— Мёртвый сезон же, — беспечно сказала Юлька. — Ролевики только к концу марта начинают вспоминать, что скоро игра, а надеть нечего. Ты точно в порядке? Как вы там вообще пишете? После, ну…

— Ну?

— Ну, Ант поссорился с Леной, приехал в Москву к тебе, — осторожно сказала Юлька. — У вас там было что-то?

Я мысленно застонала.

— Я никому ничего никогда не рассказываю, — мрачно сказала я. — Никому. Никогда. Ант, насколько я понимаю, тоже. Вот какого чёрта? Нас что теперь, обсуждают по личкам?

— Не, — отмахнулась Юлька. — В пабе про вас вообще слова никто не сказал. Один раз Анта вспомнили, но это когда визит немца обсуждали. Все очень надеются, что нас купят. Народ краем уха слышал, что вы вместе пишете, но это всё. Про вас двоих в Москве мне Ромка рассказал. Ты чего у него денег не взяла, а?

Я вздохнула.

— Ты и это знаешь?

— Шутишь? Он мне даже фото своих носков присылает. — Юлька фыркнула. — И я ему… иногда. И не только носков. Так что с деньгами-то?

— Мало предложил.

— Эх, зря, — серьёзно сказала Юлька. — Сейчас была бы на триста тысяч богаче. Всего-то надо было согласиться и ничего не делать. А теперь поздно: Ант с Леной пишут второй «Остров» вместе всё равно, а тебе с этого ничего не обломится.

— С чего это они будут внезапно писать вместе? — хмыкнула я.

— С того, — резко сказала Юлька. — Ты что, совсем ничего не видела? Я же написала тебе залезть в инстаграм.

Я пожала плечами.

— И что там? Коммюнике по поводу их счастливого воссоединения?

— Прочитай, — спокойно сказала Юлька. — Потом позвони. Вечер у меня свободен, если что. Хочешь — приезжай, посидим, выпьем.

Я тихо застонала. Выпьем? Посидим? После того, как я предложила делать альтернативные концовки? Ант меня убьёт.

— После того, как закончим с проектом, — решительно произнесла я. — Извини, мне тут ещё весь день сидеть. И всю неделю. И как бы не до первого апреля, потому что раньше мы просто не успеем.

Юлька помолчала.

— Надеюсь, у тебя получится дописать, — наконец сказала она. — Если Ант не откажется с тобой работать, конечно.

Я нахмурилась. Это уже перестало мне нравиться.

— Да что произошло? — не выдержала я.

— Они снова вместе. Я тебя предупредила.

Кликнуло, и связь прервалась.

Я прикрыла глаза. Да что ж такое, а? Сплетни, скандалы, расследования… зачем мне вообще всё это нужно?

Но полезу ведь. Проверю, чтобы посмотреть, что Юлька ошиблась.

Потому что правдой, естественно, это оказаться не может. Кто приглашал меня в Ростов после того, как я сама себя туда пригласила, а? Стал бы Ант это делать, помирись он с Леной? Да ни в жизнь.

… С другой стороны, пауза перед тем, как он всё-таки меня пригласил, была длинная. И он попросил времени подумать.

Так. Вот сейчас я точно развожу панику на пустом месте.

Я быстро открыла инстаграм Лены. Что бы там ни было, просто проверю, прочитаю и уйду обратно писать. Ещё посмеёмся потом.

Одна новая запись.

И? Что она может написать, чтобы все решили, что они снова вме…

Я моргнула, глядя на текст.

Диалог из коротких абзацев, отделённых друг от друга пустыми строками. Но легко было догадаться, кому принадлежала чья реплика. Для удобства Лена даже подчеркнула каждую фразу красивой волнистой линией. Для моего удобства?

Неспроста, мрачно подумала я. И что это за диалог, если в реальном мире они не встречались и не говорили? Или они всё-таки успели встретиться, и это — осколки их встречи?.. Новое начало?

Я тихо застонала. Я не хотела в этом разбираться. Я вообще с самого начала не хотела сюда лезть. Мне было бы достаточно взять Анта за руку, и я бы ушла с ним не оборачиваясь.

Но ведь придётся читать, правда? Ворчать, скрипеть зубами, есть этот чёртов кактус… да сколько можно уже, закопайте эту проклятую стюардессу!

Я уставилась в экран. Если она снова сделала Анту больно, холодно подумала я, она ответит за каждую фразу. Пусть даже это тридцать три раза не моё дело.


«Здравствуй, дом. Здравствуй, моё море. Мы вернулись».

«Странный февраль, правда? Полный мистралей и дождя, холодных пальцев и спутанных мыслей. Я скучала. Ты приедешь, когда дождь закончится?»


Я вздрогнула. Дождь. Рэйн. Я.


«Конечно. Никакого дождя, бьющего в лицо пополам с разбитым стеклом. Ржавых волн, мечущихся под кроватью. К чёрту разговоры на подоконниках и драки на крышах. Я устал».


Я моргнула, озадаченно вглядываясь в строчку. Перечитала её ещё раз.

Разговор агента Пирса с Трикстер на подоконнике, драка на крыше Лувра…

Наша история.

И волны. Волны под кроватью.

Никто другой не мог об этом знать. Это был наш разговор — беседа пальцев, короткие сообщения на экране телефона. Мои и его. Лена когда-то брала трубку, когда я звонила Анту. Но сейчас у неё не было и не могло быть доступа.

