планирует со мной сделать. Казалось, ему доставляло удовольствие отвращение, которое я каждый раз испытывала и не успевала спрятать.


Фразы летели за фразами как удары кнута, безлюдная тишина за окном подтачивала оптимизм, и время как назло тянулось со скоростью улитки.


Не знаю, сколько бы я смогла продержаться, если бы матч перенесли на другой день, или от Макса потребовали испортить не одну, а несколько игр. Под постоянным прессом хладнокровие таяло, и вернуть его не получалось, как я себя ни настраивала.


Всегда внимательный, понимающий Макс безнадежно испортил меня своей заботой. Стержень, который помог выжить в детских домах и психушке, гнулся во все стороны и только злость на то, как нами манипулируют, не давала ему окончательно сломаться.


Именно на злости я продержалась до обеда. На ней же, усиленной парочкой проклятий от Саши, без слез, без просьб дотянула до вечера. Но вечером, словно желая добить меня окончательно, мой тюремщик придумал новое испытание.


— Терпеть не могу хоккей. Игра недоделанных фигуристов для придурков, которым лишь бы поорать. Но специально для тебя я решил устроить подарок, — с этими словами из того же пакета, где лежало пиво, Саша достал небольшой, заляпанной чем-то серым ноутбук и водрузил его на стол рядом с собой.


— Вполне обойдусь без подарков, — уже предчувствуя, что ждет впереди, поспешила ответить я.


— Нельзя без них. Будем надеяться, что в этом захолустье нормальный интернет, — Саша положил рядом с ноутбуком свой мобильный и, когда компьютер загрузился, принялся настраивать что-то на нем и на телефоне. — Не могу лишить тебя возможности посмотреть сегодняшний матч. Добрый я очень.


— Не надо… — я забилась в дальний угол дивана. Ждать неизвестности было куда легче, чем смотреть, как любимый человек калечит свою жизнь.


— Еще как надо! Будем вместе наблюдать, как твой звездный Громов испортит игру и опозорит команду.


Больше не тратя время на разговоры, Саша занялся настройкой интернета и поиском трансляции матча. К сожалению, очень скоро у него удалось и первое, и второе.


Мои скрещенные на удачу пальцы были смешной защитой против чужой жажды мести. Экран монитора вспыхнул яркими софитами арены, и крик "шайбу" заставил мое сердце биться быстрее, словно от него, несчастного, что-то зависело.

* * *

Впервые в жизни просмотр игры был для меня пыткой. Будто решили сделать этот матч бесконечным, арбитры постоянно свистели, останавливая игроков, а "тройки" нападения сменялись так редко, словно Макса специально не желали отпускать со льда.


Смотреть на его игру, слышать возмущенные реплики комментаторов было больно.


"Громов сегодня совсем не в форме".


"Складывается впечатление, что лучший нападающий прошлых игр разучился держать клюшку или забыл, зачем выходит на площадку".


"Такой ужасной игры в нападении у питерской команды мы еще не видели. В плей-офф с сегодняшней техникой им точно делать нечего".


Каждая реплика била по нервам, но еще хуже становилось от крупных планов.


Макса показывали регулярно. И с понуро опущенной головой на скамейке штрафников. И в повторах, когда он промахивался мимо шайбы. И рядом с игроками, когда на него, не жалея связок, орал всегда спокойный главный тренер.


За первый период, не зная, куда себя деть, я чуть не сгрызла все ногти. За второй несколько раз задирала голову вверх, останавливая рвущиеся слезы. На третьем периоде я научилась подолгу задерживать дыхание.