Альмира Рай - Не моя жена

- Варя! – Артур резко оборвал меня и с грохотом положил приборы на стол. Он так злился, что был готов взорваться, даже вены на шее взбугрились. Но я не понимала, на что именно. Терешин задал вопрос очень медленно, подбирая каждое слово: - Еще раз. Ты была беременна до свадьбы?

Мотнула головой и повторила:

- Ни до, ни после. Я вообще… - смутившись пристального внимания, отвела взгляд. - Ну, у нас с Глебом до свадьбы ничего не было. Как тут забеременеть?

На мгновение повисла тишина, накаляющая атмосферу. Я наблюдала за Артуром, который смотрел сквозь меня немигающим взором, и понимала, что-то не так. Что-то явно не сходилось у него, и сейчас он просто пытался сложить два плюс два. Я догадывалась. Посмотрела на свои руки, увидела, как они дрожат от злости и беспомощности.

- Он, что... Сказал тебе, что я беременна? Так же, как мне сказал, что у тебя невеста, и ты ничего не хочешь обо мне слышать, да?

Раздался грохот, от которого я невольно вздрогнула. Затем еще один. Артур сначала смел со стола тарелки, после встал, отбросив стул, и выбежал из дома. Дверь ударилась так сильно, что едва не отпала. Жалобно скрипнула и медленно отворилась вновь, показывая мне ночной лес и мечущегося, словно раненое животное, мужчину. Он сходил с ума, а я не знала, как его успокоить. Сама прекрасно понимала, как душу пропускает через мясорубку. Мне было больно не меньше, но просто я к боли привыкла уже давно. Она и не отпускала все это время, только с его приездом я поняла, что может быть иначе. Странно, по-новому, но совсем иначе.

Когда Теша ударил и так раненный кулак о ствол дерева, я больше не смогла сидеть. Встала и выбежала к нему.

- Хватит! Ну все.

Поднырнула под его руку, встала между ним и деревом, останавливая новый удар. Артур дышал, как злой бык, глаза застилала пелена гнева, и он даже не сразу смог сфокусироваться на мне.

- Прошлого не вернуть, - произнесла я простую истину. Он сам знал, просто иногда нужно услышать, повторить несколько раз, чтобы отпустило. – Нам только остается жить настоящим. Слышишь?

- Он сказал, что ты ждешь ребенка, - процедил он, вкладывая всю свою ненависть в каждое слово. - Единственная причина, по которой я оставил тогда тебя ему. А не должен был.

Он вырвал свою ладонь и отвернулся к другому дереву. Мне казалось, ему сейчас хотелось лишь кричать, крушить и впечатывать кулаки в стволы до крови. Я все еще не знала, что ему сказать, видела, слова не действуют. Меня парализовало от того, насколько ему больно. Кажется, больнее, чем мне. Ни когда он целовал, ни когда говорил о том, что нравлюсь ему, а именно сейчас я в полной мере осознала, насколько небезразлична ему. Меня покорило это. Сердце разрывалось, тянулось к нему, жаждало успокоить. Я позволила себе быть смелой, сделать первый шаг. Просто обняла со спины так крепко, как могла, и застыла. Артур все еще тяжело дышал и ощущался каменным. Но постепенно начал успокаиваться. Не знаю, сколько мы так стояли. Он, в конце концов, положил свою огромную ладонь на мои и плавно расцепил их. Повернулся ко мне. Все еще злой, но уже держащий себя в руках.

- Глеб украл у меня десять лет, - произнес он мрачно, смотря поверх моей головы.

- У нас, - поправила я. – Он украл их у нас. Если бы ты тогда только намекнул мне…

Так и не договорила. Артур стрельнул в меня глубоким, обнажающим душу взглядом, и внутри что-то щелкнуло. Десять лет… Пролетели, как мучительный кошмарный сон. Я проснулась только что и поняла - самое время жить.

Я кусала губы, нервно расхаживая по комнате и все время поглядывая на часы. Без пяти восемь вечера. Он вернется с минуты на минуту. Главное, не отступить, не растерять крохи смелости, что набрались вместе со злостью и жгучим отчаянием. Десять лет – мой предел.

Дверной замок щелкнул, и вместе с ним заходилось в груди сердце. Ладони вспотели, ноги подкосились, и я споткнулась, сделав всего шаг. Не упала, устояла.

Глеб вошел в квартиру, сразу нашел меня взглядом, впрочем, лишь мимолетно скользнул, вяло улыбнулся и отвернулся к шкафу. Идеально выглаженный пиджак оказался на вешалке, кожаный портфель – на полке. Я видела это каждый вечер. И знала, что будет дальше. Он ослабит галстук, закатает рукава белоснежной рубашки, уберет очки в чехол, спрячет тот в карман и посмотрит на меня. По сути, сквозь меня.

- Что на ужин? – голос холодный, требовательный.

- Твои любимые голубцы, - ответила я.

Он ждал, что я подойду, поцелую в щеку - не двигался с места. Сегодня я не подойду. И целовать его не стану. Сегодня будет не так, как всегда. Я почти уверена, что этот день запомню на всю жизнь. Потому что попрошу развода. А он будет в ярости.

