‒ Дальше давай, ‒ вместо этого поторопил Серый.

‒ Ну вот, после армии я ни с кем из сослуживцев не общался. Вернулся домой, мама к себе в магазин работать охранником пристроила. А недели две назад, когда я на смене был, кто-то меня по имени окликнул. Гляжу, Степка Боровцев. Я еще удивился, чего он мне так обрадовался, мы ведь и не общались толком. Ну он остановился, мы немного поболтали, а потом Бор ушел. А еще через несколько дней он опять объявился, когда я уже со смены уходил, и предложил мне подзаработать. Сказал, дело плевое, только машина нужна, а деньги пообещал немалые. Еще сказал, что если справлюсь, заказы регулярно будут. Ну я и согласился: подумал, может удастся хоть на комнату скопить, ‒ горько вздохнул парень и умолк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ‒ И? ‒ не остался доволен услышанным Серый.

‒ Ну и оказалось, что предлагал Бор людей грабить. За день до дела показал «Опель» старый, сказал, что родственника его, а ключей нет. Ну я открыл, завел. Мы тачку к Степану под окна перегнали. А с утра Бор собрал нас и велел по городу кататься. Потом ему адрес сообщили, и мы туда поехали. Того, что произойдет, я честно не ожидал, ‒ искренне заявил парень и с надеждой уставился на Серегу.

Глава 11

‒ То, что у ограбленных взяли, где?

‒ У Степана. Наличные он, правда, сразу разделил, а остальное обещал продать. У меня все здесь, могу вернуть?

‒ Не надо, ‒ раздраженно бросил Серый. ‒ Боровцев с тех пор не объявлялся?

‒ Неа. И телефон у него не доступен.

‒ Адрес, по которому ты «Опель» доставлял и телефон Бора запиши.

Фома тут же подскочил, сделал, что было велено, и слегка трясущимися руками передал бумажку. Серый взглянул на каракули и едва заметно поморщился.

‒ Так вы не будете заявление на меня писать? ‒ уже у двери шепотом спросил Ефимцев.

‒ С херней всякой завязывай, ‒ напутствовал вместо ответа Сереня, и мы покинули квартиру.

Возле машины я с товарищами распрощалась и отправилась опять на завод, а мужчины ‒ по домам. Причем, Ковальский, как ни прискорбно, ‒ ко мне. Разозлившись на это обстоятельство, я велела ему приготовить ужин и прочистить трубу в ванной, потому как вода стала плохо уходить. Макс с поразительной готовностью пообещал к моему приходу все сделать, но я не очень-то в это поверила.

До работы я доехала быстро, кивнула удивленной охране и собственным ключом отперла административное здание. Со странным спокойствием я двигалась по освещенным дежурным светом коридорам и мысленно ушла в работу с головой, сортируя в уме задачи и отделяя первостепенные от несущественных.

В тишине и покое поработать удалось на славу, документы разгребались с такой скоростью, будто кто-то неведомый мне помогал и толкал под локоть. Территорию завода я покидала довольная собой, когда солнце уже давно село, а стрелки часов приближались к полуночи.

Дверь собственной квартиры отпереть я не смогла, потому что замок был закрыт изнутри. Пришлось воспользоваться звонком. Макс открыл с недовольной заспанной физиономией и тут же набросился на меня:

‒ Ты время видела! В подворотне что ли мало досталось?

От подобной наглости я аж опешила и не сразу нашлась, что ответить. Так мы и стояли: гневный Ковальский в проеме двери, а я, уставшая и растерянная, ‒ напротив.

‒ Ковальский, ты ничего не перепутал? ‒ отмерла я. ‒ По-моему ты просто таксист, которому негде жить, и уж никак не мой папа, брат или муж! ‒ холодно процедила я и оттолкнула того с дороги.

Голова к ночи начала раскалываться, ноги ‒ гудеть. И если учесть, во сколько мне пришлось сегодня проснуться, удивляться этому не стоило. Я скинула туфли, поставила портфель на полку и прошла на кухню. Не ожидая увидеть ничего хорошего, распахнула дверцу холодильника. Оттуда на меня смотрела жаренная картошка и салат. Я удивленно моргнула, убеждаясь, что мне не мерещится. Вполне себе не дурно для холостяка. Неужто блондин и слив починил?

Но поблагодарить Макса я не смогла, так как тот в это время обиженно сопел с дивана. Я поела, убрала за собой и, наскоро приняв душ, рухнула в постель.

Проснулась я весьма предсказуемо уже ближе к полудню. Торопиться никуда было не нужно, поэтому я вяло ковыряла вилкой яичницу и про себя рассуждала.

То, что Бор до сих пор не объявился, следуя моей логике, говорило лишь об одном ‒ Степан заглянул в документы, и что-то в них сообразил. А случайно он их забрал, или по чьей-то наводке ‒ не важно. Так что ждать, пока он сам объявится и караулить парадную ‒ дело заведомо гиблое. Готова поспорить, что загород Татьяна прокатилась с единственной целью: любовничка проведать. И обыск на даче в эту версию очень даже вписывается: кто-то помимо нас о документах знает (например, заказчик), и очень даже торопится их заполучить. Ну или этот Бор еще кому-то сильно насолить успел. Кстати, надо будет поинтересоваться у Серени, узнал ли он хоть что-нибудь насчет этой дачи.

