Передняя же представляла собой что-то вроде мини-бара с двумя столиками и мягкими креслами. На одном из столиков стояла наполовину пустая бутылка пива, другого спиртного поблизости не было, только за стеклянными дверцами деревянного шкафчика. То есть на алкоголь Его Сиятельность особо не налегал, просто немного выпил, чтобы расслабиться.

Заходить внутрь Кристина не решилась, так и замерла у входа, впитывая представшую картину. Босс так редко появлялся в джинсах и косухе, что она успела соскучиться по этому его виду, который Горскому необыкновенно шёл. Хотя в помещении он снял куртку и свитер, оставшись в чёрной рубашке, да и та была нараспашку.

Кристине очень нравилось, как поёт шеф, но сегодня она наблюдала не просто пение, а почти безумие. Кто был на рок-концертах (или хотя бы смотрел их по телевизору), тот поймёт и вспомнит, как отрываются певцы и музыканты на сцене, двигаясь и кивая в такт музыке, неистово, безудержно. Так и генеральный выпустил наружу всех своих демонов и почти кричал в микрофон. Его голос звенел и вибрировал, наполняя пространство, и составлял одно целое с мелодией.

Волосы Мистера Суровость снова находились в художественном беспорядке, да и сам он был далёк от собранного и строгого начальника. Скорее, взорвавшийся вулкан, выплёскивающий наружу лаву, копившуюся годами, нет, столетиями. Опьянённые музыкой глаза, резкие размашистые движения, ни малейшей скованности и сдержанности.

Открытый и искренний, Алексей Викторович полностью раскрылся, как не раскрывался даже с ракеткой в руке. Сейчас босс пел «Animal I Have Become» группы Three Days Grace. Кристина знала эту песню, даже примерно помнила её смысл.

«Не могу убежать из этого ада.

Я пытался много раз,

Но по-прежнему заперт внутри.

Кто-нибудь, заберите меня из этого кошмара!

Я не могу себя контролировать.

А что, если ты увидишь темную сторону моей жизни?

Никто не изменит этого зверя, которым я стал.

Помоги мне поверить, что это не настоящий я.

Кто-нибудь, помогите мне присмирить этого зверя!»

А ведь и правда, гендиректор как Чудовище, которое бушует в глуби своего замка, выплёскивая эмоции и показывая настоящего себя, запертого в маске принца, но на людях демонстрируя только «правильное» поведение и «нужное» лицо. Господи, как же, наверное, тяжело ему сдерживаться в повседневной жизни! Наверняка хочется быть искренним, но нельзя, нужно соответствовать статусу, вести за собой других, а для этого необходимо быть воплощением спокойствия и оплотом надёжности.

Кристина впилась взглядом в босса, будучи не в силах уйти. Опять она наблюдает то, что для посторонних глаз не предназначено, но остановиться просто невозможно. Ей хотелось смотреть больше и больше, видеть всё то, что он скрывает от других, настоящие чувства, подлинные эмоции, а не искусственную маску сдержанности.

Именно теперь Кристина приняла шефа полностью. Он одновременно пугал её, завораживал и заставлял чувствовать себя живой. Неистовство, свобода, выброс адреналина, полнейшая безбашенность — вот что в эти минуты воплощал в себе Горский, и ей всё это безумно нравилось. Она прикипела взглядом к этому бушующему урагану в мужском теле. Отчаянно хотелось подойти, погрузить пальцы в его непослушные волосы, скользнуть ладонями по щекам, заглянуть в глаза и… А что дальше, Кристина и понятия не имела, но хотела стать частью этого человека, зайти за защитный барьер, которым он себя окружил, стать ближе, намного ближе, чем сейчас.

На последнем аккорде он сорвал с себя рубашку и отшвырнул её прочь, дыша тяжело, рвано. Несколько мгновений тишины, а затем шеф резко выдохнул и опустил голову, потом задышал медленно и глубоко. Его в меру прокачанная обнажённая грудь, которую больше не скрывали полы рубашки, неспешно вздымалась и опадала, платиновая цепочка на шее поблёскивала в свете огней.

Когда заиграла следующая композиция (песня «The Animal» группы Disturbed, которая Кристине тоже была известна), Алексей Викторович вновь приблизился к микрофону и запел, уже спокойнее, но не менее проникновенно. Божечки, да это можно слушать вечно, на это можно смотреть бесконечно!

«Уходи, пока не застукал!» — воззвал внутренний голос, и она с неохотой подчинилась, заставив взгляд отлепиться от начальника.

Кристина как можно незаметнее прикрыла дверь и двинулась прочь. И хотя музыка играла достаточно ощутимо, чтобы заглушить любой неосторожный звук, колени от напряжения и волнения всё равно подрагивали.

— Ты видела, да? — голос Романа, который встретил её у входа в крыло шефа, заставил подпрыгнуть. Анжелики рядом не наблюдалось, да и никого из слуг тоже. — По лицу ясно. Он в спортивной комнате или в караоке?

— В к-караоке… — пробормотала она, не зная, куда девать глаза.

Спалили… Божечки, стыдно-то как!

