А на что я рассчитывала? Что мне ответят «нет»? Или укажут на другого собственника и благодетеля?

И то и другое интересно.

Но, может, я смогу что-то узнать об этом в столовой.

Ольга, а у тебя есть мобильный? Есть. Но здесь строго-настрого запрещено им пользоваться. Поэтому я его с собой-то и не беру. Ты без телефона здесь? — на лице Стефании отразился весь ужас от такой перспективы, — а как же родители, друзья…Так они знают, что если не отвечаю, то я у Людмилы Михайловны. Это правило на всех распространяется в этом доме? Нет, у Людмилы Михайловны и у Павла мобильные всегда с собой. Таки суперсовременные. Они тех, с кем говорят, могут не только слышать, но и видеть. Интернет в доме хотя бы есть? — не надеясь на подобное счастье, все-таки решилась спросить Стефания. Есть, но там пароль. В библиотеке есть компьютеры, но если вы не знаете пароль, то не сможете выйти в Сеть. И даже в соцсети? Даже туда, за этим очень строго следит Павел. У него особый приказ. Он следит за порядком здесь. Ну если сильно нужно, думаю, Николай Алексеевич вам доступ предоставит. Вы ему только скажите. Попросите.

Я не сомневалась в этом полном кошмаре. Сам Александров напичкан всякими крутыми штуками с ног до головы, а всем остальным — дуля с маком. Неплохо!

Стефания улыбнулась своим мыслям.

Ну вот, например, она просит телефон, а он ей без лишних слов дает его.

Или же я свой телефон получила обратно. Случайно. Бывает же такое! Мне его передали…

Что ж тогда говорить о мировой сети Интернет!

Я так и вижу Николая, чеканящего свое «нет».

И слышу мое согласие с его категоричным «нет».

Почему я так боюсь и не хочу вступать с ним в спор?

И со всем, и на все соглашаюсь.

Стефания с детства не была конфликтным ребенком. Но всему есть предел. И если ничего не поменяется, она точно и два слова не сможет в его присутствии сказать. Так недалеко и до полного ее подавления или поглощения.

Как же все-таки приятно такое поглощение!

Но он не прав. Да и что он вообще себе позволяет?

Важно другое. К чему это приведет?

И что меня ждет дальше?

В таком раздраженном неопределенном состоянии Стефания зашла в светлую узкую комнату в светлых тонах. Возле открытого двухстворчатого окна, держа руки в карманах, стоял Николай в костюме и белоснежной рубашке. Уверенный, сильный и пронзительно-красивый.

Заметив Стефанию, Николай улыбнулся, обнажив ровный белый ряд зубов, которые особенно стали заметны на фоне темного пиджака и синего галстука.

На ужин дома в галстуке?

Неожиданно…

Выглядит, как вызов. Показать, что он готов? Готов к захвату. Моему…

Что-то не очень я и сопротивляюсь-то…

Прекрасно, — сказал он негромко, оценивающе медленно скользя по ней ленивым взглядом.

Взглядом голодного ожидания, взглядом собственника.

От его раздевающего взгляда и всего одного слова у Стефании сердце забилось быстрее, пропуская удар за ударом. За эти дни она начала верить в свою красоту и исключительность. Я красивая, я желанная! Его слова и эти взгляды способны творить с ней необъяснимое и невероятное.

Николай медленно подошел к Стефании, склонился к ее уху, провел языком от мочки к верхушке, обратно. Мурашки побежали по ее телу в ответ на его интимную ласку.

Я хочу тебя. Сейчас. Скажи да, — попросил он нетерпеливо, серые глаза умоляли сдаться на милость победителя. Я…Что ты? Голодна, — чуть слышно проговорила Стефания, стараясь вернуть разговор к ужину.

Он засмеялся, резко откинув черноволосую голову назад. Комната сразу ожила. Медленно зазвучала мелодия. Свет стал ярче.

Малышка, ты умеешь удивить и поставить на место. Сегодня пусть будет по-твоему. Пусть будет ужин, — сказал он торжественно, взяв Стефанию за руку, подводя к столу.

Усадил ее возле хозяйского кресла, справа. Подвинул стул, слегка коснувшись ее плеча. Как бы давая понять, что он все помнит и будет так, как он пожелает. Сначала ужин — всего лишь временная уступка ей! С его стороны.

Сегодня я буду ухаживать за тобой, — сказал он, многообещающе улыбаясь. Мы сами? — испуганно прошептала Стефания. Да, ты и я. А где все? — тем же шепотом спросила она. Боишься? Кого? — еще тише спросила Стефания, озираясь по сторонам. Себя, — ответил он, загадочно подмигнув Стефании. Себя? Нет, почему же… — тут же запротестовала Стефания более уверенным голосом. Боишься, боишься.

Николай замолчал, Стефания тоже. Он протянул руку через ее плечо, она вздрогнула и громко вскрикнула.

Вина? — предложил Николай.

И как ни в чем не бывало протянул руку далее к бутылке, не дожидаясь ее ответа. Разлил по двум хрустальным бокалам. Поставил темную бутылку на место. Остановился за спиной Стефании. Она его не видела, но чувствовала каждой клеточкой тела.

Стефания, ты замерзла? Нет. Но то, что вы стоите позади меня… Ну, меня это не устраивает, — взволнованно ответила Стефания. Почему? Потому, что я вас не вижу и не вижу, что вы собираетесь сделать. И что я, по-твоему, собираюсь сделать? Не знаю, ей-богу, не знаю. А если бы знала? Что тогда? Тогда я бы подготовилась и знала, что меня ждет. А ты бы подчинилась? Кто говорит о подчинении? — от удивления она дернула плечиками и обернулась к нему.