Вывод в любом случае у меня был один: документы вне всяких сомнений у Боровцева. Вот только найти парня ‒ проблема. То, что два остальных сообщника не при делах, и толком о цели нападения ничего не знают, сомнений не вызывало.

Еще раздражало, что я уже столько дней терплю у себя таксиста, но так и не выяснила, что же с этим Ковальским не так. А то, что с парнем явно нечисто, стало уже ясно даже мне. В раздражении я отбросила вилку и встала из-за стола.

‒ Потише можно? ‒ донеслось с дивана. Это то и сыграло роль последней капли, переполнившей чашу моего терпения.

‒ Я у себя дома, вообще-то. Сколько хочу, столько шума и произвожу! ‒ огрызнулась я.

‒ Тебя совсем приличиям не учили, да? ‒ возмутился Ковальский с дивана. С моего, между прочим, дивана!

‒ И это мне говорит неотесанный болван, который провожает женщину свистом!

‒ Надо же, какая нежная нашлась, ‒ так же, как и я, не мог успокоиться блондин. ‒ Да ты мне с тех пор слова доброго не сказала!

‒ Вот и проваливай туда, где с тобой по-другому разговаривают! ‒ я вконец разозлилась и подошла к дивану. Попыталась схватить одеяло, но Макс вцепился в него, как в последний оплот своей чести.

‒ А может это тебе поучиться нормально с людьми общаться? ‒ продолжал он выводить меня из себя, не отпуская при том одеяла. ‒ Глядишь, и мужик приличный тогда появится.

‒ Да глядя на тебя, любое желание отпадает, ‒ парировала я и отошла, швырнув конец, за который тянула, Максу в лицо.

Пылая гневом, я дошла до барной стойки, схватила кувшин и вернулась к дивану. Все это время блондин прижимал к животу отвоеванную добычу. Я, недолго думая, опрокинула всю воду на макушку нахалу. Тот вскочил и с воем кинулся на меня, но запутался в одеяле. Его фиаско дало мне небольшую фору, и я успела добежать до шкафчика и вооружиться скалкой. Приближающегося врага я встретила лицом к лицу. А потом пригляделась получше и разъяренно взревела:

‒ Ковальский!

‒ Что? ‒ округлил тот глаза в удивлении.

‒ У тебя усы отклеились! С-с-скотина… ‒ прошипела я и бросилась в сторону обманщика.

Глава 12

Тот поднес пальцы к губам, удостоверился, что я не вру, и ловко кинулся на меня. От неожиданности я даже не успела воспользоваться скалкой. Макс схватил меня, развернул и обнял сзади, зафиксировав руки.

‒ Ах ты крыса вонючая! ‒ с изрядной долей удивления возмущалась я, брыкаясь в его железной хватке. ‒ Немедленно отпусти! Проник ко мне в дом, кофе посмел наливать! Забирай свои крысиные пожитки и молись, чтобы Сереня тебя не нашел. Пригрела змею на груди!

‒ Тише-тише, успокойся, ‒ бормотал мне на ухо подлец. ‒ Я все могу объяснить.

‒ Засунь свои объяснения себе в одно место, ‒ шипела я и извивалась в попытке освободиться. Уж слишком сильно задел чужой обман.

Но куда там ‒ блондин был, как это ни прискорбно, сильнее.

‒ Регин, я тебя отпущу, если пообещаешь успокоиться и поговорить.

‒ Да говорить ты с полицией будешь, предатель вонючий!

‒ Регина, так мы ни к чему не придем, ‒ качая головой, увещевал предатель.

И тут к моему счастью прозвенел звонок. Макс потащил меня в коридор, словно заложницу, и, посмотрев в глазок, распахнул дверь. На пороге стоял Серый и недоуменно на нас пялился.

‒ Сереня, у него усы ненастоящие, ‒ тут же пожаловалась я единственному оставшемуся в наличии соратнику.

‒ Знаю, ‒ хохотнул тот и обратился к Максу: ‒ Да отпусти ты ее.

‒ Не могу, она буйная, ‒ посетовал блондин.

‒ И ты, Серый? ‒ взревела я, разочаровавшись во всех мужчинах скопом. ‒ Оба пошли вон из моего дома. А с Басковым я и без вас разберусь. Может даже в любовницы к нему пойду, тогда он мне все простит, ‒ добавила я со злости.

‒ Ты сначала с одним любовником разберись, ‒ попенял Серега, имея в виду, конечно, Евгешу. ‒ Теперь вот носишься по городу.

‒ У нее есть любовник? ‒ удивился Ковальский.

‒ Он мне уже не любовник, ‒ зачем-то оправдалась я, и Макс тут же меня отпустил.

‒ Кофе нальешь? ‒ обратился ко мне Сереня, без приглашения проходя на кухню.

Я понуро побрела следом.

‒ У меня только крысиный. Будешь?

Серега со смехом согласился, и я выразительно посмотрела на хозяина кофемашины. Ковальский все понял и принялся готовить напиток. А заодно и бутерброды. Пока Макс был занят, я обратилась к Серому:

‒ И кто он такой? ‒ кивнула я на блондина, который без пышных пшеничных усов стал выглядеть как-то по-человечески. Возможно даже слегка привлекательно, если забыть о его отвратном характере и тяге ко лжи.

‒ Ковальский Максим Андреевич, ‒ охотно просветил меня друг, за что удостоился убийственного взгляда, а я почти согнула вилку, которую крутила к тому моменту в руках.