Ксения Каретникова - Не моя девочка

— Все нормально.

Но я ей не верю. Потому что чувствую — ни хрена не нормально.

— Это Йонас? — черт, вот зачем я лезу?

Бэлла отводит взгляд, швыряет скомканную салфетку в ведро. А потом молча покидает уборную. Сначала думаю ее остановить, может слова какие сказать, поддержать… но потом на месте жалости появляется чувство долга. Не лезь, Бой, тебя это все, правда, не касается. Она девочка хозяина, и она стала ей добровольно.

Запираю дверь, справляю нужду и, помыв руки, выхожу обратно в зал. Бэллы здесь нет. Зато у входа Лёшка стоит и, заметив меня, машет рукой.

Мы покидаем ресторан и загружаемся в автомобиль, в тот самый, в котором мы вчера вечером катались. Леха зарулем, я рядом сижу, пальцами по панели постукиваю и в окно смотрю. Мысли в голове гоняю. О Бэлле все думаю, неугомонный.

Бить женщин для меня табу. Я, наоборот, ни один раз бил тех, кто себе это позволял. Например одному майору из части от меня однажды прилетело, когда я застукал, как он пьяный, зараза, жену свою покалачивает. Прямо в ресторане, где мы его звание обмывали. Никто моего заступничества не оценил. Даже жена майора, которая молила, чтобы я ее мужа отпустил. Стоит ли говорить, что потом меня весь сплаченный и дружный коллектив военной части психом считал, что я в семейную разборку полез? Там подобное в порядке вещей. Бьет же значит любит. Тьфу.

Леха сворачивает на Северный бульвар, мы проезжаем мимо дома Бэллы и гоним дальше, в конец улицы. Тут тупик. Когда-то на этом месте была железнодорожная станция, ветку эту снесли, на ее месте дома построили. Только вот память о себе станция оставила — пара столбов и кусок платформы. Рядом с ней теперь стоит одноэтажное здание. По всей видимости та самая спортбаза Йонаса. Чуть дальше речка, уже настолько обмелевшая, что больше на лужу похожа.

Места вокруг много, да, здесь вполне можно не только учить вождению, но и дрифт устраивать.

Лёшка паркует машину возле двух других, рядом со входом в здание. И мы заходим внутрь.

На первый взгляд — обычная качалка: тренажёры, шведские стенки, боксерские груши. Но так только в этой части спортбазы. Лёшка ведет меня к лестнице, по ней мы спускаемся в подвал. Две двери, одна слева, другая справа, последняя открыта и там я замечаю ринг. Почти профессиональный. А вот слева доносятся хоть и приглушённые, но вполне узнаваемые звуки. Видимо, там и находится тир.

Мы заходим. Сразу несколько людей, в числе которых Йонас, стреляют в этот момент по мишеням. Причем, твою мать, из настоящего оружия.

Наше появления незамеченным не остается. И почему-то Лейтович, весело ухмыляясь, передаёт мне свой пистолет и предлагает пострелять.

Очередная проверка моих способностей?

Что ж, я демонстрирую ему, что оружием владею. Стреляю точно в центр мишени. Десять из десяти.

— Не плохо, Артем Боев, — фыркает Йонас и, подозвав Леху, выходит с ним из тира.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Спустя пару минут Лёшка возвращается и говорит мне:

— Хозяин велел тебе оружие выделить. И попросил завтра отвезти его и семью на службу в костёл. Адрес я тебе смской сейчас перешлю.

Бэлла

Я никак не могу успокоиться. Слезы литься перестали, а вот истерика все еще держит. Меня трясет. Еще новенький этот, Артем, в туалет ворвался. Странно, но меня это успокоило. Вроде как в руки себя взяла.

Выхожу из уборной и в гримерку к себе иду. Сажусь на диванчик и закрываю глаза.

Давно подобного Йонас себе не позволял. В самом начале наших ненормальных отношений он вообще пылинки с меня сдувал, слова грубого при мне сказать боялся. Я порой удивлялась, как он менялся — при парнях своих один: злой, мощный, дикий, при мне другой: нежный и ласковый.

Но я даже такого по-настоящему полюбить не смогла. Точнее тогда я думала, что люблю. А потом встретила Славу. Мы уже два года с Йонасом были. А мне крышу снесло. И бабочки в животе порхали.

Но Йонас отпускать меня не захотел. Слава для всех чудесным образом испарился, никто его якобы больше и никогда не видел, а меня в загородном доме заперли. Йонас как с цепи сорвался. Насильно меня брал, и, не то что бил, а вроде как шлепая, в азарт входил. Синяки при этом оставляя.

Тогда я первый раз забеременела. Потому что доступа к таблетками, которые я принимала, у меня не было. А я не хотела ребенка. Я понимала, если рожу от Йонаса, то все, это смерть моя.

Пришлось послушание играть. Поверил. Отпустил домой. А я в больничку. Таблетку волшебную приняла — и нет ребенка. Йонас ничего не узнал, наврала ему, что просто лечилась, за мной же приглядывали.