— Алексей Викторович сейчас душу отводит, тяжело сдерживать всё, что накипело, — секретарь, кажется, не злился, даже как-то загрустил, что ли. — Всё равно ты бы когда-нибудь узнала об этой его стороне. Но на всё есть причины. Поговорим?

Глава 31

Алекс ощущал опустошение. Он сегодня выплеснул столько энергии, что хватило бы на десятерых. Иногда гендиректор сам себя боялся, потому что отчаянно хотелось крушить и громить всё вокруг. В такие моменты его лучше не тревожить, чтобы не попасть под горячую руку.

По словам Романа, эти приступы ярости не несут в себе чего-то эдакого (хотя Алексей был в корне с этим не согласен и чувствовал в себе того самого зверя, о котором пел). Просто люди обычно распределяют эмоции более-менее равномерно, показывая и выражая их небольшими порциями по мере необходимости. Но Алексу долгие годы так поступать было нельзя. Его обязали тщательно контролировать каждое слово, каждый шаг, держать всё в себе, не позволять кому-то увидеть, что молодой наследник Горских имеет слабости. А выпускать-то пар нужно, иначе до невроза недалеко.

Всё началось ещё до смерти родителей. Дедушка, Андрей Александрович, вместе с компаньоном основал фирму, а потом получил от него «нож в спину» и был разорён. С тех пор он стал действовать куда осторожнее и следующее его детище, небольшая компания «Вайлет-компани», названная в честь жены Виолетты Генриховны, медленно, но верно пошла в гору. Двое сыновей деда, старший Виктор и младший Виталий, тоже трудились ради процветания семейного дела.

Компания постепенно росла, расширялась, обзаводилась акционерами (в числе которых был и отец Дэна), и дедушка стал председателем правления, сделав Виктора генеральным директором, а Виталия исполнительным. Да только младшенький всё время пытался перетянуть одеяло на себя и подсидеть старшего, считая, что больше достоин кресла генерального. Впрочем, пока он хорошо справлялся со своей работой, дед смотрел на эти потуги сквозь пальцы.

Алексей ещё учился в школе, а уже считался официальным наследником «Вайлет-компани», что его дяде, у которого имелся собственный сын Антон, совершенно не нравилось. Зинаида Кирилловна, первая жена дядюшки, была слаба здоровьем, поэтому на второго ребёнка они не решились, все надежды возложив на Антона. И, надо отдать ему должное, кузен, что был младше Алекса на год, эти надежды оправдывал, хотя фанатизмом отца в плане власти не страдал.

Двоюродные братья частенько проводили свободное время вместе: ездили на рыбалку, занимались спортом, ходили в кино. И, конечно же, вникали в дела компании, готовясь после окончания учёбы полноценно влиться в работу.

Тот июльский день, который отмечен в календаре семьи Горских чёрным, был тёплым и солнечным и не предвещал ничего плохого. Алексу уже исполнилось восемнадцать, он как раз окончил первый курс и целый год параллельно с учёбой работал на полставки в «Вайлет-компани». Однако и летнюю практику в университете никто не отменял, поэтому расписание у него было очень плотное.

Поход в театр отец запланировал ещё за две недели, выкроив время в своём напряжённом графике и подгадав так, чтобы всем было удобно. В итоге Алексей с родителями планировал хорошо провести вечер (Лика находилась в летнем лагере, иначе бы тоже поехала с ними), но неожиданно позвонил руководитель практики, которому срочно потребовались данные по исследованию рынка, которые остались дома в ноутбуке.

На «Травиату» Алекс уже ходил, поэтому было не так обидно. Они отъехали от дома совсем недалеко, и он, извинившись перед родителями и пожелав им приятно провести время, вышел из машины. Только потом Алексей узнал, что мама с папой по пути подобрали Антона, который как раз возвращался от друга, и предложили ему поехать с ними, чтобы билет не пропал.

Звонок из полиции оказался громом среди ясного неба. Алекс слушал скупые объяснения о неисправности автомобиля, о том, что шансов на спасение не было (машина на повороте въехала в грузовик), но не слышал, в ушах стоял гул, в глазах потемнело. Авто оказалось всмятку, тела родителей и брата с трудом удалось извлечь из-под покорёженного корпуса.

Новость прокатилась по дому подобно урагану, повегнув в шок и ужас всех обитателей, начиная от хозяев и заканчивая слугами. Когда дядя с тётей узнали, что их единственный сын, только-только окончивший школу и с успехом поступивший в университет, не сядет за парту в новом семестре, то едва не отправились вслед за ним. Тётя рухнула без чувств, а дядя… Взгляд, который он в тот момент бросил на Алексея, врезался в память: неверие, ярость, ненависть. Он будто бы говорил: «Почему Антон, а не ты?!»

Да, кузена там не должно было быть. Алекс часто винил себя в том, что, выйдя из машины и не поехав вместе с родителями, стал причиной смерти брата. Пусть это было глупо, ведь никто не мог предугадать грядущую аварию, но он ничего не мог с собой поделать.

Лике пока не говорили, да и вообще не знали, как сказать. Бабушка с дедушкой, которые потеряли сына, невестку и внука, оба были как с креста снятые. Опознавать тела тех, кто тебе дорог, — самая ужасная вещь, которая может приключиться с человеком. Ужасная и неотвратимая.