Ольга Силаева - (не) мой соавтор

— Ты книга, которую я читаю, Ант, — прошептала я. — А ты читаешь меня. Представляешь, как обидно, когда цензура вырезает самую интересную сцену?

— А если надоест читать? — негромко сказал он. — Или книга окажется не такая уж и интересная?

— Это же мы. Пока я читаю одну главу, ты напишешь ещё восемнадцать. Когда ты встречаешься с кем-то, это целый мир. Как исследовать его до конца? Только нырнуть поглубже.

Его руки на моих плечах…

— А кое-кто, кстати, — прошептала я, — читает не только глазами.

На его лице появилась насмешливая улыбка.

— Да что вы говорите.

— Может быть, устроишь мне небольшую демонстрацию?

Вместо ответа Антон повернулся к раковине. Присел на корточки, выдвигая ящик, и в его руках оказался сначала мой молоток, которым я как-то чуть не отчекрыжила себе палец, прибивая модную модульную картину, потом пассатижи, которыми я перекусывала служебную нить в гофрированной трубке для кабеля, и наконец, скромный моток коричневой верёвки.

— Скотч там тоже лежит, — невинно заметила я. — Четыре рулона. Даже двойной есть.

— Вижу, спросом он почему-то не пользуется.

— Увы.

Антон задумчиво посмотрел на моток верёвки — и бросил его тут же радостно набросившемуся коту. Я чуть не икнула от изумления.

— Эй, а как же…

— Со всякими извращениями разберёмся в мой следующий приезд, — сообщил Антон. — Кот накормлен? Пошли отсюда.

— Вот так вот своими ногами и… — начала я возмущённо, но Антон удержал меня, подхватил на руки, его губы оказались на моих, и я тут же потерялась. Пропало и исчезло абсолютно всё, пока я не оказалась на кровати спиной на покрывале. В самой что ни на есть нескромной позе. И тут же самым наглым образом зевнула и потянулась.

— А вот теперь можно и поспать, — задумчиво протянула я. — Правда?

Антон хмыкнул, расстёгивая рубашку.

— Между прочим, я проснулся в семь утра, так что этот разврат только для тебя.

— А сам ты… — я выразительно покосилась на его брюки, — конечно же, мечтаешь лишь коснуться подушки.

— Лишу тебя соавторской невинности и лягу, разумеется.

— Кляп не забудь.

— Ещё попроси связать тебя перед монитором и отобрать клавиатуру. — Его губы оказались у моего уха. — Я открою твой текст и буду стирать одно предложение за другим, одно… за другим…

— Нет, ты точно садист, — выдохнула я.

— Угу.

— Кстати. — Я нерешительно кашлянула. — Между нами нет особо страшных недосказанностей? Чего-то, после чего я бы сбежала, сверкая пятками? Побеги из-под венца, азартные игры, привычка грабить банки по ночам?

— Всё ещё подрабатываешь моим биографом?

— Само собой. Ты ведь не убивал людей направо и налево? Я так, на всякий случай.

— Пфф. Вот ещё, потом полночи одежду отстирывать. Нет уж. Вот забрать тебя в эротическое рабство — вполне.

— Соавторское рабство, — уточнила я.

— Непременно.

Антон поставил одно колено на кровать, и моё дыхание замерло.

Хочу, чтобы эта ночь замерла во времени. Хочу смотреть, как он раздевается, как я впервые вижу его таким, умираю от желания к нему прикоснуться, и это заводит меня ещё больше. Широкие плечи, которые больше не стесняла рубашка, плоский живот, который я так жаждала увидеть, встрёпанные после моих ласк волосы…

И всё остальное.

— Если я — твоя книга, — серьёзно произнесла я, — почитаешь меня на ночь?

— Ты не книга, — с задумчивым видом покачал головой он. — Ты путешествие, к которому нет карты.

— Иначе было бы неинтересно. Но я достану тебе и карту, и термос, и бутерброды. Просто уступи мне место у окна в трамвае.

Такая знакомая насмешливая улыбка.

— Ты получишь весь трамвай, Трикстер. Только не удивляйся, когда мы сойдём с рельсов.

Его руки проскользили по моим запястьям, спустились на локти, замерли на плечах.

— Не могу больше, — хрипло сказал он. — Это какой-то марафон на самоконтроль сегодня. Я, как дурак, колебался до последнего.

— Почему? — прошептала я.

— Ты знаешь.

Мы смотрели друг другу в глаза, и с точки зрения обычных людей двадцать первого века, наверное, это было чудовищно глупо. Писать ультрасовременные визуальные новеллы, защищать докторскую по искусственному интеллекту и тщательно подбирать тончайшие линзы — и одновременно верить в давным-давно устаревший миф.

Миф о Прекрасной Даме и вечной верности, которую нужно хранить, не растрачивая себя на других. Как бы ни был силён циник в твоей душе, ты веришь в истинную любовь, как в куртуазных средневековых балладах, и отдашь себя до конца только ей. Верность прекрасной даме или рыцарю не предполагала коротких интрижек. Ни для меня, ни для него.

Или мы — пара навсегда, или мы друг другу никто. Абсолютный максимализм, возведённый в степень.

И решить нужно в эту минуту.

— Мы можем отложить… — начала я.

— К дьяволу, — хрипло сказал он.

И поцеловал меня.