Через год снова беременность. И опять потому что Йонас сорвался. Его тогда общие знакомые с Садековым свели. Они в ресторане тусили, пьяные и обдолбанные. А я не люблю этого, до дрожи, до блевоты. Насмотрелась уже. Хамить начала Садекову, дура. За что три дня Йонас надо мной все в том же загородном доме измывался. Трезвый он еще адекватный, пьяный мутный, а накачанный наркотой — псих. Потом он в себя пришел, узнал, что Саит чуть нашу официанту не изнасиловал, каялся и пообещал мне, что больше ни-ни. И вот опять к нему эта кавказская рожа пришла. Не просто же так.

Вою. Тоненько и тихо. Потому что больно. Потому что деваться мне некуда.

Вечером выступление, а я не хочу ничего.

Вдруг в дверь стучат. Я кричу, что открыто и в помещение заходит Лизка. Подходит ближе и ставит на столик бутылку шампанского. Самого дорого!

— Йонас просил передать, — говорит она, — ты чего опухшая такая, ревела что ли?

Вот зачем она спросила?

Меня прорывает. Снова слезы текут и истерика душит, как Йонас меня несколько мгновений назад.

Лизка садится рядом и обнимает. Я рыдаю ей в плечо. И мы молчим, долго. Мне выплакаться позволяют. Наконец истерика затихает. Лизка встает, открывает шампанское и наливает его в бокал. Дает мне, со словами:

— Уходить тебе от него надо.

— Не даст.

— А ты пробовала?

— Пробовала! — рявкаю я.

Я в первый раз кому-то об этом говорю. И тут же жалею. Лизка же на Йонаса работает. Не знаю, способна она или нет весь разговор ему пересказать.

— Ладно, — я выпиваю шампанское залпом, затем встаю и беру салфетку со столика, промакиваю глаза, — все нормально. Все хорошо. Это я так… ПМС у меня.

Лизка хмурится. Не верит.

— Если ты захочешь поговорить… — начинает она, но я ее перебиваю:

— То я знаю где тебя найти.

Лиза кивает и уходит. А я наливаю себе еще шампанского, пью как лекарство, чтобы успокоиться. И, на удивление, оно действует на меня как снотворное. Я просто вырубаюсь, сидя на диване. И мне дом наш снится, папа, мама, я и кошка Дуся. Она только вот котят родила, рыженьких. Они пищат, а мама их вылизывает…

— Белка, — трясет меня кто-то за плечо и я открываю глаза, вижу перед собой Лизу, — выступление через сорок минут. Готовься.

Резко вскакиваю, сажусь перед зеркалом. Чувствую, что я никакая, да и лицо все еще припухшее, от слез. Косметика помогает убрать припухлость, тональник маскирует следы на шее, а вот мое состояние не меняется. Кажется что только хуже становится. Смотрю на бутылку шампанского и выпиваю его практически залпом. Попускает.

Через полчаса, накрашенная и одетая в платье, я выхожу в зал. Музыканты уже на сцене. Но я иду к бару и прошу налить мне шампанского. И тут же передо мной ставят бокал. Выпиваю. А потом прошу целую бутылку. Бармен смотрит хмуро, но просьбу исполняет. Улыбаюсь бармену с благодарностью, сама открываю бутылку, с выстрелом, но без брызг, делаю большой глоток. И тут понимаю, что на каблуках стоять неудобно. А мне на сцену надо.

Снимаю нафиг туфли и иду босиком к музыкантам. В одной руке туфли, в другой бутылка, в теле легко, а в голове весело. Но пусто. Выученные сегодня слова песен никак не вспоминаются. Ну, ничего, импровизировать будем.

Ставлю туфли на сцену рядом с микрофоном и мысленно хихикую — как будто на сцене со мной кто-то еще стоит. Дуэтом петь будем…

— Добрый вечер, — здороваюсь я в микрофон и вожу взглядом по залу. Йонаса нет. Зато за одним из столиков его сынок сидит. А у барной стойки верный пес Лёшка со своим то ли другом, то ли братом, Артемом. Кстати, красивое имя. Оба на меня смотрят.

— Белка, — шепотом окликает мне сзади Жека, — с тобой все нормально?

— Со мной отлично, — отвечаю я ему тоже шепотом, только вот забываю, что в руках микрофон держу и мой ответ весь зал слышит. Выкручиваюсь, произношу: — Со мной отлично пройдёт ваш вечер. Начинаем!

Первую песню исполняю бодро, зал аплодирует в конце, вторая и третья песни тоже даются легко, даже импровизации удачно получается. Пока проигрыши звучат, пью игристое из горлышка. На четвёртой песне шампанское заканчивается. А вот на пятой меня вести начинает, плохо вижу перед собой, а потом и вовсе не понимаю, что вокруг происходит…

Артем

— Ребята, — буквально подбегает к нам с Лешкой Лизка и шепчет: — Там Белка не в адеквате. Ее бы домой отвезти.

Мы с Лехой одновременно киваем. Выступление ее видели. Вроде начала нормально, хоть и выперлась на сцену босиком, да с бутылкой шампанского в руках. А потом ее понесло. Начала между столиками ходить, пошатываясь и заикаясь. Лиза Бэллу в подборку увела, но, видимо, певичка не отключилась.

— Темыч, отвези ее, а? — просит меня Лёшка. — И можешь домой ехать. Завтра тебе рано вставать, — и протягивает мне ключи от машины, на которой мы уже второй день катаемся. Хоть и нехотя, но я соглашаюсь. Беру ключи и иду за Лизой.