– Вы очень подвели меня! – произнес он, словно встречающий был виноват в метелях, снегопаде и ветре.

– Да, извините, – заторопился тот признать свою вину. Только так, по его мнению, можно было успокоить высокого гостя.

– Ладно, давайте в гостиницу. – Федотов подхватил свои вещи и двинулся к выходу.

Гостиница находилась рядом. Даже не пришлось ехать. Федотов посмотрел на часы, злорадно подумал, что хорошо бы потребовать сейчас какой-нибудь ужин. «Пусть побегают!» – думал он, развешивая вещи в шкафу. Он не успел помыть руки, как в дверь номера постучались.

– Войдите, – буркнул он.

Дверь открылась, и официант вкатил тележку.

– Что это? – оторопел Олег.

– Ужин, – ответил официант, – разрешите?

– Валяйте, – махнул рукой Федотов, – но я не заказывал.

– За счет отеля, – важно произнес вошедший.

Только сейчас Олег разглядел, что униформа парня «с иголочки», тележка уставлена тарелками, и все накрыто белоснежной салфеткой. «Прогресс», – подумал про себя Олег. Официант тем временем выставил на стол всю снедь. Федотов протянул чаевые парню.

– Спасибо, – чуть поклонился тот и покинул номер. Олег с любопытством заглянул под салфетку и тут же почувствовал, как от голода свело живот. «Э, да я голоден как волк, а тут такое…» – Федотов подцепил вилкой кусок холодного мяса. Потом взял серый свежий хлеб и щедро намазал его маслом, на масло он положил кусочек селедочки, которая была в маленькой плошечке. Дожевав хлеб, Федотов снял большую крышку с тарелки и обнаружил там горячий суп. После куска холодного мяса он слегка остыл, после селедки и хлеба с маслом он успокоился, а суп настроил его на философский лад. «Ну, значит, так тому и быть! Полечу завтра, или когда там утихнет эта буря!» – подумал Олег и набрал номер дежурного администратора.

– Слушаю, Олег Игоревич! – отозвался милый голос.

– Разбудите меня, как только аэропорт откроют. Обязательно разбудите! – сказал Олег.

– Конечно, конечно! Мы помним, что вы спешите, при первой возможности мы вас посадим на борт. Не волнуйтесь, все сделаем, – заверил милый голос.

– Тогда спокойной ночи, – пожелал Федотов, невзирая на то, что сейчас было всего пять часов по местному времени.

– Спокойной ночи, – невозмутимо пожелала ему дежурный администратор.

Федотов доел горячий суп, отбивную с салатом, потом выпил чай, который подали в чайнике-термосе. На закуску он съел маленький эклерчик, который был подан на блюдечке. «Видимо, бизнес-ланч местный», – сказал себе Олег и рухнул на кровать. Последнее, что он подумал, это было: «Что-то это я все время хочу спать?!» Федотов, привыкший к активному образу жизни, забыл, что спал он урывками, рваным беспокойным сном. Такой отдых не приносит облегчения, он, как забытье, исключает из активной жизни, но восстанавливает силы. А еще он сменил часовой пояс. И день-ночь в сутках перемешались. Поэтому, как только он устроился на подушке, ему показалось, что нечто мягкое и теплое окутало его, обняло и унесло куда-то далеко от этого заснеженного и продуваемого всеми ветрами места.

Федотов не сопротивлялся сну. А сон баюкал, укачивал, и только временами эта качка становилась все сильнее и сильнее. И вот Федотова уже подбрасывало, отрывало от перин, крутило мягким ветром, швыряло в сторону, и Олегу хотелось ухватиться за что-то, удержаться, но под руками ничего не было, кроме облаков, таких нежных и непрочных. В какой-то момент турбулентность этого сна становилась совершенно невыносимой. Казалось, что Олег упадет, ударится, разобьется. И он падал, но не разбивался, потому что нечто мягкое опять принимало его в свои объятия. Страх уходил, Олегу становилось легко, но опасение, что все повторится вновь, что его опять поднимет, закружит, не исчезало, и Олег старался вырваться из объятий перин и плена сна. Проснуться не удавалось, и тогда Федотов попытался закричать. Он открыл рот, но вместо крика вырвалось: «Алло, Алло!»