Глеб недовольно сощурился. Мотнул головой и пошел мне навстречу. Он всегда так тонко чувствовал мое настроение – знал, когда можно подавлять, требовать, а когда нужно погладить по шерстке, заманить пряником. Но никакие пряники уже не спасут наш брак. Он лгал мне. Он предал меня. Он разрушил мир, который мы так долго выстраивали. И главное, что когда я узнала, все поняла, то не почувствовала той подавляющей горечи, какую ожидала. Меня просто засосало в пустоту, где боль не чувствовалась. Но я боялась. Всегда чуточку опасалась своего мужа, ведь он ходил по краю, давая понять, что иногда ему очень уж трудно сдерживать свою злость. Я знала, он плохо это воспримет. И все равно не собиралась отступать. Просто пришло время признаться себе, что от былых чувств ничего не осталось. А смотря сейчас на Глеба я всерьез задумалась, а были ли, собственно, чувства?

Муж подошел, провел ладонью по моим длинным волосам. В жесте не было ласки, только механические движения. Как уставший хозяин, который, вернувшись с работы, решил погладить кошку. Он уже даже и не понимал, зачем ее завел. Как украшение для дома, или чтобы не чувствовать себя одиноким. Но с питомцами, как и с женщинами, всегда много хлопот.

- Что не так?

- Звонила твоя любовница, - прошептала я, так и не собрав силы, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне хватило убийственного взгляда, который я ощутила кожей, как только слова сорвались с моих губ.

- И? – холодный, наглый вопрос.

«И?» После десяти лет брака? Я была поражена настолько, что злость вскипела с новой силой. Теперь мне хватило запала даже на то, чтобы смело задрать подбородок и встретить едкий взгляд ледяных серых глаз.

- И я хочу развода.

Вот и все. Я сказала это. Теперь назад дороги нет.

Глеб еще секунду смотрел на меня, будто не верил. Хмурился, переваривал. Время тянулось немыслимо долго, пока я наблюдала за процессом пробуждения монстра. Черты красивого лица враз ожесточились, заострились, губы стали уже, глаза – злее.

И его ладонь, все еще лежащая на голове, крепко сжалась. Я вскрикнула от боли, когда он резко потянул меня за волосы.

- Развода? – проговорил он тихо и так натужно, будто одно маленькое слово далось ему с огромным трудом. Но все же он не орал. То, как он демонстрировал силу и подавлял меня, пугало намного больше. – Развода тебе захотелось, а? Из-за кого? Из-за какой-то шлюхи, которая сама же передо мной ноги раздвинула? Хочешь вот так просто разрушить нашу жизнь?

Я вскрикнула снова, когда стало еще больнее, и попыталась разжать его пальцы. Но Глеб неумолимо тащил меня к выходу.

- Отпусти! – дрожащим от подкатывающих слез голосом попросила я.

- Я сейчас отпущу, - процедил он и толкнул ногой дверь. – Отпущу.

Он буквально вышвырнул меня на улицу босую, в одном лишь легком домашнем платье.

- Отпускаю! – заявил этот тиран цинично. – Вали на все четыре стороны. Дура! Давай, вкуси независимой жизни. Без мужа, без крова, без денег, без ничего. Потому что у тебя ничего нет и быть не может без меня. Подумай сначала, кому ты такая дефектная нужна.

Он хлопнул дверью так сильно, что даже светильник над крыльцом пошатнулся. И вслед за этим грохотом прозвучал еще один – не небесах. Они будто смеялись надо мной, вторили мужу.

Ничтожество. Дефектная.

И полил дождь. Холодный, зябкий, противный сентябрьский дождь, который всегда сопровождался ветром, разбрасывающим пожелтевшие листья. Уже почти стемнело.

Глеб все продумал. Куда я уйду босая, в холодину, в темноту? Останусь на крыльце, буду стучать в дверь и проситься обратно. О, он был бы рад, он тогда бы еще долго не прощал меня и повторял, какая я глупая и беспомощная. Это мой муж умел лучше всего.

И все же он никогда прежде не был настолько жесток. Я всхлипнула, почувствовав жалость к себе. Знала, что это гиблое дело, но не могла остановить поток слез. Слишком все несправедливо.

Я промокла до нитки быстро. Начала дрожать, зуб на зуб не попадал, и никакие растирания не спасали ситуацию. Мне оставалось только два вида унижения. Проситься домой или идти к соседу. Наш таунхаус был последним в комплексе, и сосед был лишь справа – старик, обожающий судачить. Я знала еще милую пару через два дома, но от мысли, что я появлюсь на их пороге в таком виде, хотелось рыдать еще больше. Несправедливо! Ненавижу его!

Я уже занесла руку к двери, как на меня упал свет фар.

Резко обернувшись, увидела на нашей узкой тихой улочке подъезжающий автомобиль. Обычно в такое время все жильцы уже дома, да и машину я не узнала.

Но хуже всего, что она остановилась прямо у дорожки к нашему дому. Водительская дверца открылась сразу же, даже фары не погасли. Высокий широкоплечий мужчина в костюме, прикрывая от дождя голову папкой, быстрым шагом направился прямиком ко мне. Я сжалась, затихла, застыла. Признаться, поначалу испугалась и сильно. Но когда мужчина оказался в двух шагах от меня, я его признала. И сердце бешено забилось от надежды.