Это были слова Анта. Это он писал эти строки. Ей. Других вариантов быть не могло.


«Я хочу увидеть наш Остров — растрескавшимися губами, истерзанными ладонями, пряным вишнёвым цветом. Ощутить его жгучим пульсом под кожей, трепещущим ожиданием, ветром в лицо. Мы скоро вернёмся. Мы уже возвращаемся. Видишь маяк в туманной дымке? Время дышать. Нет больше расстояния, нет вечного груза одиночества. Вместе. На несколько долгих ударов сердца — и навсегда».


Я прикрыла глаза и откинулась в кресле, массируя переносицу.

Может быть, я сошла с ума, и мне всё-таки показалось? Три удивительных совпадения одно за другим?

Я вгляделась в строчки, которые почему-то начали расплываться перед глазами.

Нет. Не совпадение.

Это были его слова. Слова, которые он не повторил бы никому и никогда… кроме самого близкого человека, если бы она очень попросила. Ведь рассказал же он мне, как они с Леной расстались.

Не расстались, очень холодно поправил внутренний голос. Поссорились и помирились: на глазах у всех, совершенно неоспоримо. Подделки не было: передо мной были строчки, написанные рукой Анта.

Уже не моего Анта. Юлька была права: они с Леной снова вместе.

Я прикрыла лицо руками. Я не знала, что я ощущала. Шок? Неверие? Отрицание?

Но ещё больше — неуверенность, сомнение, непонимание. Почему сначала не сказать мне? Почему?

Я отняла ладони от лица. Проверила мессенджер: Ант с утра не был в сети. Посмотрела свою почту, наши общие документы: ничего. Его инстаграм тоже был пуст.

Впрочем, что спрашивать, если спрашивать в общем-то уже нечего? Чтобы мне стало ещё более стыдно и неловко? Чтобы я помнила этот звонок всю жизнь и каждый раз вздрагивала от боли, вспоминая?

Нет. Не могу.

Я ледяными пальцами набрала номер. Гудок. Второй.

— Янка? — раздался осторожный голос Ромки. — Привет.

— Привет, — легко сказал чей-то голос. Мой. — Я уезжаю в отпуск на пару недель. Ну, или больше. Как пойдёт.

Короткое молчание.

— Эээ… хорошо отдохнуть, — ошарашено произнёс Ромка. — А куда едешь?

— Понятия не имею. Этот номер я отключу, извини. Других проектов на мне сейчас нет, так что я полетела. Счастливо.

— А ваш с Антом проек… — начал Ромка, но я уже нажала на разрыв связи. Вынула из телефона батарею и извлекла сим-карту, оставив лишь одну, запасную. Второго номера не было почти ни у кого.

Следующий шаг. Я склонилась над клавиатурой, открыла почту и быстро начала печатать.

«Я уезжаю в отпуск и не смогу работать в режиме реального времени в ближайшие недели. Задачу мы обсудили, так что готовый текст по моей сюжетке я вышлю в сроки с другого мэйла. Сцены, которые я сделаю, я отметила жёлтым. Редактура будет на тебе».

Мне очень хотелось добавить что-то ещё. Что мне очень хочется, чтобы второй «Остров» сделал его счастливее. Что я не понимаю, что произошло, но благодарна ему за каждую секунду и каждую строчку. Что не надо извинений, никаких, они бессмысленны, если подтекстом к ним идёт фраза: «ты мне не нужна и никогда не будешь нужна». Если он скажет, что сожалеет, что вообще меня встретил, меня это просто убьёт. А я не люблю, когда меня убивают. Я люблю, когда меня гладят, поят капучино и дарят мне сентябрь.

Но с сентябрём, похоже, придётся справляться самостоятельно.

Я не добавила ни слова. Просто отправила письмо.

После этого я перешла в гугл-файл, быстро отметив жёлтым почти все сцены с Трикстер в плане: их было чуть больше половины. Отметила и финалы: у Анта будет возможность переписать их — или выкинуть и сделать свои.

После этого я сделала копии всех нужных файлов и переслала их себе на мэйл.

Осталось последнее.

Я глубоко вздохнула и заблокировала Антона Знаменского — в почтовом ящике и в мессенджере. Вышла из почтового аккаунта и отключила мессенджер.

Это не было истерикой, очень холодно и спокойно подумала я. Это было инстинктом самосохранения. Потому что если я останусь здесь — здесь, где мы были вместе… если я получу от него хотя бы одно письмо с извинениями…

Будет плохо. А помощи мне просить особенно не у кого. Юлька была права: нам психотерапевты от разбитого сердца не помогают. Во всяком случае, от сердца, разбитого настолько надёжно, что не осталось даже стеклянного песка.

Наверняка Лена ожидала от своего поста в инстаграме именно такого эффекта. В конце концов, мы ведь так предсказуемы, правда? Мальчики и девочки, у которых рушится мир. Мы отключаем телефоны и сеть и прячемся в самом тёмном углу самого тёмного чулана, разбив дорогой фарфоровый сервиз и подсознательно надеясь, что тот, кого мы так ждём, вернётся. Хотя бы для того, чтобы попенять нам за любимую салатницу, а потом взять за руку и вывести к солнцу.