– Олег Игоревич, Олег Игоревич, – почти закричал милый женский голос, – это дежурный администратор. Вставайте! Собирайтесь! Временное затишье, разрешили один вылет. Мы решили отправить вас этим бортом. Вас ждут. Вы не возражаете?! Только… – тут говорящий замешкался, – только быстрее, до вылета остались минуты. Решение о вылете было внезапным, и надо успеть до непогоды.

Федотов скатился с постели и кинулся в душ, потом он наскоро почистил зубы, оделся и выскочил из номера с мокрыми волосами. Он почему-то не стал ждать лифта, а, хромая и помогая себе тростью, стал спускаться по лестнице. На первом этаже его ждал сотрудник аэропорта.

– Пожалуйста, быстрее. Машина на улице, мы вас прямо к самолету подвезем. Ждут только вас.


На улице была ночь. Снега стало больше, только в воздухе уже не носились миллиарды белых снежинок. Все легло на землю и, казалось, успокоилось. Федотов почувствовал, что ему очень холодно.

– Что ж вы с мокрой головой, – охнула девушка, которая провожала его к машине.

– Ничего, мы же быстро, – рассмеялся Олег.

Сотрудник аэропорта ничего не сказал, он только открыл дверцу машины, помог Федотову сесть и уложил его небольшой багаж на переднее сиденье.

– Доброй ночи, – поздоровался водитель.

– Доброй, только вот смотрю, никто, кроме меня, не спал, – отвечал Олег.

– Ну, потом поспим, – вздохнул водитель, потом связался с кем-то по рации: – Через пять минут будет. Да спешим, спешим!

– Проблемы? – осведомился Олег, когда тот отключил рацию.

– Никаких, кроме погоды. Опять циклон наступает. Но ваш самолет уже на полосе, мы вас доставим прямо туда. Остальные пассажиры уже там. Ваш билет зарегистрирован. Так что не волнуйтесь, скоро будете в воздухе.

Действительно, весь путь занял минут пять – гостиница входила в комплекс аэровокзала. Машину Федотова уже ждали. Вернее, ждали только его. Когда они подъезжали к самолету, Олег увидел открытый трап.

– Этот самолет?

– Да, этот, трап еще они не подняли, быстрее давайте. Как бы опять не закрыли небо.

Федотову два раза повторять не надо было, он схватил вещи и поспешил к самолету. Бортпроводник сделал несколько шагов навстречу, помог войти. Федотов оказался в небольшом салоне, где уже сидели остальные пассажиры.

– Пожалуйста, вот здесь удобно, – пригласил его бортпроводник, – командир экипажа уже поприветствовал всех и теперь готовится к взлету. Пристегнитесь, пожалуйста.

Федотов щелкнул ремнями безопасности и обратился к человеку, сидящему напротив:

– Я всех задержал?

– Ну немного, – ответил тот, – хотя я не спешу. Я бы предпочел все же переждать непогоду.

– Да вон луна на небе, – рассмеялся Олег, – что до меня, то я счастлив, никак не надеялся улететь сегодня. А мне никак нельзя опаздывать в Фирсановку.

– Понимаю, – кивнул попутчик.

Федотов оглядел маленький салон – немногочисленные пассажиры, дожидаясь его, успели уткнуться в телефоны или планшеты. «Вот и славно! – подумал Федотов. – Еще немного, и я займусь делом». Он устроился в кресле поудобней, зажег над головой маленькую лампочку и достал папку с бумагами. Олег понимал, что на решение проблем у него ровно столько времени, сколько будет продолжаться полет до Фирсановки. Самолет тем временем пробежался по короткой взлетной полосе, качнул крыльями, как бы прощаясь с Синегорьем, и стал набирать высоту.