В тот же миг ее губы столкнулись с его губами. Поцелуй короткий, но пылкий. Стефания оторвала свои губы и резко отпрянула всем телом, чуть не упав со стула. Но и тут Николай ее подхватил за плечи, не давая упасть.

Не смей убегать, когда я тебя целую, — сказал он и прикусил ее нижнюю губу, не больно, но чувствительно.

От этого Стефания всхлипнула и открыла рот, чем и воспользовался Николай, просунув свой язык. Она впустила, но глаза не закрыла, и их взгляды пересеклись. Бездонные серые и бескрайние карие встретились и утонули друг в друге.

Николай первым закрыл глаза, оторвался от ее губ, прижал свой лоб к ее лбу и прошептал:

Если мы хотим есть, нам необходимо прекратить дразнить друг друга. Я-то уже за столом, а вот вы… — ответила Стефания, подчеркнув свои слова рукой: указывая на него, все еще стоящего возле стола. Верно подмечено.

Он сел, и Стефания наконец вдохнула воздух полной грудью.

Какой же он красивый, мужественный и сексуальный! От него так и сыплются искры желания, пронизывая мое «я»…

Хочу к нему на колени, обнять и…

Уже представляю его удивление в ответ на такое мое поведение…

Но так хочется дотронуться до него.

Вот будто бы сижу здесь по его воле, а по своей и уходить-то не хочется, не то что перечить.

И что далее?

Как что? Ужин, а далее то, что он хотел еще до ужина.

Ужин с соблазнителем?

Почему с соблазнителем? Я вроде и не сопротивляюсь… Даже осознавая, что это не совсем правильно. Я осознанно иду у него на поводу и мне… мне кажется, что это и есть верный путь. Он единственный. Другого я и не хочу…

Что у нас тут? — задал он вопрос, подняв крышку с ближайшего к нему блюда. — М-м-м…Суп из морепродуктов: кальмаров, мидий, креветок, лосося и других рыбных деликатесов. Я думаю, тебе стоит это попробовать. Он должен быть бесподобным.

Быстрым движением он наполнил ее тарелку и свою. После первой ложки закрыл глаза, наслаждаясь вкусом. Да так, что Стефании тот час захотелось последовать его примеру.

Тебя покормить? — открыв глаза, провокационно спросил Николай. Нет, — Стефания улыбнулась, — я сама.

Суп на самом деле был очень вкусным, и запах у него очень специфический, морской. Так пахнет в Одессе…возле самого Черного моря… Казалось, вот-вот и крик чаек раздастся над головой…Запах дома. От этой мысли мечтательная улыбка расцвела на ее лице.

— Так вкусно? — неправильно поняв ее улыбку, уточнил Николай.

Ты был прав, вкусно, — она не захотела раскрывать свою маленькую тайну. Ешь, он такой вкусный, пока горячий.

Сбросив наваждение, она тут же последовала его совету. Ели они молча. Николай иногда бросал на нее задумчивые взгляды.

О чем он думает? Он как будто был здесь, но в то же время еще где-то.

После супа последовало ризотто с белым трюфелем и тонкой спаржей. Баклажаны и помидоры на мангале с несколькими видами пряных соусов. Стейк из филе ягненка, приготовленный в белом винном соусе.

Десерт?

Стефания вздрогнула от неожиданности. Они молчали уже более тридцати минут, и поэтому его голос в тишине показался ей очень громким.

Нет, достаточно. Я и так съела больше, чем обычно. Да еще и перед самым сном. Кто сказал, что ты будешь спать? Ну… все равно нет. Тогда вина, — не отставал Николай.

Стефания посмотрела на злополучную бутылку. Они выпили почти всю, Николай постоянно наполнял ее бокал. Еще немного — и будет уже чересчур.

Нет, спасибо. Я допью то, что у меня есть, — категорично покачала головой в подтверждении своих слов Стефания. Как скажешь, — быстро ответил Николай, демонстративно наливая себе, — но ты явно должна пожалеть.

Он таинственно замолчал, она не выдержала неизвестности и напряжения:

Почему? Это особый сорт винограда. Выращивают его только в бордосском регионе. Открывают спустя десять лет после выдержки. Десять лет? — недоверчиво переспросила Стефания. Да. Сбор урожая для этого вина. Это особый сорт и для него специально разработана своя технология приготовления нектара. Не сока, а нектара?

Свет, исходящий от боковых люстр в стиле барокко, по-особенному падал ей на плечи, заставляя их белоснежно светиться. Николай залюбовался алебастровой кожей Стефании. С нажимом выговорил:

Точно! Он густой и по составу наиболее близок именно к нектарину. Еще мой прапрадед оценил его полезные свойства. Именно он первым начал его готовить особым способом, который раскрывает весь вкус и аромат собранного урожая. Твои родители были виноделами? Я бы их скорее назвал детьми моих почтенных бабушек и дедушек. Что это означает? Означает? А то, что скорее они были детьми, нежели родителями, — ироничная улыбка появилась в уголках его губ. Это как? Очень просто. Конец семидесятых. Начало просветления советского населения, открытие многих запрещенных и недоступных вещей. И результат — быстрая, но феерическая гибель. Катастрофа?