Моя растерянная улыбка — и его пальцы, доверчиво подавшиеся навстречу. Я вгляделась в такое уязвимое лицо Анта, поймала взгляд, растерянный, нежный — и вдруг наконец осознала, что он тоже меня любит. Что он здесь. Со мной.

Я выгнулась, прижимаясь к нему, и его ладони заскользили по моей спине. Как я его хотела, проклятье, как чудовищно хотела почувствовать его всем телом — сразу, с самой первой секунды.

— Чёрт, — хрипло проговорила я, чувствуя, как заканчивается дыхание. — Это что-то невозможное.

— Шшш. Прекращай думать. Сейчас.

Его губы на миг накрыли ямочку между ключицами, и я ахнула от остроты ощущений. От уверенного и спокойного тепла, от того, как долго я его ждала. Весь вечер? Неделю? Вечность? Прикосновение губ к кончику носа, сильные тонкие пальцы, неожиданно беззащитную улыбку…

И одновременно меня настиг предвестник пустоты в груди: как я останусь одна в этой комнате, на этой кровати, когда здесь только что были мы двое? Что, если…

А потом наши губы встретились, и в этом не было никаких «если». Только «сейчас». Только он и я. Щекотные кончики пальцев в апельсиновой полутьме и два обнажённых тела на кровати; я чувствовала его, мы ощущали друг друга, и не было близости сильнее и выше. Не после сотни часов, которые мы провели, открываясь друг другу с каждой строчкой.

К чёрту сомнения: мы оба знали, что это должно было случиться.

— Рэйн, — прошептал он. — Яна…

И яростная волна ударила в нас одновременно.

Когда я наконец вернулась из ванной, Антон близоруко щурился в экран ноутбука, уже сняв линзы. Его лицо выглядело совершенно беззащитным — и ужасно уютным. Домашним.

И он правда собирался работать? Сейчас?

— Нет, серьёзно? — только и спросила я.

Он отогнул одеяло.

— Лезь сюда.

Я тут же нырнула под тёплый бок, и Антон отложил ноутбук на прикроватный столик.

— Ты была великолепна, — дразняще прошептал он, коснувшись моего носа своим. — И даже не комментировала процесс.

— В следующий раз буду делать заметки, — сонно проговорила я. — Спать?

— Спать. И… если я среди ночи начну испытывать мучительные терзания… просто скинь меня с кровати.

— Будет сделано. Только не забудь их записать: агенту Пирсу они ещё понадобятся. Устроим ему душевный кризис в основной сюжетной ветке.

Антон хмыкнул.

— У тебя есть хоть что-нибудь, что ты не тащишь в свои тексты?

— А у тебя?

Мы переглянулись и засмеялись.

— Соавторы, — только и сказала я. — Разврат утром?

— В двойном размере.

Я уткнулась ему в подмышку, небрежно пробежавшись пальцами по животу. И наконец-то погрузилась в благословленный сон.

Меня разбудило что-то холодное и влажное у основания шеи. Вот ведь морда, сонно подумала я.

— Кот, иди отсюда, — пробормотала я еле слышно. — Спать хочу. Погоняй там мячик где-нибудь.

— Хм, — отозвался голос Антона. — Предложение, конечно, соблазнительное, но…

Я чуть не подпрыгнула, разом вспоминая события вчерашней ночи. Крышесносный секс, апельсиновый чай, заснеженная площадь…

Стрельба в кафе. Я зябко обняла себя руками.

Но я была не одна.

Я медленно повернулась на другой бок и уставилась в знакомые насмешливые глаза. Вытянула руку и провела пальцем по щеке. И когда только он успел побриться?

— Будем вкалывать весь день?

— Думаешь, я так просто выпущу тебя из постели, не проверив пару теорий? — Его рука совершенно бесцеремонно потянула вниз одеяло. — Я бы сказал «раздевайся», но этот шаг уже сделан.

— А что за теории? — с любопытством спросила я. — Какие именно извращения благотворно влияют на соавторство?

— Порой мне страшно, за кого ты меня принимаешь.

— За тебя, — я придвинулась ближе. — И ты разный. На прогулке, в постели и в сети. Какой ты на самом деле?

Антон серьёзно смотрел на меня.

— А какая ты на самом деле?

И тут рядом с изголовьем зазвонил телефон Антона.

— Хорошо ещё, не пятью минутами позже, — не без ехидства произнесла я.

— Судя по кое-чьему энтузиазму, нам это ещё предстоит, — рассеянно произнёс Антон. Его затуманенный взгляд остановился на телефоне, и он поднял трубку.

— Что, Ромка?

Короткая пауза.

— Нет, ещё не уехал. И нет, в офис я не приеду: я думаю, мы уже договорили. Кто? Зачем? — Он потёр рукой лоб. — И чего ты от меня хочешь?

Я села, закутавшись в одеяло, и смотрела на Антона не отрываясь.

Что-то решалось. Что-то важное.

— Нет, я не исключаю, что «Остров-2» когда-нибудь появится, — утомлённо сказал Антон. — Землетрясение в центре Лондона — тоже вещь не исключительная. И нет, совместные проекты я с рынка тоже не выведу. Но если ты хочешь, чтобы мы появились, взявшись за руки, и пообещали твоему Байерну и Ко сделать второй «Остров» с нуля за полгода, ждать придётся долго.