– Да что они там опять расфигачили?!

Из-за перевёрнутого кресла торчали кверху ноги Виталика, рядом дохлой змеёй протянулся шланг пылесоса со щёткой, а Лена каталась по ковру и хохотала в голос.

– Папа проводил захват Пылеглота! Пылеглот победил!

Поверженный Виталик тоже трясся от смеха на полу, прижимая к груди агрегат – к счастью, не пострадавший, а «бум» сказало, вероятно, кресло. Операция проходила в опасной близости от наряженной ёлки, но дерево чудом уцелело.

– Это потому что напарник мне попался ненадёжный! Ржал, вместо того чтобы вести огонь по врагу! – И Виталик прицелился в дочку из веника, а потом запустил его в полёт через всю комнату, будто копьё.

Тот, описав дугу, стукнул стоявшую в дверях Славу по лбу. Он был сухой и лёгкий – не дубинка, но в руках Виталика всё что угодно превращалось в оружие.

– Упс, – сказала Лена, вжав голову в плечи.

Слава не стала осуществлять возмездие: прилетело ей справедливо – за сегодняшнюю тренировку. Она подала Виталику руку, и тот, ухватившись, встал.

– Один-один, ничья, – усмехнулась Слава.

– Это вы о чём? – удивилась Наташа.

– Да так, о своём, – хмыкнул Виталик.

Они со Славой выдвинули стол на середину комнаты. Наташа раскинула на нём скатерть, водрузила пирог и расставила тарелки с уже отрезанными ломтиками. Из холодильника появилась запотевшая банка вишнёвого компота – ярко-рубинового, душистого и сладкого.

– Всё, шумные игры окончены, – сказала Наташа. – А то от квартиры камня на камне не останется.

Так уж получалось, что когда Виталик играл с дочкой, регулярно слышалось то «бум», то «бздынь», то «бряк», то «кряк».

– У меня иногда складывается впечатление, что вы одинаковые по разуму, – проворчала Наташа, но сердитый тон не мог никого обмануть: её глаза смеялись.

Слава отдохнула душой в этом семейном тепле, но в уголках её улыбки притаилась горчинка и грусть. Век бы тут сидеть, но домой ехать пришлось. Что её ждало там? Заплаканная Карина, набор в холодильнике «это могло бы быть вашим обедом, если б не лень» и пустой угол «здесь могла бы стоять ваша ёлка, если бы не потерялся ключик от детства».

Она заехала в магазин и купила парочку светодиодных гирлянд, несколько новых шаров, а также невысокую искусственную ёлочку: живые сосенки было жаль. За продуктами тоже не мешало заскочить. Попались хорошие, крупные мандарины, и Слава взяла два кило.

А дома вместо Карины её ждала записка: «Я в библиотеке». Ну, какая библиотека в век интернета и пиратских книжных коллекций? Что-то здесь не то. На плечи опустилась холодящая тяжесть тревоги, и Слава набрала номер сестрёнки. «Аппарат абонента выключен или находится...» Ещё не хватало.

На плите сиротливо стояла кастрюлька с холодной, застывшей в студень геркулесовой кашей, оставшейся после завтрака, обедом и не пахло, а между тем уже близилось время ужина. Впрочем, Слава от пуза наелась у Виталика с Наташей, только пить после рыбного пирога чуть-чуть хотелось. Утолив жажду стаканом клюквенного морса, она поставила ёлочку в угол, обмотала гирляндами, включила. Игрушки пока вешать не стала: настроение, немного исправившееся в гостях у друга, быстро и неуклонно скатывалось обратно в нуль. Сидя на диване и утонув застывшим взглядом в разноцветном мигании лампочек, она думала о Карине, и мысли были невесёлыми.

«Аппарат абонента...»

Слава дёрнула лицевыми мускулами, покривив губы от острого приступа дурных предчувствий. Тревога гудела колоколом. «Если с ней что-то... Это будет моя вина, только моя».

Подождав ещё полчаса, она начала обзванивать всех университетских подружек Карины. Слава была бы не Слава, если бы в своё время не записала номера их телефонов и адреса; опекая сестрёнку, она должна была знать, где и с кем та могла находиться. Несколько девушек ответили, что понятия не имеют, где Карина. На пятом или шестом номере Слава наконец напала на след. На заднем плане слышались музыка и разговор, и нетрезвый девичий голос ответил:

– Алё... Ик. Кто это?

Слава заглянула в записную книжку, сверила номер и имя.

– Это Алина Иванова?

– М-м, нет, Алина сейчас не может подойти, – хрипло простонала девица. – Я просто взяла её телефон. А кто её спрашивает?

Ну и голос... Пьяная курящая проститутка, а не студентка факультета психологии. А сама владелица телефона, видимо, уже в хлам.

– Ну, не Алина, так вы, мне без разницы, – сказала Слава. – Скажите, барышня, ваша однокурсница Карина Тихонова сейчас не рядом с вами находится случайно?

– Карина? Да-а-а... тут она! Ик! Щас...

От сердца отлегло, сдавивший его холодный обруч лопнул, а недавняя тревога сменилась сухим, царапающим горло раздражением. Она-то Карину уже мысленно хоронила, а та всего лишь загуляла с подружками. Такого с ней раньше не случалось, сестрёнка не была любительницей попоек, но всё когда-то бывает в первый раз... Всё-таки эта хорошенькая круглая попка просила ремня.

С полминуты Слава слушала фоновое музыкальное сопровождение, а потом тот же пьяно-хриплый голос спросил:

– А пр... простите, кто её спрашивает?

– Её сестра, – ответила Слава. – Девушка, можно побыстрее трубочку ей дать?

