— У тебя есть что-нибудь закрытое? — осторожно спросила я. — Чтобы я легла в нём спать?

— Думаешь, у меня волшебным образом материализуется пижама твоего размера? — не без ехидства поинтересовался Антон. — Посмотри в пакете.

Я не стала заставлять себя упрашивать, и тут же засунула туда свой нос.

Зубная щётка. Пижама. Спортивный костюм. Бельё — ух! — всё-таки моего размера. Ватные кружки и тоник для снятия макияжа, и пара чуть более интимных предметов. И даже мочалка с расчёской.

— Всё, — твёрдо сказала я, выпрямляясь. — Ты официально лучший соавтор в мире.

— И весьма коварный, — согласился Антон. — Пойду приготовлю что-нибудь.

Чем-нибудь на неожиданно большой и уютной кухне оказалась горячая карбонара с поджаренной ветчиной, густо посыпанная пармезаном. К этому времени я успела умыться, распустить волосы, переодеться в тёплую уютную пижаму и задремать на кухонном диванчике.

— Рэйн, — как сквозь вату донёсся голос Антона. — Мне предложить ужин тебе или твоему тёзке?

Я моргнула, просыпаясь. За окном снова шёл дождь, барабаня по подоконнику.

— Нет уж, — решительно сказала я. — Водная стихия мою еду не получит. Давай сюда.

— Ну уж нет. Давай за стол.

— Может, ещё к тебе на коленки? — вздохнула я, но пересела.

Антон выключил верхний свет, и на окне горела лампа в витражном абажуре, бросая цветные тени по кухне. Вкупе с шумом дождя и соблазнительным запахом поджаренной ветчины они производили ужасно уютный эффект.

Не говоря уже об Антоне в белой футболке и простых штанах, сидящем наискось от меня.

Ужасно хотелось к нему прикоснуться. Я не выдержала и ткнулась носом в сгиб его локтя.

— Это ничего не значит, — сонно пробормотала я. — Просто хочу спать.

— Я, между прочим, совершал тут ради тебя кулинарные подвиги. — Он провёл свободной рукой по моим волосам. — Неужели не оценишь?

— Только ради тебя. — Я выпрямилась и потёрла глаза. — Как-то ты подозрительно хорошо готовишь для парня, который только вырвался из семейного гнезда.

— Могу даже рисовать акварели за ужином.

Взгляд Антона упал в угол кухни. Я проследила за ним и невольно улыбнулась: у самого окна в простой деревянной рамке стоял заштрихованный эскиз, который Антон рисовал в одесском кафе.

Он тоже скучал по мне, с нежностью поняла я. Это ведь так здорово.

… Ну, то есть не то, чтобы вот прямо-таки здорово: страдать вместе не очень-то радостно. Но мысль, что он тоже обо мне думал, согревала меня теплом.

— «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду?» — рискнула я.

— Хм. Пожалуй, слишком много пафоса.

Я прикрыла глаза, слушая дождь. Как же хорошо. И какой контраст с банкетным залом и натянутыми нервами.

Пусть даже всё между нами двумя пока было очень хрупко. Это было начало.

Я подцепила кусочек ветчины и принялась за пасту. Чёрт, и впрямь вкусно. Всё, я официально перестаю готовить.

— Под снег мы уже выходили, — сонно сказала я. — Пойдём под дождь в пижаме и с зонтиком?

— Есть мнение, что тогда ты заснёшь прямо на ступеньках.

Я вздохнула.

— Всегда так реагирую на стресс. Тут даже кофе не помогает.

— Кстати, сегодня ещё один международный праздник: День выметания скверных мыслей. И ночь выметания скверных мыслей, прошу заметить.

— Ммм.

Я подпёрла локтем голову, начиная дремать. Похоже, остатки пасты на тарелке мне всё-таки не осилить.

— Так. Всё. — Антон поднялся. — Кажется, сегодняшнюю ночь правильней окрестить ночью, когда все спят.

Я едва пошевелилась, когда он подхватил меня на руки.

— Зубы, — пробормотала я. — Паста…

— В другой раз.

Диван после матраса на моей кровати оказался чудовищно жёстким. Но момент, когда тебя укладывают в постель, и на твои плечи мягко падает одеяло, не сравнится ни с чем. Сколько лет никто не укрывал меня одеялом? Вот серьёзно?

— Эротическая фантазия, — зевнула я напоследок. — Укрывание одеялом на бис. Взбивание подушки по желанию.

— И отдельные бонусы: когда ты засыпаешь, твой соавтор моет всю посуду. — Антон присел рядом на корточки. — Тебе точно стоит уходить завтра утром?

Точно стоит, промелькнуло в голове. Потому что все эти эмоциональные прыжки туда-сюда до добра никогда не доводят. Только что мы были несчастны, теперь снова счастливы, до этого ещё раз… не-не-не, парень, оставь этот накал эмоций своей бывшей. А то я в следующий раз уеду уже не в Одессу, а в клинику, и то если повезёт.

Я уже хотела проговорить это вслух, но мозг наконец-то решился объявить мне бойкот, и я отключилась окончательно.


Первой жуткой мыслью, едва я проснулась и поняла, где нахожусь, было то, что Антон, не доверявший мне ещё сутки назад, сейчас удумает новую причину со мной расстаться, и сегодняшнее утро превратится в такой же кошмар, как то самое утро в Одессе.