Документы, которые читал Олег, были своего рода зашифрованными письменами. Только посвященный человек в этих цифрах, графах и схемах обнаружит глубокий смысл. Федотов был тем самым посвященным, а потому с головой ушел в бумаги. Он как раз пытался проверить итог прошлой проверки в Фирсановке, как самолет сильно тряхнуло. Потом тряхнуло еще раз, и самолет накренился набок. Федотов выглянул в иллюминатор – на снежном поле стояли редкие домики, а заборы чернели иероглифами. Чуть выправив крен, самолет натужно загудел и как бы прибавил скорости. Одновременно с этим появилась мелкая тряска. Олег поднял голову и посмотрел на попутчиков. У всех были серьезные, напряженные лица.

– Да-а, погода, – неожиданно произнес сосед Олега.

– Здорово трясет, – заметил Федотов.

– Мы пересекли границу циклона. Вон облака какие. Но пойдем под ними. Для нас эта высота нормальная.

– Вы думаете? – спросил Федотов, чтобы лишь что-то спросить. Ощущения сейчас были неприятные. Самолет трясло, кидало из стороны в сторону, иногда он задирал нос, и, казалось, огромных усилий требовалось, чтобы вернуть машину в нормальное положение. Внизу чернела земля.

– Да, уверен, – сосед продолжал листать какой-то журнал. В этот момент показалась бортпроводница и попросила пристегнуть ремни.

– Все нормально, – сказала она с официальной улыбкой, – просто правила полета подразумевают соблюдать безопасность. – Пока она говорила, самолет основательно тряхнуло. За окном полетели обрывки то ли облаков, то ли снежные вихри. Олег так и не понял.

– Ну вот, область циклона, сейчас нам мало не покажется, – лениво произнес попутчик.

Остальные прислушивались к его невозмутимому голосу. Словно в нем была опора и надежда. Самолет опять мелко затрясло, и нос задрался. Олег сложил бумаги и спрятал их в портфель.

– Вы не бойтесь. Все будет хорошо, – тихо произнес его сосед и впервые за весь полет посмотрел Федотову в глаза.

– А я боюсь, – неожиданно признался Олег.

Попутчик ничего не ответил, а Федотов перевел взгляд на темный иллюминатор. Он впервые в жизни испытывал такой страх. Безотчетный и неподвластный ему. Убедить себя не чувствовать его. Вся его жизнь, весь он были во власти этого небольшого самолета и во власти страха. Фирсановка с холодными домами, люди, которые его ждали, Шпаликов, доктор Владимир Анатольевич, полоумная Аня Кулько и многое другое стало чем-то незначительным, не стоящим внимания. То, чем жил все это время Олег, чем гордился, что считал достижением, превратилось в мелочовку и пыль. «Так не может быть и так не должно быть!» – сопротивлялся Олег. Но страх, отрицавший все, что было жизнью, оказывался сильнее. «Да какая разница! Будет в этой Фирсановке горячая вода. Все как-нибудь решается и обустраивается! А вот я сейчас есть, а через мгновение меня не будет, – подумал Олег с тоской, – и что останется после меня?» Его руки крепко сжали подлокотники кресла. Он представил себе не то, как он может погибнуть в эту метель на этом самолете. Он представил, что будет потом, после его жизни. «А потом будет Степан, – подумал он, – Степка вырастет, станет большим и красивым. У него будут семья и дети. – От этой мысли стало легче, словно невидимая спасительная нить оказалась протянута к нему. – А еще будет Инна. Она будет жить долго-долго. Я это точно знаю. Меня не станет, а она будет рядом со Степаном. А потом, повзрослев, он будет рядом с ней. Они будут помнить обо мне. Я это точно знаю».