Снова музыка, бубнёж.

– А... А Карина велела передать, что её нету дома, – заявила девушка с прокуренным голосом. – Такшта... извините, ничем не могу помочь. Ик.

– Хорошо, тогда хотя бы просто назовите адрес, где вы сейчас находитесь, – сухо попросила Слава.

– Ах-ха, – выдохнула-хохотнула нетрезвая собеседница. – А понимаете, я... Как бы пр... пар... парадоксально ни звучало, сама, блин, не знаю. Ик!

– Как можно сидеть, бухать и не знать, где? – Изжога раздражения горела за грудиной, голос Славы звучал жёстко и холодно.

– Ну-у, вот так вот... получается, что можно... – Судя по тягуче-жеманному выговору, девица сделала губы «уточкой». – Чиставизуальна я дом зна-а-аю... Номер не помню щас... не смогу вспомнить.

– Так, тогда передайте трубку хозяину или хозяйке квартиры, – теряя терпение, потребовала Слава.

– Пхах, – выстрелила хохотом девица. – Так хозяйка как раз щас и не может... Ик! Она тут немножко... кагбэ... отдыхает.

– Алина Иванова? – догадалась Слава.

– В яблочко! – Сиплый смех-ржание.

– Спасибо, я узнала, что хотела. – И Слава разъединилась.

Алина Иванова была иногородней и жила на съёмной квартире. Жила бы с родителями – вряд ли могла бы устраивать гулянки так свободно. Сжатые губы, завязанные шнурки, звякающие ключи – и Слава села в машину.

По дороге зазвонил телефон. Вызывала Алина Иванова.

– Да.

Уже знакомый голос с «приятной хрипотцой» сквозь «уточку» губ жеманно протянул:

– А... Это Слава, да?

Пьяненькая игривость этот голос не красила, только придавала пошлости.

– Допустим. Только для вас – Святослава Игоревна.

– Ам-м-м... М-м-можно называть вас Славой? А то мне щас не выговорить...

– Как угодно.

Кто-то там орал, кто-то смеялся, «тыц-тыц-тыц» глухо долбилось в динамик.

– Слав... Это опять я, узнали, да? – Жеманная хрипотца зашкаливала, уточка щёлкала клювом. А икота у неё, кажется, прошла. – Меня Лиля зовут. Я вас видела пару раз возле универа... Когда вы за Кариной заезжали. Я вас тогда приняла за Карининого парня, ха-ха-ха! Я подумала: «Боже, какой крутой! Офигеть!» Карина про вас немножко рассказывала... Просто обалдеть! Я так хочу с вами познакомиться поближе! А приезжайте к нам, м?

– Уже еду, – сухо и коротко ответила Слава. Она внимательно следила за дорогой.

– Правда-а-а? – удивилась Лиля-уточка. Голос у неё дрожал придыханием, будто она изображала секс по телефону. – Как здорово! Я жду!

Она хрипела, несла чушь. Слава не вслушивалась, её больше занимало то, как попасть в этот забитый машинами дворик, не зацепив мусорные баки, и встать, не перегородив проезд.

– Извините, Лилечка, – оборвала она поток сексуального сипения в динамике. – Встретимся через минутку.

Три девицы, но не под окном, а на лестничной площадке у двери курили и щурили чернеющие размазанной тушью глаза сквозь дымовую завесу. Увидев Славу, они икнули – все три разом.

– Ой... Здрасьте...

Слава даже не всматривалась в них, просто прошла в квартиру и сразу же споткнулась о кучу обуви на коврике. Вешалка в прихожей была переполнена. Знакомое «тыц-тыц-тыц» слышалось уже явственно – Слава пришла по адресу.

В единственной комнате, служившей и спальней, и гостиной, и рабочим кабинетом (в углу стоял компьютерный стол) пили пиво и грызли чипсы несколько нетрезвых девиц. Одна лежала на диване ничком, свесив руку на пол и сплющив щёку о подушку – не иначе, сама Алина Иванова. На столе стояли вперемешку пластиковые пивные бутылки, картонные винные пакеты и грязные тарелки с недоеденными пельменями. Ну, хоть закусывали, и то ладно.

Карина, с чёрными потёками туши на мраморно-белых щеках, сидела посреди этого разнузданного девчачьего бухалова, подпирая голову рукой и уставившись перед собой в одну точку неподвижным стеклянным взглядом.

– Добрый вечер, дамы. – Слава сняла шапочку и сунула в карман.

Карина медленно подняла взгляд. Помада на её губах давно стёрлась, остались только бледные следы.

– Как ты меня... нашла?

– Ты забыла, где я работаю? – усмехнулась Слава. – Поехали домой, тебе уже хватит.

Телефон опять запиликал в кармане: Алина Иванова была на линии и жаждала разговора, в то время как её бесчувственное тело плющило подушку и щупало пальцами ковёр.

– Сла-а-ав... – Хрипловатая жеманность перемежалась сигаретным кашлем. – Ну где ты? Я на балконе стою, жду...

Ну, раз она предлагала не церемониться, то можно было обойтись и без брудершафта.

– Можешь заходить, Лилечка, я уже с вами.

С балкона в комнату зашла большеротая, ярко накрашенная брюнетка в Карининой шубе и с телефоном. Её перемалывавшие жвачку челюсти двигались, как жернова. Наверно, она полагала, что у неё сейчас гипнотически-томное выражение роковой сердцеедки, но крупно ошибалась. Гипнотизму сильно мешал «градус» в крови и сходство со жвачным животным в нижней части лица. Похоже, это была любительница брать всё, что плохо лежит: в чужой шубе походить и по чужому телефону поболтать.