Я потёрла лоб. Нет уж, пока меня преследуют такие мысли, точно нужно сделать шаг назад. Никаких совместных прогулок и ночей нежности не получится, когда в комнате присутствует неловкость.

С этой мыслью я медленно обернулась.

Антон спал. Примятые подушкой волосы, опущенные длинные ресницы, расслабленное и чертовски привлекательное выражение на лице. Ужасно хотелось его поцеловать. Но когда кто-то будит меня так рано утром, я обычно кусаюсь.

Поэтому я выскользнула из постели, почистила зубы и отправилась готовить французские тосты с горячим сыром. Как-то странно было бы тихонько сбегать из квартиры, даже не накормив Антона завтраком.

И что уж там, уходить мне не очень хотелось. Совсем не хотелось.

Но надо было. Потому что если бы не Ромкино своевременное признание, я бы сейчас лежала дома лицом в подушку совершенно одна, испытывая боль и грусть покинутой женщины. И забывать об этом тоже было нельзя.

Я поддевала лопаткой жареные яйца со сковородки для крок-мадам, стоя у плиты в спортивном костюме, когда телефон завибрировал. Кто это в такую рань?

«Доброе утро. Кажется, у меня дома гостья».

Ант. Забавный у него способ коммуникации. Впрочем, чего ещё ожидать от этого парня?

«Не может быть», — написала я в ответ. «И что ты чувствуешь по этому поводу?»

«Собираюсь заманить её в своё холостяцкое логово снова, разумеется. Кстати, сегодня День проводных телефонов. Никогда не занималась телефонным хулиганством?»

Я улыбнулась, доставая бутерброды из духовки.

«Конечно. Усаживалась с друзьями вокруг аппарата, когда я была в третьем классе, и обзванивала соседей по параллельным линиям, пока нам не отключили телефон. Было весело».

«Интересно, как бы агент Пирс отреагировал на телефонное хулиганство от Трикстер?» — задумчиво написал Ант. «Вставим побочный квест?»

«Только после завтрака. Приходи».

Антон появился на кухне через пять минут, уже чисто выбритый и куда менее растрёпанный. И, прежде чем я успела опомниться, поцеловал меня в висок.

— Спасибо тебе.

— За что?

— Что осталась.

Я кивнула на стол.

— Сбегу после завтрака. Нам и правда пора работать.

Мы ели в тишине: Антон был явно погружён в себя.

— Пока ты спала, я пару часов просматривал свои заметки для «Острова», — наконец произнёс он. — И это оказалось неожиданно тяжело. Не знаю, смогу ли вообще его писать после всего, что случилось. Там каждая страница пропахла ей, и… это всё равно, что возвращаться по своим следам туда, откуда ты еле выдрался.

— Бросай, — без колебаний сказала я. — Вернёшься к нему через год. Подгонять тебя всё равно никто не будет.

Он чуть улыбнулся.

— Я подумаю над твоим предложением.

Остатки горячих бутербродов тихо остывали на тарелках, пока мы смотрели друг на друга. А потом одновременно протянули руки друг к другу, и наши пальцы сплелись.

— Я сейчас пойду домой… — начала я.

— Ты сейчас пойдёшь домой… — начал он.

— … И мы допишем Трикстер, — произнесли мы одновременно.

И рассмеялись.

А в следующий миг я уже стояла, и Антон прижимал меня к себе.

— Нет уж, с такой соавторской синхронизацией я тебя никуда не отпущу, — сообщил он. — Даже если вместе мы больше не напишем ни строчки.

— Пфф. Тогда гением буду я, а ты будешь мне поклоняться и завидовать.

Он вздохнул.

— Ты вообще всё всегда переводишь на себя?

— И буду переводить. В том числе и в горизонтальную плоскость.

Антон хмыкнул.

— Одна надежда на это.

На миг я прильнула к нему, вдыхая его запах, ощущая его тепло, грудь, руки у меня на лопатках. Провела пальцами по щеке, запоминая. А потом мягко высвободилась.

— Я пойду, — произнесла я негромко. — Но я очень хочу вернуться. Когда я буду уверена, что ты хочешь меня видеть здесь всегда, каждый день.

— Даже если я перестану быть героем из твоих грёз? — так же негромко сказал Антон. — Парнем, который даже к своим старым проектам возвращается с трудом, и порой не уверен, писатель ли он вообще?

— Да ну их, эти грёзы, — честно сказала я. — Когда рядом настоящий ты.

— Уверена?

Я всё-таки коснулась пальцем его носа. Провела по переносице. Без линз я видела не так чётко, но это делало каждое прикосновение только острее.

— Ты же всё ещё ты, — просто сказала я. — Тебе не нужно ради меня надевать маску или подсовывать мне под подушку гениальные тексты. Я всё равно буду рядом.

Я помедлила.

— Если рядом будешь ты. Парень, который приехал за мной в Одессу и пил со мной кофе даже под пулями. Который всегда на моей стороне, и неважно, какие приветы из прошлого ему присылают.

— Я буду этим парнем, — негромко сказал Антон.

— А вот не уверена, — с ехидством сказала я. — Я собираюсь побыть капризной принцессой на горошине, за которой ухаживают и которую добиваются, а она сидит в своей башне из слоновой кости и в ус не дует. И посмотрим, как тебе это понравится.